Отдана чудовищу

— Всё это — красивые слова, Глеб. Но я не могу забыть. Как только вижу тебя, перед глазами то видео, твои стоны. Я верю, что ты не хотел. Не знал, что это она, а не я. И что потом у вас ничего не было. Правда верю. Но ты пойми. Мне нужно время.

— Олесь….

— Нет, Глеб. Представь, что ты бы видел меня с другим. Ты бы смог забыть? Это воспоминание отравляет меня. Но я не могу стереть себе память. Хотя хочу.

— Олеся, Фиалка моя, — зарылся в её волосы, вдыхая родной любимый запах. Я переживал ту же боль. Это минус истинных. Мы так остро чувствуем эмоции своей пары. Конечно я понимал её. Но от этого не легче. Мне придется все начинать сначала. Подарить ей много хороших воспоминаний. Чтобы плохие стёрлись. Я должен завоевать её. Снова.

— Подари мне поцелуй. Один. Чтобы я смог дожить до утра, — с мольбой смотрел на нее. Если она откажет — отпущу. Пойму. Но я так этого хотел. Мне это просто жизненно необходимо. Я, черт возьми, готов встать на колени. Целовать ее стройные ножки, маленькие мальчики с жемчужным лаком на ногтях.

Леся провела по моим волосам. Изучая, вспоминая, решая. А я готов был тереться об ее ладошку как верный пёс. Простое прикосновение, но как же его не хватало.

Она подалась вперёд, встав на цыпочки, провела языком по губе. Меня забила острая дрожь возбуждения. Я горел, плавился в этом адском огне похоти. Каждая мышца на теле натянулась. Но я позволял ей делать с собой все, на что она решится. Боялся спугнуть. Обратить её в бегство. Я держал зверя на цепи. Её острый язычок скользнул в меня, изучая. Я ответил. Осторожно. Лаская поглаживая его своим, приглашая продолжить. Хотя больше всего на свете хотелось сжать ее в объятьях, распластать на белому песке. Почувствовать её кожу пальцами.

— Ты такой послушный, — она соблазнительно улыбнулась.

— Я же обещал держать себя в рамках, — хрипло проговорил.

— А может я хочу раздвинуть границы. Чуть-чуть, — что это чертовка делает? Она даёт мне карт-бланш!

— Иди ко мне! — зарычал, дёрнул её на себя. Впился в губы. Жадно. Болезненно. Горячо. Мои руки исследовали её тело. А когда прозвучал её стон, я просто обезумел. Я сжал ее сосок через ткань платья. Черт! Можно кончить только от одного стона, срывающегося с её губ.

— Что ты делаешь? Глеб, подожди, — она упёрлась руками в мою грудь, которая ходуном ходила.

— Почему? Ты сама хотела расширить границы дозволенного, — взял маленькую хрупкую ладошку и положил на изнывающий и жаждущий её член. Леся выдохнула, но руку не убрала. Даже погладила.

— Ох, черт, малышка. Ты меня убьешь.

— Так далеко зайти я не готова, — она убрала руку. Я смотрел на эту жестокую женщину, пытаясь выровнять дыхание и вернуть разум. Пытался загнать зверя, вырвавшегося на свободу.

Не сейчас. Я не могу все испортить. Маленькими шашками будем приближаться к финишу, где меня будет ждать самая желанная награда. Она.

— Олеся! — позвал голос Саши. Щеки Олеси вспыхнули. Я даже знал о чем она думает. «Как давно отец здесь? И как много он видел?»

— Иду, пап.

— Увидимся завтра?

— Конечно. Мы же живём в одном доме.

— Я имею ввиду наедине.

— Я подумаю.

Леся поднялась по выложенной камнем дорожке. Александр готов был испепелить меня взглядом.

— Пойдем, — он властно взял ее за локоть, послав мне на прощанье проклинающих взгляд. Когда они скрылись, я упал на песок. Зачерпнув горсть, кинул вперёд.

— И что нам делать сейчас? — Посмотрел на колом стоящий член.

Дожили! Это пиздец. Сижу и разговариваю со своим членом. Жесть!

Раздевшись до трусов, побежал в воду. Нужно охладиться. Только вряд ли прохладная вода мне в этом поможет. Для этого нужна она.

Глава 13. Олеся

Сидя у зеркала, задумчиво расчесываю мокрые после душа волосы, смотрю в ночное небо, озаренное светом из сада. Всё ещё звучала музыка, тихая нежная. И доносились разговоры гостей. Думала о Глебе. О нас.

Я все ещё была возбуждена его напором, страстью, поцелуями. А может не стоило его останавливать? Но я не смогла. Я была наполовину с ним. Другая же моя часть снова и снова переживала то, что увидела на видео. Опошливало, очерняло все, что было между нами. Я думала я особенная и именно со мной ему так хорошо. Оказывается и Маша может доставить ему не меньшее удовольствие.

Неужели так будет всегда? Неужели я никогда не забуду? И наш брак распадётся из-за того, что сделала Маша?

Маша. Это так ужасно. Я все это время делилась с ней самым сокровенным. Рассказывала о Глебе, а она давала советы. Ясно почему именно такие. Держаться от него подальше, никакой близости, чтобы ей было проще забраться к нему в постель. Мне все в тайге твердили, что она шалава. Что от такой нужно держаться на расстоянии. Но я отказывалась прислушиваться к советам других, не хотела замечать гнилой сущности, завистливых взглядов.

Выключив свет, забралась на пушистую как облако кровать. Представляя, как надо мной зависает Глеб, как покрывает мое тело поцелуями. Как его горячий член входит в меня. Я тяжело дышу, всё тело объято пламенем. Нахожу пульт от кондиционера. Потоки холодного воздуха не могут до конца охладить. Тот жар, он внутри меня. Ложусь на живот, обнимаю подушку и мысленно желаю Глебу спокойной ночи.

— Эмили, нужно есть кашу, — строго говорит Лулу, пока я спускаюсь по лестнице. — А то сил не будет.

— Я не хочу кашу. Хочу тортик!

— Нет. Сначала каша, потом тортик.

— Но у меня тогда не останется места.

В гостиной накрыт длинный стол. Первым делом нахожу взглядом Глеба. Он отодвигает стул рядом с собой.

— Садись, — предлагает он. — Как спалось? — с загадочной улыбкой спрашивает он, когда я подхожу к нему.

— Отлично.

— А мне нет. Лесь, — мурлычет как кот возле моего уха. Кладет руку на талию, поглаживает, обжигает. — Ты сегодня так красива.

— Только сегодня? — насмешливо улыбаюсь.

— Всегда.

— Олеся! — строго говорит отец. — Садись со мной рядом, — Глеб закатывает глаза.

— Нет, лучше со мной.

— Олеся. Иди ко мне, — с нажимом говорит папа. Майкл и Дёма понимающе переглядываются. Вальтер тактично прячет улыбку в кулак.

— Я к папе пойду, — задвигаю обратно стул. Глеб разочарованно вздыхает, садится, резко встряхивает салфетку.

Сажусь между папой с одной стороны и Богданом с другой

— А где наши молодые? — спрашиваю, тянусь к салату.