Отблеск безумной звезды
Шрифт:
Оле стало неприятно. Она поспешно запихнула в сумку свои последние вещи.
— Вы с Кешей совсем разные… — извиняюще произнесла Эмма Петровна. — Вы не смогли бы быть счастливы вместе, это очевидно! Возможно, другая девушка…
— …другая девушка сделает его более счастливым! — закончила Оля. — Все, прощайте. Передавайте всем привет…
Она подхватила сумку и выбежала из дома.
До ворот добежала никем не замеченной, а там сразу перебежала на другую улицу и — вниз, к реке.
Ей было страшно, но вместе с тем она ощущала какой-то невиданный восторг, эйфорию.
— …мама,
Навстречу ему вышла Эмма Петровна, сияющая и нарядная.
— Кеша, мальчик мой… — она расцеловала его в обе щеки. — Ну что, идем обедать?
— Погоди, мам… Где Оля, я спрашиваю? Только что заглянул в ее комнату, а там ее нет и шкаф пустой… Ни вещей, ничего… Что происходит?
И, не дожидаясь ответа, он достал из кармана сотовый и принялся сосредоточенно нажимать на кнопки.
— Погоди, я тебе все объясню, — Эмма Петровна отвела его руку с телефоном. — Оля ушла.
— Куда это она ушла? — изумленно спросил Викентий и сбежал по лестнице вниз. Эмма Петровна — за ним.
— Оля ушла от нас насовсем, — торжественно объявила она. — И я полностью одобряю ее решение. Погоди, не перебивай меня… Вы абсолютно разные люди, а в будущем…
— Мама, да где она?! — рявкнул он.
— В санатории у себя. А ты куда?
— К ней, куда же еще… — раздраженно пробормотал Викентий, шагая по аллее в направлении ворот. На полпути обернулся и крикнул: — Мама, я же сто раз просил тебя с ней не ссориться! Я тебя как человека просил!
— Да мы с ней и не ссорились… — Эмма Петровна растерянно пожала плечами.
Позади главного санаторного корпуса стоял еще небольшой дом — для обслуживающего персонала. К счастью, были еще свободные комнаты, поэтому никаких проблем с заселением не было.
Едва только Оля привела в порядок крошечную, спартанского вида клетушку, как в дверь ворвался Викентий.
— Вот ты где… Такой бардак, никто ничего не знает… Еле нашел тебя! В общем, собирайся без разговоров и пошли домой.
— Я никуда не пойду, — быстро произнесла Оля.
— Послушай, я еще раз поговорю с мамой, и она больше не будет тебя доставать! Оля… — он обнял ее и принялся быстро целовать —…Оля, милая, все будет хорошо!
Это был опасный момент, она уже начала колебаться, но потом усилием воли отстранила от себя Викентия.
— Твоя мама тут ни при чем. Я… ты знаешь, я решила провести ревизию. Ревизию собственной жизни. И…
— Бред какой-то, — выдохнул Викентий, глядя ей прямо в глаза. — О чем ты?
— Я пыталась это объяснить твоей маме, но и она меня не поняла… Да, мне тридцать четыре года, я не особенно умна, совсем не богата, годы уходят и все такое прочее… Но я не могу выходить замуж только потому, что тетя Агния дико переживает из-за моей неустроенности! — в отчаянии крикнула Оля.
— Ты меня не любишь?
— Люблю! Но не так, как надо любить человека, с которым собираешься прожить всю оставшуюся жизнь!
— Интере-есное заявленьице…
— Я хочу быть свободной в своем выборе, Кеша… тихо произнесла она. — Я погибаю из-за того, что делаю совсем не то, что хочу! И поэтому
сегодня, буквально два часа назад, я приняла решение — теперь мне все равно, что скажут обо мне люди, я никому ничего не должна, и себе в том числе… И мне наплевать, выйду я замуж или нет, потому что не это самое главное в жизни!Некоторое время Викентий молчал, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
— Свобода… — наконец через некоторое время выдавил он из себя. — Ну да, все мы мечтаем о ней! Свобода от обязательств, от утомительных забот о своих родных… Просто восхитительно! Мужья бросают своих жен, жены — детей, стариков выбрасывают на помойку, и все делают что хотят! Ты к этому стремишься?..
— Нет. Я не особенно сильна в красноречии, но я попытаюсь… — Оля встала у окна, за которым было видно, как у кухни разгружают фургон с продуктами. — Я говорю про ту свободу, которая должна быть внутри каждого человека. Свобода не от чего, а для чего!
— Что-то новенькое… — пробормотал Викентий.
— Если бы у меня был ребенок, то я бы с радостью заботилась о нем… Я бы жизнь отдала за него! Если бы тетю Агнию, не дай бог, парализовало, я бы тоже (нет, не с радостью конечно!) ухаживала бы за ней столько, сколько надо. Меня не пугает долгий, утомительный труд… — торопливо говорила Оля. — Если бы началась война (а я, к твоему сведению, как и все медицинские работники, военнообязанная!), я бы тоже не испугалась и выполнила бы свой долг…
Викентий неожиданно захохотал, схватившись за голову.
— Ты… ты собралась на войну, моя милая?.. Ой, нет, я не могу… По-моему, ты бредишь!
— Только долг делает человека свободным, понимаешь? — в отчаянии произнесла Оля. — Нам с детства твердят: ты должен, ты должен, и мы все воспринимаем наши повседневные обязанности как невыносимую скуку… А я не хочу быть животным и любить только потому, что так надо, и выходить замуж, потому что так принято, и рожать детей, потому что вроде как женщине без детей быть неприлично…
— А чего же ты хочешь? — удивленно спросил Викентий.
— Чтобы все было наоборот! — задыхаясь, произнесла Оля. — Я хочу любить, потому что не могу не любить, и детей хочу тоже — просто так, потому что не могу не хотеть! И я живу, потому что я свободна, я должна быть свободна, я свободна для жизни!
— Вот это да! — тихо произнес Викентий после ее страстного монолога. — Целая философия… Сразу всего и не поймешь — я не хочу, я хочу, я не должна, но я могу…
— Вспомни Фаню, как она несчастна! Родила Олежка и мучилась потом — он же так ей мешал на самом деле… пыталась женить на себе Павла, просто потому, что хотела замуж! И была счастлива только тогда, когда с Кексом гуляла вечерами вдоль реки… Она жизнь воспринимала как каторгу! А я не хочу быть на нее похожей…
— Минутку… — перебил ее Викентий. — Фаня хотела замуж за Павла, потому что любила его. Это он исковеркал ей всю жизнь!
— Неправда! — с досадой воскликнула Оля. — Она подстроила эту дурацкую попытку суицида…