Отдых с замурчательными осложнениями

— Лейн! Нам надо заправиться и запастись топливом.

— Заправляйся, — равнодушно отозвался он, даже не заикнувшись, где это сделать выгоднее. Что плохо. Делаю попытку рассердить его и предлагаю:

— Сделаем остановку на Тироне?

— Делай.

— Лейн! — взорвался я. Но он даже не отреагировал. Тогда я окончательно потерял терпение. — Если не встанеш-шь и не возьмеш-шь себя в руки… — Зашипел от негодования. — Я…

— Только попробуй! — тут же взбесился Лейн. Я еще ничего не сказал про человеку, он уже кинулся защищать ее от меня! Брата!

Я отключился. Потом, кипя от гнева, снова включился:

— Там пираты, и они человеку…

Грозное шипение стало мне ответом. А потом мощный бросок взбешенного Лейна на камеру, от которой остались лишь обломки.

«Интересно, я бы на его месте тоже стал таким же полоумным неадекватом?» — еще недавно твердо заявил бы, что нет, но, глядя на брата, уже не уверен. И все из-за Солы с золотистой гривой. Ар-р-р!

= 23 =

Лейн

Понадобилось время, чтобы прийти в себя. И именно когда я за септнун впервые заснул спокойно, явился Карс и принялся трясти меня.

— Лейн! Лейн! — он взволнован, значит, что-то важное. Я приоткрыл глаза, и брат затарахтел:

— Появилась идея! Очень хорошая, многообещающая. Посмотри, что у нас есть! — сунул под нос банку с паразитом. — Раз тварь так повлияла на Солу, то что, если мы вернемся домой и…

Сон мгновенно прошел.

— Нет! — рявкнул я.

— Почему? Одним махом наша жизнь изменится, мы перестанем быть изгоями! Найдем себе самую лучшую мрархийку или двух! У нас же два паразита. Они станут ненасытными и…

— К нам ненасытными или ко всем мрархийцам в округе? — отрезвил брата.

— Ну… Их можно увезти с собой…

— И мы снова станем отшельниками?

— Ну и что.

— Предлагаешь мрархиек с протезами? — подколол.

— Мр-да, что-то я не подумал, — расстроился Карс. — Но это лучше, чем страдать по самке чужой расы.

— Зато Малышка ласковая, покладистая и смотрит с восхищением, — я уже не отпирался, что испытываю к человеке симпатию.

Карс сел рядом, помолчал, обдумывая мои слова, потом выдал:

— Возможно, но с покладистостью ты явно промахнулся. Может, все-таки…

— Нет!

— Как знаешь, — расстроился он. — Я ее держу в клетке ради тебя. Но если ты уверен, что у вас есть перспектива, выпускаю Мелочь! — Спрыгнул и ушел, оставив меня в сомнениях.

Понимаю брата. Я мечусь: то хочу оставить Малышку, то вернуть домой, то избегаю ее… А ведь, отказываясь от продажи, подставляю Карса.

Разум твердит: надо следовать первоначальному плану, однако когда включаю камеру и вижу грустную Солу, отказывающуюся от еды и проигнорировавшую отключение световых прутьев, настроение меняется на такое же тоскливое.

Это странно, ненормально, ведь она не мрархийка. Я был уверен, что пришел в норму: зов прошел, — а теперь опять?

«Я сильный мрарх, не боящийся трудностей. С этого момента беру контроль над своими слабостями и продолжаю жить, как прежде!» — одернул себя.

Решительно встал и направился в общую каюту.

Карс при моем появлении не повернулся, но довольно промурлыкал:

— Узнаю прежнего Лейна. Итак, наши планы?

— Для начала заправиться, — ответил уклончиво. Да, я решительный, целеустремленный и сильный, однако продавать Малышку не готов. Может быть, потом, но не сейчас.

— Не мешало бы заправить «Нырок» и человеку. Тоскует она, только не пойму причину: то ли я поздно пришел, то ли рано…

Карс не успел отклониться — получил смачную братскую затрещину.

— Совсем ополоумел! — зашипел, хотя сам знает, что шутка его дурная. Вскочил, тоже замахнулся — попытался дотянуться до меня.

— Мал еще тягаться! — поддел я брата.

Карс, как в детстве, поддался, выпустил когти. Мы оба напряжены и рады выпустить раздражение, но едва вошли в раж, раздался отчаянный крик:

— Стойте! Не надо!

Мы с ужасом увидели, как золотистая макушка кинулась под ноги, чтобы разнять нас.

Чтобы не раздавить Солу, отступили друг от друга. И тут я заметил, что Малышка стоит ко мне спиной и загораживает меня от брата. С ума сойти!

— Пожалуйста, не ссорьтесь! Это я виновата! — смотрит на нас испуганными серыми глазами. Особенно ее волнение передавал нервно подергивающийся кончик хвоста.

— Мы разминаемся, — успокоил ее, а сам не могу оторваться от ее фигурки с соблазнительной поясницей, увенчанной золотым, грациозным хвостом. Такая красивая, хрупкая, притягательная…

Карс посмотрел на меня, Солу и устало выдал:

— Мы часто ссоримся, но не всерьез. А вот ты опять поступила необдуманно. Если Лейн захочет взять тебя, я больше не вмешаюсь. — И чтобы не смущать меня, пытающегося скрыть рвущийся из штанов самцовый орган, ушел.

Малышка растерянно проводила его взглядом, повернулась ко мне и наткнулась на огромный бугор в паху.

— Ой, — отступила на шаг. Она встревожена, однако ее хвостик выдал заинтересованность.

Чувствую, сейчас снова заискрится между нами.

— Сола, это все глупости. Мы несовместимы, — говоря ей, пытаюсь убедить себя. — Я это знаю и не причиню тебе боль. Обещаю.

Она верит и не верит.

— Честно-честно? — заглянула в глаза.

— Да, — и я не вру, потому что внезапно ловлю озарение: к Малышке меня влечет не из-за зова. Это что-то большее, более глубокое — когда ее, маленькую, трогательную и доверчивую, хочется защищать, оберегать. — Я даже верну тебя домой.

— Домой?! — в ее глазах загорелся восторг. — Домой! — Она запрыгала, а потом спохватилась и замерла: — А вы?

— У нас свои дела.

— Мы больше не увидимся?

Я промолчал — ее радость исчезла.

— Ты не рада?

— Рада, — ответила совершенно нерадостно.

Да, лысый Умрррых, что не так-то? Ничего не понимаю. Я слышал, как она жаловалась Нырку, что скучает по родным, так почему сейчас огорчена?

— Сола! — вышло резковато. — В чем дело?

— Я… хочу остаться с вами! — она моргнула, с трудом сдерживая слезы. Это значит: либо ей больно, либо у нее переизбыток эмоций.

— Что?