Отблеск миражей в твоих глазах

— Пиздец ты хабалка… — выдаю на механике, разглядывая раскрасневшееся от потуг лицо клубничного Миньона, пока черепная коробка принимается за обработку выданной информации.

— А ты — кто? Хамло обыкновенное! Профессор кафедры обсценной лексикологии и астрономического гонора! Ты хоть раз свой рот в мою сторону с уважением открыл?! Четыре месяца я выслушиваю твои тупые клички уровня «детский сад», молчу, позволяя издеваться на ровном месте, еще и зад твой тут прикрываю!

— Четыре месяца я тебя призываю договориться, — напоминаю довольно спокойно.

— Да пошел ты! Договориться! — фыркает злобно и сжимает ладони в кулаки, тряся перед собой, будто из последних сил сдерживается, чтобы не зарядить мне.

Криповая выходит ситуация. Эта стерва хоть и вымораживает меня одним своим двуличным существованием, не признать доли правды в её спиче я не могу. И самое прискорбное, блядь, мне индифферентно. Ни капли стыда и вины я не чувствую. Потому что не воспринимаю Лусинэ как девушку. Ни с одной нормальной девчонкой я никогда себя так не вел. Не выходил за берега, не срывался на мат, не подавлял желания придушить и одновременно выбить объяснения.

И, как вижу, окончательно уверяясь, у нас с ней выявлена дичайшая непереносимость.

— Еще раз назовешь меня Барсиком и прочими производными кошачьими определениями, я тебя закопаю в лотке, — толкаю ровно, слегка выгибая бровь в немом предостережении, мол, лучше не проверяй. — Жду на улице. Поговорим уже нормально и разойдемся. Хочу забыть о тебе как о страшном сне. Шевели лапками, чучундра.

Мне кажется, я даже слышу свист — так яростно закипает моя визави.

Рискуя жизнью, разворачиваюсь к ней спиной, но не спешу уходить, специально замедляю шаг, вдруг ей захочется сказать или сделать что-нибудь еще напоследок.

На улицу попадаю на удивление живым и почти невредимым. Если не считать моральную травму от поцелуя. И пусть Лусинэ таким способом пыталась меня спасти, во что я охотно верю, это не отменяет моей брезгливости к нежеланному прикосновению. Плюс, если задуматься, этот гондон с девиациями смерти моей хочет именно по вине официантки Вики, к которой я тогда шел и из-за которой я здесь торчу. Я, мать вашу, вообще забыл о существовании недоноска. С такой оперой в башке, сочиненной моей ненаглядной, хрен отвлечешься на кордебалет внешнего мира. Так что, пусть не жалуется и не катит мне предъявы.

Сначала жду её в машине, но, устав от неподвижности, выхожу и разминаю ноги, наяривая по короткой бесцельной траектории туда-сюда.

Задумываюсь о том, что доводить благоверную — довольно занимательно, но всё же энергозатратно. Не девочка, а сплошной мозготрах. Никакой определенности по отношению к ней нет. Не могу подогнать её ни под один маркер поведения. Она словно микс противоречий, вызывающих по большей части отторжение. То святая невинность, то заправская конспираторша, то злостная драчунья, то лихая оторва. Блядь, ну где я еще видел, чтобы девки на ходу выпрыгивали из тачек и светили факами, убегая? Чтобы вмазывали не хуже боксеров? Чтобы с напрочь отбитым чувством самосохранения вырисовывали немыслимые пассажи, а потом внаглую еще и условия свои диктовали?

Сука, да таких не встречают, на таких — нарываются.

В наказание за страшные грехи.

Собачимся только так, никаких культурных форм общения. И мне пиздец как настачертел этот формат. Пора заканчивать затянувшуюся муть. Я готов делиться козырем. Созрел к сотрудничеству. Надеюсь, продуктивному.

Но Лусинэ всё нет и нет.

Ни через полчаса, ни через час.

Я всё это время стою и смотрю на постепенно рассасывающийся по домам персонал, и в какой-то момент понимаю, что эта сучка меня кинула.

Еще несколько минут с особой злобой сжимаю челюсть, глядя на неоновую надписать с названием караоке, а потом резко срываюсь, собираясь уезжать.

И тут она появляется. С огромным пакетом и настолько потерянным лицом, что я напрягаюсь. А когда подходит ближе, и я вижу её влажные глаза, охуеваю в цвет от неожиданности. Как удар под дых.

— Эй, — зову тихо в попытке установить контакт с космосом.

— Меня уволили, — потрясенным шепотом. Произносит и вздрагивает, очухиваясь.

Я наблюдаю, как взгляд чучундры набирает стремительный оборот от штиля до шторма, и почти усмехаюсь, мысленно начиная обратный отсчет. Ну какая из неё плакса? Сейчас будет файер-шоу.

— Меня уволили из-за тебя. Отследили по камерам, что я уже в который раз «выясняю отношения» в рабочей обстановке. Агрессивно и жестко, чуть ли не с порчей имущества. Я, блин! Полгода безупречного труда и прилежности, и тут появляешься ты — и всё!..

— Коту под хвост… — вставляю, стараясь не заржать.

Бешеная роняет свой пакет с отчетливым рыком и бросается на меня с кулаками, всекая по груди, плечам, рукам:

— Весело тебе, блохастый?! Издеваешься?! Нормально, да? Никаких проблем?! Ты всё испортил!

— Зачем тебе эта работа, Лус? — ловлю запястья и фиксирую, посерьезнев. Даже прощаю вновь произнесенное «блохастый», чтобы услышать, черт возьми, ответ на давний вопрос. — Смысл тебе работать с такой обеспеченной семьей? На что тебе деньги?

— Ты тупой? — огрызается и тут же вырывается, отходя на пару шагов. — Тебя моя жизнь и мои цели не касаются! Ненавижу, блин! Зачем только появился? Зачем эта идиотская свадьба!

— Ну, как видишь, цель у нас всё-таки одна — избежать её.

— Да если бы не твой приставучий дед, этого всего не было бы! — яростно топает и издает короткий вопль, подбирая вещи. — Черт! Как же бесит! Где мне теперь найти такой же идеальный график и высокую зарплату?! Ненавижу тебя, Барс!

Я дышу взаимностью, роднуля.

Мечется несколько секунд, взбегает на тротуар и нервно ведет пальцами по экрану телефона. Подозреваю, вызывает такси. Правильное решение. Вряд ли нам стоит сейчас ехать в одной машине.

Никак не комментирую её свирепое поведение.

Молча стоим и игнорируем существование друг друга.

Автомобиль возникает, к счастью, довольно быстро. Чучундра усаживается, с хлестким хлопком закрывая дверь. А я качаю головой и за каким-то хреном еду за ними.

Заезжаю во двор подружки Лусинэ следом за такси. Удостоверившись, что девчонка благополучно доходит до подъезда, трогаюсь в обратный путь, как вдруг она торопливо меняет направление и подлетает к «Мерсу». По лицу понимаю — ничего хорошего не скажет, но стекло опускаю с равнодушным смирением:

— Лучше тебе хотя бы пару дней не попадаться мне на глаза, Барсег.

И что-то подсказывает, в этот раз стоит следовать выплюнутому в лютом гневе совету.

15. Барс