Отбор ведьм для Господина Зла. Новые чувства под снегопадом

Нужно быть внимательной, чтобы заметить местечко, откуда росло перо, но это возможно.

Но поможет только если это настоящие похожие на мою совы, а не полные копии.

Подхожу ближе, уже тяну руки, но тут Крыс едва ли не рычит (а мог бы и не выходить из образа!):

— Я же сказал, одна попытка! Ты уверена, что это она?

— Нет, я уверена, что она случайная, а значит может быть моей, но совершенно не обязательно. Примерно один к ста.

— Чего? Тогда зачем?

— Чтобы на перья посмотреть.

— Это тебе курицы на рынке, Изольда? Дотронулась — значит, выбрала. Трогать нельзя просто так!

Я выдыхаю, уже решив повозмущаться, но тут же передумываю. Толку-то от этого не будет никакого. Зато есть кое-что хорошее, что не мешало бы подметить, чтобы здесь стало хоть чуточку теплее.

— Спасибо большое, что подсказал. Интересно, а все ведьмы с этим справились?

— Большинство уже отсеялись, — хмыкает Крыс, чем-то изрядно недовольный, судя по голосу.

Я нащупываю в сумке кусочек лепёшки, делюсь с ним и жую сама.

Становится ещё холоднее, совы не стараются выделиться, темнеет…

Почему темнеет?

И вновь светло.

Нет. Темнеет.

Нет.

Светло.

За куполом что-то летает и отбрасывает тень. Интересно. Подхожу к ледяной стене, где почти нет сов. Что-то приземляется рядом, слышу взмах крыльев и хруст льда. А затем шаги. Кто-то приближается ко мне.

Совсем скоро я замечаю человека. Он стоит по ту сторону, высокий, светлый. Большего не разобрать. Молчит. Я только собираюсь подать голос, как он вдруг кладёт ладонь с длинными тонкими пальцами на лёд. И тот нисколько под ней не плавится.

Дракон?

Ледяной лорд?

— Девочка, что пришла к владениям зла сама… — вдруг произносит он холодным, но при этом бархатным голосом.

По телу пробегают мурашки, гораздо сильнее, чем когда меня целовал Иванко.

Один лишь голос будоражит, а что будет, когда я увижу его обладателя?

Он представляется мне острым и заледенелым.

— Изольда, — представляюсь я.

— Аркай… Но какое это имеет значение? Ведь ты так и не нашла своего фамильяра.

— А ты… — спросила бы ещё много чего, но он уходит так, будто пришёл лишь констатировать один и без того мне известный факт.

— Забавный какой…

— Думаешь? — усмехается Крыс.

Когда я так думаю, имею в виду голос, конечно. Если он там, на плече, и корчит гримасы, слава небу, что я не смотрю.

Ладно, совы. Первое испытание.

Обхожу всех по кругу, вглядываюсь в непроницаемые… лица? морды? клевала? клювальники?

Одна из них ухает. Где-то позади. За ней повторяют и остальные. Даже не думаю идти в ту сторону. Это ловушка.

Потому что моя Сова предпочитает подобраться поближе, и уху-уху-уху-хухнуть уже тогда. Да и дали бы ей подать голос?

Я прохожу ещё раз, медленнее, и она, моя милая, выворачивает круглую башку, чтобы меня передёрнуло, и только тогда позволяет всем здесь присутствующим насладиться своим прекрасным голосом.

Тяну к ней руки, но вдруг две другие рядом взлетают и все остальные, словно по волшебству поднимаются и начинают кружить над куполом.

— Это ещё что значит?

— А что? — отвлекается Крыс от вылизывания задней лапы. — Если думаешь, что нашла свою сову, дерзай — лови!

— Ну что ж!

Тут главное не задумываться о том, как это сложно, а просто сделать. Так что я запрокидываю голову, щурюсь и вглядываюсь в совиный ком.

— А моя не может ко мне прилететь?

— Неа, они должны быть под потолком.

— Я нашла её, теперь ведь туда не только забраться нужно, но и снова отличить её.

— Да, — с довольством в голосе подтверждает Крыс.

Наверху так наверху. Я гляжу в самую высокую точку купала и там она, родимая, свисает с ветки (как только держится), страшно извернувшись и свесив голову.

Осталось только, чтобы для пущего эффекта она начала ей вращать.

Боюсь я этого, потому что каждый раз думаю, что она у неё так отвалиться может.

— И что ты будешь делать? Ещё немного поешь?

— Конечно, чуть позже. Мы можем съесть девяносто девять сов из ста.

Крыс ухмыляется:

— С тобой приятно иметь дело, Изольда!

Вот только он едва успевает зацепиться, когда я, вспомнив то ощущение, когда задержалась в воздухе, чтобы не обжечься, использую тот же приём, прыгая по ледяным веткам.

Они ломаются каждый раз, но я успеваю оттолкнуться и не падать, почти летая.

Это не сложнее, чем нагреть магией воду или залечить чей-нибудь порез.

Нужна лишь концентрация.

Совы ухают, я думаю только о своей, почти добираюсь до неё, но другая в последний момент её сбивает, и я схватила кого-то из них, но… кого?

Концентрация сразу уменьшается до размера крысиных слёз, и я стремительно лечу вниз, не успевая даже подумать о том, чтобы задействовать магию, но…

Приземляюсь на что-то мягко-твёрдое, горячие и живое.

По крайней мере, оно ощущается живым, но выжило ли после моего приземления?

Вопрос.

Открыв глаза и выдохнув, осматриваю новую подушку и усмехаюсь невольно.

Джек рычит:

— С таким вниманием меня разглядываешь… А слезть сначала не пробовала?

Глава 9. Сову солить

На вопрос о том, куда делся Крыс, Джек лишь ухмыляется и говорит, мол, пошёл на корм стражам ворот за то, что позволил мне пройти это испытание.

— Почему тебя так заботит то, что я учавствую?

Купол разламывается легко и непринужденно, и мы оказываемся под снежно-ледяным снегом, через который просвечивает пурпурное небо верхнего мира. Там, должно быть, красиво…

— Ты, ведьма, плюнула на то, что я тебя отверг, свалилась на голову троллям, как… ну да, снег. И отчего родители не назвали тебя Снежанной?

Ухмыляюсь. Может быть, и назвали, да откуда мне знать?

— Ничего против не имею, детка, — облизывается и сплёвывает льдинку, что меня даже забавляет. — Вот только ты тратишь моё время и отвлекаешь от действительно интересных женских драк. Ведьмы, знаешь ли, умеют веселиться и… веселить. И сегодня ночью должны будут это доказать.