Отблеск миражей в твоих глазах

И я ему следую.

Появляюсь в том же дворе на третий день. Приезжаю ближе к вечеру и в очередной раз набираю чучундре, получая стабильные длинные гудки. Пишу ей, что внизу, безо всякой надежды на положительный исход.

В отличие от неё, пусть и с натяжкой, но я всё же остываю за этот короткий срок. Нехотя признаю?, что у Лусинэ есть причины так себя вести. Скажем, если бы в моей жизни случилась задница в планах по чьей-то вине, я бы тоже не стал контачить с человеком. Хотя бы из желания убивать.

А в чокнутом Миньоне, не сомневаюсь, это желание касательно меня зашкаливает.

Издалека морщусь на толчею детей, орущих, словно потерпевшие. И раздумываю, насколько правильно будет явиться сейчас в квартиру подружки чучундры?.. Мне бы этого не хотелось. Но. У нас с ней не так много времени, я опасаюсь, что старики всё решат сами и просто поставят перед фактом.

Лавируя в шквале «за» и «против», принимаю решение всё же подняться.

Не успеваю сделать и шага, как дверь подъезда распахивается, выпуская на улицу… мою благоверную.

Стопорюсь и пялюсь во все глаза.

От неё шарахает совершенно иным вайбом. Уверенностью. Женственностью. И демоническим хладнокровием. Мне навстречу идет новая версия младшей Шахназарян. Лучшая среди всех имеющихся версий. Вне конкуренции с предыдущими.

И я, блядь, в очередной раз теряюсь в её таланте перевоплощения.

Черное свободно сидящее платье-пиджак по самые колени, классические туфли в тон на шпильке, собранные в низкий блестящий хвост волосы с прямым пробором, что придает благородности её лицу, и идеальный вечерний макияж. С красной помадой.

Последнее идет далеко не всем. Но, сука, когда девчонка подходит ближе, я в изумлении отмечаю, что матовый красный — это, по ходу, её фича. Тонкие губы с алой краской выдают такую фактуру, что я подвисаю, вспоминая, видел ли раньше девушек, на которых это смотрелось так же чертовски гармонично?.. Не вульгарно, не чересчур, не пронзительной нелепостью. А как нечто безупречно уместное.

— Мне покрутиться? — останавливается напротив и складывает руки на груди под моим тяжелым пристальным взглядом, пока я игнорирую её реплику.

В общей массе — охуенная стерва. Вот такой вердикт выдает мой внутренний судья. Это значит, как и прежде, она для меня непривлекательна, но эффектность образа отрицать не стану. Взгляд цепляет. А нутро не отзывается. Яркое впечатление быстро смывается, в сухом остатке — только поверхностное любопытство. Которое тоже улетучивается с первыми звуками насмешливого девичьего голоса.

— Лучше на разговор настройся, — бросаю строго, давая понять, что сегодня уже не соскочит с темы.

— Смени тон, Диего, — предупреждает, слегка щурясь. — Ты снова забываешься.

— У нас мало времени, — озвучиваю недавние мысли, ни капли не меняя тон.

— Вот это точно. Поехали.

— И куда же? — интересуюсь, ища подвох в её поведении, когда усаживаемся. Причем, на этот раз она занимает переднее пассажирское сидение.

— В ресторан. Подскажу дорогу.

Почти не удивлен.

Чучундра показывает мне картинку с названием. Комплекс мне знаком, находится в соседнем городишке. Ехать туда около часа.

— У меня там дела. Недолго побудем, потом обсудим нашу проблему.

— Я тебя везу на свидание, Луноликая? — усмехаюсь саркастически.

— Такую важную миссию я бы тебе не доверила, Барсик. Лапки не доросли.

— Не нарывайся.

— Аналогично.

— С какой стати я выступаю твоим таксистом?

— А зачем ты ошивался во дворе? Я нашла лучшее применение твоему свободному времени.

Это происходит как-то внезапно для меня самого. Я начинаю смеяться. Под её абсолютную невозмутимость. Будто вся энергия, затрачиваемая на раздражение и злость к этой стерве, взрывается от одного крохотного укола.

Не каждый день натыкаешься на подобную наглость. Какую-то естественную, что ли. Забавно.

Не знаю, почему не спорю. Наверное, здравый смысл напоминает, что за мной имеется косяк. Лусинэ, кажется, настроилась на диалог, и не стоит сбивать её с пути. Плюс — я хочу знать, куда намылилась чучундра в таком виде.

— Ты…

— Помолчи, пожалуйста. Мешаешь, — перебивает, цокая. — Сказала же, поговорим. Но потом.

Кидаю в нее беглый изучающий взгляд. Сидит в телефоне, напряженно вчитываясь во что-то. Указательный палец правой руки мелко вибрирует, будто отбивая ритм по чехлу.

Ничего не понятно, но очень интересно.

Бля-я-я, да это мое перманентное состояние рядом с ней.

Сплошные загадки, тайны, интриги. И никаких просветов.

У ресторана ожидаемо негде припарковаться, сердобольный дядька в жилетке вовсю жестикулирует, направляя меня в свободный закуток. Лусинэ резво вылетает из машины, вновь проверяет экран телефона и решительно подходит ко мне.

Смотрит цепко, оценивающе, глазами водит туда-сюда. Я приподнимаю бровь в немом возмущении, нутром чуя, сейчас пойдет какая-то дичь.

— Ты, в принципе, всегда одет так, — и снова открытая язвительная насмешливость.

— Так?..

— Как на свадьбу. Смазливенький, аккуратненький.

Если бы она знала, насколько сильно в этот момент хочется дать ей по губам, издевательски изогнутым в улыбке!

— Зато удачно впишешься в обстановку! — эта выскочка бесцеремонно хватает меня за руку и тащит ко входу.

Я и опомниться не успеваю, как оказываюсь внутри праздничного хаоса.

Реальной свадьбы, мать его.

Охуевший, оглядываюсь, пытаясь сориентироваться.

— Что за номер, чокнутая?! Мы так не договаривались! — шиплю ей в ухо, заставляя притормозить.

— Не нервничай, пушистый, — скалится сучка. — Тебе нельзя, шерстка выпадать начнет.

Мы резко останавливаемся рядом с прилизанным задротом в костюме. Судя по тому, что в руках у него микрофон, это ведущий. Лусинэ выпускает меня, полностью сосредоточившись на новой жертве. И улыбается ему приветливо, воодушевленно, как посетителям в караоке, что непомерно бесило и бесит. Неужели они не видят в ней фальши? Как можно вестись на такой развод?