Отчего бывает радуга

– Слушай!
– возмутился Руслан.
– Что ты тут без конца все путаешь? Какой еще след? От какой крепости?

– А эта, на стриженом холме которая.

– А! На Лысой горе!
– засмеялся Руслан.
– Да это старинный сеновал. Лет сто назад построен.

– Сеновал?.. Так вот там я видел двух. Один фиолетовый. А другой ярко-каштановый, - объяснил я ему.

– Чудной ты какой-то парень!

– Ну идем! Жаль, что ты в темноте не видишь. Ладно, может, скоро луна выйдет.

– Луны не будет: новолуние в настоящее время.

– Значит, придется с тобой водиться, как с Вадимом тогда.

– Может быть, это косари у сеновала?
– обдумывая что-то свое, проговорил Руслан.
– Хорошо, проверим. Вообще-то надо бы в Остинку сообщить.

– Когда?! Пока будем туда да сюда переплывать реку, полчаса пройдет. Я не хочу терять ни минуты!

– Ты громко говоришь, - заметил мне Руслан.
– Тут ведь тихо - далеко все слышно.

– Ты, Руслан, конечно, вооружен?
– потише спросил я.

– Да, пистолет...

– Вот что: давай-ка мне пистолет, а сам - на ту сторону.

– Пистолет нельзя...
– улыбнувшись, мотнул Руслан головой. Огнестрельное оружие.

– Да ты понимаешь, что в темноте не увидишь их там! Новолуние ведь! Распугаешь - и все...

В конце концов по окружной дороге Кукушицкий к Лысой горе во весь дух покатил на велосипеде.

Я же, прекрасно видя ночной лес, трусцой побежал напрямик, надеясь быть у старинного сеновала минут через двадцать.

НЕЧАЯННЫЙ ГИД

На удивление скоро я с какого-то взгорка увидел знакомый стриженый холм. Словно зеленоватый череп с худосочными волосами, по склонам округлый холм был обрамлен редкими прямоствольными деревьями. А ниже по скатам густился дремучий кустарник.

Мне казалось, что сизоватый, бледно-зеленый холм освещен высокой невидимой луной, - так сильно светилась на нем трава. И старинное деревянное сооружение без окон, без дверей темнело на вершине словно внушительная бородавка. К темному строению по сизо-зеленой округлости холма тянулась очень светлая, пепельно-белесая тропа.

Мы с Русланом должны были встретиться у впадины, которая разделяла холм как бы на два полушария...

Вдруг меня схватили за ноги! Я упал. Кто-то чем-то тупым ударил меня в спину. Другой вцепился в штанину. Пытаясь подняться, я схватился за чье-то холодное запястье...

– Тихо ты!..
– раздалось у самого уха.

Я уже понял, что запнулся и запутался в лежащем велосипеде!

– Ты там все спицы выломаешь!..
– зашипел на меня Кукушицкий.

Стоявшее в десяти метрах от меня деревце вдруг осыпалось, все хризолитовые ветки упали, и я увидел смарагдового Руслана.

– Ну как маскировка?
– подходя ко мне, шутливо спросил он.

– Даже слишком хорошая, если так же замаскируются фиолетовые. Ну как тут?

– Полная тишина. Ни души. Так что?
– предложил он.
– Идем проверим?

Мы по низкому сизоватому покрову травы, рядом с лунно-белесой тропой двинулись к угольно-черному строению. На хризолитовом фоне холма оно виделось мне как темное пятно или провал. Руслан же едва его различал.

На полпути я остановился.

Откуда-то издалека донесся протяжный крик неизвестной птицы.

– Стой!
– едва слышно сказал я.

– Видишь?
– с надеждой в голосе прошептал Руслан.
– Ну что там?

– Ты слышал, как кричала птица?

– Не-ет...

– Вот черт!.. Значит, опять эта синестезия. Никак не привыкну: все по-разному...

– Ты это насчет чего?

– Понимаешь, у меня бывают явления синестезии. Это когда, например, какие-либо зрительные восприятия в сотни раз усиливают слуховые. Или наоборот...

– Ну ты это брось! Понял?
– зло прошептал он.
– До этого нам: рассуждать еще тут!..

Мы скорым шагом пошли дальше.

– Стоп!.. Слышишь?
– схватил Руслан меня за руку.

– Нет, не слышу. А-а!.. Так это опять эта птица.

– Тихо ты!..
– теряя самообладание, зашипел он на меня.
– Скрипнула дверь! Два раза.

– Нет... А!..
– сам себе зажал я рот.
– Там перед стеной стоят двое, может, через минуту прошептал я.

– Видишь?

– Да. Один буро-фиолетовый, а другой кирпично-шафрановый... Что-то делают, но не пойму: не вижу, что у них в руках.

Мы стояли не шелохнувшись.

Минуты через три я увидел, как оба, только что вышедшие из сеновала, пошли в сторону пасеки.

Едва они удалились, мы побежали к сеновалу.

Строение было обширное - высокое и широкое, казалось, глубоко вросшее в холм. Чувствовалось, какое оно тяжелое и основательное. От него несло старыми, на ветрах и солнце пересохшими досками. Не думал я, что так выглядят старинные сеновалы. Хотя в полутьме я его, как и Кукушицкий, едва различал, тем не менее строение незримо подавляло своими размерами, своей пустотой.

Дверь не была заперта. Руслан неслышно прошел вдоль нее, нащупал, звякнул железной щеколдой.

– Присядь и загляни, - шепнул Руслан, - никого там нет?..

Я протиснулся в щель. Сколько ни вглядывался, ничего не увидел. Нигде ни души. Я уловил запах прелого сена, сухих досок и сырой болотной травы. И лишь теперь в правом углу различил слабое хризолитовое свечение свежесорванных древесных веток. Тонкий слой прелого сена сплошь был истоптан белесо-серыми следами.

Мы обследовали весь сеновал. И в углу под травой и ветками нашли флягу из-под меда, такую, в каких обычно возят молоко или краску.

Хмыкнув, Руслан сунул во флягу руку, понюхал палец и коротко сказал:

– Камуфляж!

– Что, не мед?

– Мед-то мед, да только все это маскировка. Да, дело тут, по-моему, серьезное. Идем отсюда. Скоро они должны прийти.

Мы положили флягу на прежнее место, завалили ее ветками, вышли из сеновала и прикрыли дверь. Остановились у первого же деревца, метрах в ста тридцати. Залегли и стали ждать.

Через час в отдалении появились трое. Они шли со стороны пасеки. Один из них был темно-каштановый, почти умбровый, другой какого-то терракотово-фиолетового, а третий, толстый, чуть приотставший, кирпично-коричневого цвета. Они быстро подошли к сеновалу. Теперь и я слышал, как заскрипела дверь. Неизвестные вошли в сеновал. Мы подождали: не выйдут ли они обратно.