Отечественная война 1812 года. Школьная хрестоматия

Уединяясь на биваках, Дурова кипела необыкновенной энергией в сражениях, – она ходила вместе с товарищами в тяжелейшие атаки на французов. Командир выговаривал ей даже, что она ходит в бой со всеми эскадронами полка поочередно, а не только со своим, как полагается. Журили ее и за то, что она, рискуя жизнью, стремится спасать «встречного и поперечного», выводит раненых из боя. За подлинный подвиг, за спасение от гибели русского офицера (женщина с пикой в руке бросилась на нескольких французских кавалеристов) ей был дан самый почетный воинский орден – Георгиевский крест.

Днем и ночью, в любую погоду – в седле, бесконечные стычки с неприятелем, ночевки на земле, заплесневелые сухари и питье из лужи, невозможность обогреться или сменить мокрый мундир… Обо всем этом Дурова говорит в своих записках. Никто не слышал от нее никаких жалоб, даже тогда, когда она была сильно контужена ядром в ногу и оставалась в строю.

На биваках, в то время как офицеры-сослуживцы бражничают за общим столом и ведут свои мужские разговоры (конечно, не стесняясь в выражениях), она с отчужденным видом маячит где-то в стороне – от людей, от костра, от тепла, которое ей так нужно, – ближе к тьме ночи; или сидит одиноко с книгой в своей палатке. Выходило так, что во время отдыха, на биваке и даже в походе ей гораздо труднее, чем в бою. Кончается бой – и исчезает полнота жизни…

Не одна Дурова искала этой полноты. Другая ее сверстница – жена генерала Храповницкого – всюду сопровождала своего мужа, одетая казаком. Она бывала вместе с ним в боях и даже получила медаль. Но маскарад Храповницкой никого не обманывал. Семья оставалась семьей и при военно-походной жизни. Были и еще женщины в то время, так или иначе ломавшие не нравившийся им уклад жизни. И все же Дурова изумила всех. Никто не в силах был преодолеть таких трудностей, какие взвалила на себя она.

Немногим легче ей было и в ординарцах – у Милорадовича и Коновницына, а потом у Кутузова (после Бородинской битвы). При штабе Кутузова она служила как «Александров», хотя тайна ее была уже раскрыта.

В потоке военных мемуаров «Записки кавалер-девицы» принесли Дуровой славу. Так как образ автора прочно слился с образом героини записок. И пусть герой – «кавалерист», пусть – «Соколов», «Александров» – все равно это женщина с глубокой, чистой душой («словно в монастырь ушла она в военный мундир»…). Записки Дуровой – это еще и точка зрения рядового участника событий, для которого война состоит не столько из генеральных сражений и смотров, сколько из ежедневной тяжелой работы и трудностей быта. Причем не чужд ей и более широкий, общий взгляд на положение дел (например, ее рассуждения о судьбе Наполеона). Дурова, по словам Белинского, была «дивный феномен нравственного мира».

Наполеоновское нашествие было огромным несчастьем для России. В прах и пепел были обращены многие города. Но общая беда, как известно, сближает людей. В пострадавших от нашествия губерниях женщины и дети помогали своим мужьям, отцам, уходили в партизаны.

Так поступила Василиса Кожина, которая возглавила отряд из женщин и подростков. Они выслеживали и уничтожали отдельные небольшие группы наполеоновских солдат. В народе о Василисе сочиняли анекдоты, вот один из них:…

В Смоленской губернии широкую известность получила старостиха Василиса Кожина. Ее муж – староста одной деревни Сычевского уезда повел в город партию пленных, забранных крестьянами. В отсутствие его поселяне поймали еще несколько французов и тотчас же привели к старостихе Василисе для отправления куда следует. «Сия последняя, не желая отвлекать взрослых от главнейшего их занятия бить и ловить злодеев, собрала небольшой конвой ребят и, севши на лошадь, пустилась в виде предводителя препроважать французов сама. В сем намерении, разъезжая вокруг пленных, кричала им повелительным голосом: «Ну, злодеи французы! во фрунт! стройся! ступай, марш!» Один из пленных офицеров, раздражен будучи тем, что простая баба вздумала им повелевать, не послушался ее. Василиса, видя сие, подскочила к нему мгновенно, и ударя по голове своим жезлом – косою, повергла его мертвым к ногам своим, вскричавши: «Вам всем, ворам, собакам, будет то же, кто только чуть осмелится зашевелиться. Я уже двадцати семи таким озорникам сорвала голова! Марш в город!» И после этого кто усомнится, что пленные не признали над собою власть старостихи Василисы?

«… Русский народ поднялся, как один человек, и для этого не требовалось ни прокламаций, ни манифестов… воины проходили всюду с песнями; иногда (я сам видел) за ними шли их жены и, чтобы помочь мужьям, несли их оружие и их вещи…» (из письма Г. Фабера, чиновника русского министерства иностранных дел). Так мужественно вели себя простолюдины в деревнях. А что же в городах? Вот, например, в Пензе, как мы узнаем из записок Ф. Вигель: «Дворянство по-своему старалось высказать патриотизм. Дамы отказывались от французского языка… Многие из них, почти все, одевались в сарафаны, надевали кокошники и повязки». Это было в провинции, а в Москве?

Вот воспоминания дворовой женщины из дома князя Лобанова, которая была женой крепостного… «Уже давно толковали в народе, что идет на нас Наполеон, и как бы в Москву не забрался, а господа все не верили, – пусть, мол, народ болтает! – да и не позаботились добро свое от француза спасти. А потому барин с утра надевал мундир и ездил, куда все другие господа собирались думу вместе думать, как лучше французу насолить, да в Москву не допустить».

Царская семья тоже не осталась в стороне – сестра царя Екатерина Павловна вооружила и взяла на содержание один батальон ополченцев из своих крепостных крестьян Тверской губернии, который участвовал в бородинском сражении. Мария Федоровна (1759—1825 гг.) – принцесса Вюртембергская, жена российского императора Павла I , мать Александра I создала ряд благотворительных и воспитательных организаций (Мариинское ведомство).

Интересные письма, характеризующие общественное настроение оставила нам Волкова Мария Аполлоновна – фрейлина императрицы Марии Федоровны. А также Ланская Вера Федоровна – дочь князя Ивана Ивановича Одоевского. Они вели между собой патриотическую переписку…

30 сентября

«Мы готовим корпию и повязки для раненых; их множество в губерниях Рязанской и Владимирской и даже здесь, в близких городах. Губернатор посылает наши запасы в места, где в них нуждаются… «

22 октября

«О! Как дорога и священна родная земля! Как глубока и сильна наша привязанность к ней! Как может человек за горсть золота продать благосостояние отечества, могилы предков, кровь братьев, словом, все то, что так дорого каждому существу, одаренному душой и разумом».

ДУРОВА Надежда Андреевна (1783—1866) – писательница, первая в русской армии женщина-офицер. Выданная замуж в 18 лет, вскоре оставила мужа, трехлетнего сына и, в 1806, переодевшись в казачью форму, бежала из родительского дома и пристала к полку. Назвавшись Александром Соколовым, завербовалась рядовым в уланский полк, участвовала в сражениях. Была раскрыта и произведена императором в корнеты, награждена Георгиевским крестом. Была ординарцем Кутузова. В 1816 в чине штаб-ротмистра вышла в отставку, жила в Елабуге, где ее брат был городничим. «Записки кавалерист-девицы» Дуровой были весьма популярны в обществе.