Отец на час. Работает спецназ

— Поздравляю, — широко улыбаюсь и обнимаю ее крепче. — Вот это новость! Нормально все у них?..

Федерика стирает набегающие на глаза слезы, отлепляется от моей груди и идет к столу. Стоя ко мне боком, разливает шампанское.

— Вроде все хорошо, Леон уже дома, отсыпается. С их сыночком все хорошо: здоровый мальчик, крепкий. И Эльза к брату приехала, взяла выходной на практике. Кое-как отпустили, больница ведь. И вообще… Ты представляешь, я теперь бабушка!..

Осматриваю взволнованное лицо с радостно-блестящими глазами, чуть покрасневшими щеками и порозовевшими губами, и опускаю взгляд до выреза на узкой футболке, под которой прорисовывается кружевной бюстгальтер.

Грудь взволнованно поднимается и опускается.

Бабушка, твою мать!..

Одна подросток, вторая — бабушка…

А я тогда кто? Кевин Костнер?..

— Ой, я пойду, — подрывается с места Кира и поправляет прическу. — Поеду…

— Тебя увезти? — спрашиваю, оценивая степень ее трезвости.

Не хотелось бы, конечно, — сил нет, как устал, но не предложить не могу. Негостеприимно.

— Не надо, Влад. Я Львеночку позвоню… — хватает свой телефон.

Мы с Федерикой обмениваемся улыбающимися взглядами.

— А где все?.. — спрашиваю. — Машу я уже видел…

— Ты ей запретил ночевать у Миры? Она только что рыдала на весь дом…

— Запретил.

— Я так и знала, — качает головой Федерика, но не возражает.

Конфликтов на эту тему у нас почти не было, а если и были какие, то мы всегда разговаривали.

Не большой фанат «поточить лясы», в отличие от того же Русского, но с женой вроде как надо. Жизнь научила, что замалчивать нет смысла. Только хуже будет.

— Так где все?

— С Брониславой Никифоровной и няней на площадку ушли. Скоро придут. Мы ждали тебя. Я сейчас ужин разогрею.

— Я в душ, — киваю глупо улыбающейся в экран телефона Кире. — Пока.

Поднимаюсь на второй этаж и, выстояв полминуты у Машиной двери, все-таки иду в спальню. Раздевшись, отправляю вещи в стиральную машину и запускаю программу на три часа, чтобы ушли въевшиеся запахи костра и бензина. По-армейски быстро моюсь и пока надеваю пижамные брюки и чистую футболку, уже слышу доносящийся с первого этажа детский визг.

— Папа, — залетает в спальню наш четырехлетний Добрыня. — Папа пвиехав.

— Привет, сын, — еле успеваю его поймать и обнимаю, путая светлые волосы на затылке. — Ну как вы тут, бойцы?..

В дверном проеме замечаю Ивана. Он скромно переминается с ноги на ногу.

— Ну, чего ты там стоишь? Иди сюда, — смотрю, как он бежит к нам, и подхватываю второй рукой. — Как вы тут, бойцы? — повторяю.

— Папа, мы на пвощадку с бабой Бвоней ходиви… Я там с говки катався и пвыгав с нее, вообще не боявся, — Добрыню, как обычно, не перебить. Весь в мать-начальницу. — А Ванька боявся. Ха-ха, — смеется в кулачок.

— Никогда не смейся над тем, кому страшно, — останавливаю его веселье.

— Извини, бват, — сын тут же хмурится и еле сдерживает слезы. Критику не любит. — Я ведь не звой, папа. Пвосто он ставше, а всего боится! Вазве так бывает?

— Во-первых, Ваня старше тебя всего на полтора года, а во-вторых, запомни: у страха нет возраста и нет пола. Завтра все вместе пойдем на эту площадку, посмотрим, чего ты там боишься, Иван, — подбадриваю.

— Спасибо, папа, — он обхватывает мою шею и, видимо, планирует мое удушение. Сжимает.

А я вспоминаю, как он у нас появился…

Два года безуспешных попыток забеременеть привели к тому, что мы с Федерикой приняли взвешенное решение взять ребенка под опеку. Долго готовились, ездили по детским домам, как это ни кощунственно звучит — выбирали ребенка. Чтоб раз… и наш был. Это только прочувствовать можно. Девочка, мальчик… Тогда было неважно.

Пока искали, так и забеременели, но от идеи опекунства не отказались. Почему-то было понятно, что Бог нам шанс дал, потому что мы на правильном пути.

Родился наш Добрыня-Теодор — сильный, крепкий пацан на четыре с половиной килограмма.

А где-то через полгода мы возобновили поиски.

Иван…

Он мне сразу понравился. Скромный, воспитанный парень с большими, зелеными глазами и русыми волосами. Будто свой. И подошел он ко мне сразу, как-то доверился. Сердце тогда екнуло, а единственное сомнение, которое было — это его возраст. Всего два года. Мать от грудничка отказалась, отца и не было. Документы оформили быстро.

Так, Ваня переехал к нам, и растут они с Добрыней. Вместе. Когда-то дружно, когда-то не очень. Темпераменты у них разные, но главное — оба здоровые. А доброту и смелость мы воспитаем, это ничего.

До позднего вечера занимаюсь младшими детьми. Соскучился, да и жене разгрузка. Слышу, как она созванивается с родителями, чтобы порадовать их новостью о пополнении в молодой семье Леона. Плачет от счастья, радуется.

А когда мальчики засыпают в своей комнате, захожу в спальню и застаю жену за туалетным столиком. Наклонившись, обнимаю ее сзади и разглядываю наше отражение в круглом зеркале на стене.

— Армия спит?.. — она спрашивает, ласково поглаживая мои запястья.

— Спит, — смеюсь и поднимаю Федерику из кресла, чтобы сесть самому, а затем тяну к себе на колени.

— Как твоя новая машина? — спрашивает она, складывая руки у меня на плечах.

— Нормально, — отвечаю невозмутимо.

— Просто… нормально? — смеется.

— Не надо было, — ворчу по-стариковски. — Дорогой подарок вышел. Больше такие не дари. Не приму. Услышала?..

Она задирает подбородок и тоже, кажется, планирует мое удушение.

— Я тебе что, новобранцы твои?.. — сердится.

— Блядь, — ржу в потолок. — Где-то я сегодня уже слышал…

— Но тебе хоть нравится, Влад? — обижается. — Я ведь старалась, выбирала то, что тебе бы и правда понравилось. Это же как игрушка для взрослых мальчиков. Консультант в салоне очень хвалил, говорил, что любой рыбак или охотник в восторге будет. А ты «дорого, дорого». При чем тут это?..

— Не психуй. Нравится, конечно. Да я в ахере!.. — окончательно ей сдаюсь и, разглаживая по часовой стрелке шелк на ягодицах, рассказываю. — И мужики заценили. Все прокатились, все сказали, что у меня жена лучшая.

— Так уж и все?..

— Тимур, Антоха, Серега, Костя, Микула — все.

— Ну… хорошо, — смягчается Федерика и трется носом о мое небритое лицо. — Еще бы с Машей нам поговорить. Она ведь из комнаты так и не выходит.

Проблема…

— Ладно, — призывно шлепаю мягкое бедро и, дождавшись пока она встанет, поднимаюсь сам. — Пойду на ковер к нашей принцессе. И с королями такое бывает…