Отголосок

– Пик мой брат, - выдаю я.

– Что мать твою с тобой не так?

– Он не родной брат, - проясняю я.

– Тот же самый парень, который избил тебя?

Я киваю.

– Ты хоть представляешь насколько ненормально все это? Насколько ты ненормальна? Трахалась с тремя мужиками?

Вытирая глаза, я пересаживаюсь на коленки.

– Прости. Я знаю, это звучит ужасно.

– Звучит? Нет, Нина. Это и есть ужасно. Тебе нужна серьезная помощь, ты ведь понимаешь это?

Я даже не пытаюсь исправить его, когда он называет меня Нина.

Он встает, разъяренно смотря на меня.

– Не могу поверить, что я влюбился в кого—то столь омерзительного, как ты.

– Все было не так, - паникую я.
– Он не нравился мне в этом плане. У меня не было к нему чувств. Это было противоположно тому, о чем ты думаешь. Я использовала его, чтобы не чувствовать. Он был пагубным пристрастием. Вот чем бы секс с ним. Пагубным пристрастием, которое помогало мне не чувствовать.

– Не чувствовать, чего, Нина?

– Жизни, - кричу я.
– Всего!

– Всего? Даже меня?

– Нет. Не тебя. Как только я поняла, что чувствую к тебе, я больше не прикасалась к нему. Я не могла, потому что я хотела касаться только тебя, и чтобы меня касался только ты. Но я уже была беременна, просто не знала этого.

Он торопливо ходит по комнате, разъяренный.

– Деклан, ты так много всего не знаешь. Так много я не рассказала тебе, потому что не могла.

– Ты могла, ты просто была слишком эгоистична.

– Ладно, да. Ты прав. Я была эгоистичной. Эгоистичной и напуганной. Но ты любил меня, верно?

– Я не знаю, кто ты, черт побери! Расскажи мне. Расскажи мне, кто ты, потому что я, черт побери, в замешательстве сейчас.

– Я не знаю, - скулю я и затем встаю рядом с ним.

– Ты знаешь.

– Нет. Я хочу знать. Я пытаюсь.

– Что это вообще значит?

– Я не знаю!

Пройдясь по комнате еще несколькими быстрыми шагами, он, наконец, сдается и идет к двери.

– Я больше не могу выносить это дерьмо.

И затем он уходит, даже не беспокоясь, чтобы закрыть за собой дверь.

Из меня вырывается рыдание — громкое и мерзкое. Я не ожидаю от него, что он поймет или даже захочет понять. Я больна, я понимаю это. И понимаю, что он никогда не вернется ко мне, но от этого боль не становится меньше, особенно, когда он уходит от меня.

– Элизабет!
– кричит Айла настойчиво, когда врывается ко мне в комнату.

Я мгновенно беру себя в руки, сглатывая рыдания и вытирая лицо.

– Я в порядке. Прошу прощения за срыв, - говорю я, слабо симулируя хладнокровие.

– Прекрати это!
– ругается она, когда берет меня за руку и тянет, чтобы сесть на кровати.

– Я в порядке. Правда.

И по жалостливому выражению ее лица, я знаю, это ни в малейшей степени ее не убедило.

– Что паренек МакКиннон делал здесь? Ты не упоминала, что знакома с ним, когда мы обсуждали его тем утром.

– Я сожалею, Айла, - говорю я спокойно, когда мое дыхание выровнялось.

– Сожалеешь?

– Я знаю Деклана, просто не хотела, чтобы кто—либо знал об этом.

Ее большой палец поглаживает меня по руке, глядя на меня, и наконец, она говорит:

– Это он. Он твоя потерянная любовь.
– Она не спрашивает, только утверждает то, о чем догадалась.

Я киваю и извиняюсь еще раз, за то, что притворилась, что не знала, кем он был в тот день.

– Я озадачена. Я думала, ты сказала мне, что он умер.

И сейчас я должна солгать, потому что я не могу рассказать ей правду.

– Я думала, что будет проще притвориться, что он мертв. Было только больнее от мысли жить с ним в одном мире и в то же время не быть с ним.

Она кивает, и на ее лице появляется печальное выражение.

– Я сожалею, что лгала тебе.

Качая головой, она утверждает:

– Не надо. Твое сердце разбито, тебя можно понять.

– Но это непростительно.

– Это так, дорогая.

Мы сидим так некоторое время, и она продолжает держать мои руки, затем добавляет:

– Он казался немного злым.

– Так и есть. Но если не возражаешь, я бы предпочла не обсуждать это.

– Конечно, - отвечает она.
– Я могу что—нибудь сделать? Сделать что—то для тебя?

– Спасибо, но я в порядке.

– Тогда ладно. Ну, я оставлю тебя. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, - говорю я, когда она выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Я остаюсь на кровати, не двигаясь, и одна со своими мыслями. Я полностью истощена, когда поворачиваю голову в сторону и смотрю на свой багаж.

Может, я могу остаться еще на некоторое время.

Я знаю, что не должна. Знаю, что мне нужно уехать и исчезнуть из жизни Деклана, чтобы он мог двигаться дальше и исцелиться. Пытаться объяснить ему все — проигранное дело. Но может это не имеет значения, потому что в конечном итоге он прав. Я облажалась, и ничего из этого не имеет смысла.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, подходя к машине Лаклана, стоящей перед воротами моего дома.

Поднимая вверх файл, он кричит:

— Договор о продаже. Мне нужно, чтобы ты подписал его.

Господи, все чего я хочу, это побыть наедине с собой и бутылкой Aberfeldy (прим.пер. Aberfeldy (Аберфелди) — марка виски). Постараться расслабиться и успокоить нервы, сильно взволнованные Ниной.

Лаклан заезжает во двор и следует за мной прямо к дому. Я на пределе, все еще не в состоянии даже думать о том, что произошло, и о тех вещах, что она сказала мне. Если я сейчас в голове позволю себе пойти в то место, я совершенно потеряю весь контроль над собой. Когда Лаклан выбирается из машины, я уже восстанавливаю полный контроль над собой и стараюсь успокоиться.