Отголосок

Все денежные средства от Linq Steel Co, включая все деловые документы, будут отданы на хранение в трастовый фонд на имя Александра, доверительным лицом которого будет Рик Паркер, пока Александру не исполнится двадцать один год.

Рик Паркер известит обо всем Жаклин Брукс при личной встрече, расскажет ей все условия данных поправок, и я умоляю тебя, ради благополучия моего сына, чтобы ничего из этой информации не вышло за пределы участвующих сторон.

Нина, я солгал еще об одной вещи. Когда я поклялся, что буду любить тебя, пока смерть не разлучит нас, я был не совсем честен, потому что сомневаюсь, что смерти будет достаточно, чтобы я перестал тебя любить.

Беннетт Вандервол.

Вот ублюдок. И я еще думала, что я хорошая актриса, но это все они. Они обдурили меня, обыграли. Они были обманщиками, пока я была и продолжаю ею быть. Я всегда знала, что Жаклин хотела трахнуть моего мужа, я только не знала, что она все—таки сделала это. Поэтому, сейчас я сижу здесь, мужественно все перенося. Я хочу смеяться над сложившейся ситуацией бесконечной игры, которая продолжает раскрывать секреты, но как иронично, теперь это еще чьи—то секреты.

Рик кладет письмо на стол и наклоняется вперед, зажимая переносицу. Тяжело вздохнув, он, наконец, встречается со мной взглядом.

– Вы знали?

Я качаю головой.

Он поерзал в своем кресле, возвращая самообладание, но я вижу, что дискомфорт пробивается сквозь его внешний вид.

– Ну, тогда... как вы, наверное, уже знаете, большинство его активов связаны с бизнесом. Но это вовсе не значит, что вы останетесь без весомого наследства.

Симулируя раздражение, я гневно выплевываю:

– Я тут не из—за денег переживаю.

– Конечно же, нет. Простите. Я не хотел вас оскорбить...

– Все в порядке. Просто сейчас я слегка ошеломлена. Поэтому, если это все...

– Да, - отвечает он, встает и обходит стол. Он подает мне руку, и, принимая ее, я встаю.

– Спасибо.

Рик провожает меня из своего кабинета, и когда я захожу в лифт, он вытягивает руку, останавливая двери, и говорит:

– Мне так жаль, что вы узнали о Беннетте таким образом.

– Ну, думаю, никто не безупречен?

– Нет, вероятно, никто.

Он убирает руку, позволяя дверям закрыться, и сочувственно кивает мне, но это было бы нужно, если бы я вдруг узнала, что два человека, о которых я заботилась, предали меня. Только это не так. Его сын мог получить бизнес—активы, потому что, честно говоря, деньги казались теперь испорченными. Я возьму их, найду способ начать новую жизнь, но на деньгах всегда останется кровь Деклана, кровь моего сердца. Смерть Беннетта никогда не стоила жизни Деклана. Ничто не стоило жизни мужчины, который обладал каждой частичкой меня.

Минуты превращались в часы, а часы - в дни.

Монотонная рутина депрессии следует за мной везде. Мое кровоточащее сердце страдает из—за Деклана. Я скучаю по нему. Иногда я думаю, если достаточно сильно заплачу, он вернется. Как будто жизнь была такой щедрой.

Нет.

Жизнь - кусок дерьма.

Она дала мне вкусить - слегка вкусить сладость - прежде чем отобрала ее у меня. В тот момент, когда я поверила в надежду, поверила в добродетель, у меня забрали ее, вновь напомнив, что в мире я была одна. Но хоть раз я хотела верить. Я хотела глубоко копнуть, чтобы найти хорошее во мне, и отдать ему его, каким бы маленьким этот кусочек ни был.

Я надеваю все черное, чтобы оплакать моих любимых, но это не на их похороны я собираюсь, а на его. Мне даже не нужно притворяться перед семьей и друзьями, потому что страдания залегли глубоко во мне, только я страдаю из—за Пика и Деклана, а не из—за Беннетта, на чьи похороны собираюсь ехать.

Я держусь подальше от любых новостей о Пике и Деклане, их похороны, наверное, уже прошли. Но показаться там было бы глупо. Я не могу связать себя с ними, чтобы подозрения не пали на меня. В конце концов, это я сплела паутину для всей этой игры.

Проводя темно—красной помадой по губам, я вспоминаю, какими теплыми они были, прижимаясь к Деклану. Его сладость обжигала их. Иногда я не могла контролировать мою любовь к нему, нуждаясь в большем, я ранила себя. Управляемая чистейшим желанием.

Я выпрямляюсь, рассматривая себя. Мягкие волны рыжих волос спадают на мои плечи, мои глаза впали от горя, которое разрушает меня, но глазные капли помогают вновь им засверкать голубым, что напоминает мне о глазах папы, которые сверкали ярче всех остальных. Потери окружают меня, это все, что я знала в жизни. Я провожу вниз по гладкой черной ткани платья и подготавливаю себя для похорон моего мужа, поскольку эта потеря, которую я принимаю всем сердцем. Беннетт - одна из моих немногих побед, хоть и горько—сладкая.

День холодный и серый. Легкий туман покрывает холодную землю, пока я еду к кладбищу, на котором родители Беннетта владеют семейным участком. Я еду одна, черная вдова. Все в черном, включая лимузины и таун—кары, которые выстраиваются в линию на улице, окаймляя путь к безупречной земле, где Беннетт найдет покой.

Когда я паркую машину, я глубоко вздыхаю, перед тем как замечаю, что Болдуин идет в моем направлении, неся большой зонт над головой. Я не видела его с тех пор как отпустила на прошлой неделе. Беннетт умер, и настало время начать уничтожать напоминания о нем, включая вещи и людей. Мне всегда нравился Болдуин - также, как и Клара - но, когда я отпустила Болдуина, я попрощалась и с ней тоже. Они оба понимали мои аргументы. Расставаться с Кларой было тяжелее всего, потому что я всегда чувствовала с ней связь как с матерью, хотя она ею не была.

– Миссис Вандервол, - говорит Болдуин, когда открывает мою дверь и берет мою руку, чтобы помочь выбраться из машины.

– Спасибо, - шепчу я, мои глаза скрыты за темными очками.

Его глаза мягкие, наполненные беспокойством, и я догадываюсь, что он хочет что—то сказать, поэтому я дарю ему улыбку, наполненную печалью, и он кивает, разделяя боль, только моя боль обманчива.

Я беру его под руку, когда он ведет меня к месту захоронения, где стоит гроб Беннетта, окруженный многочисленными цветами и плачущими близкими. Я присоединяюсь к ним, когда слезы стекают по моему лицу и капают с моего подбородка. К мудаку, по которому они скорбят, во мне гноится чистая ненависть. И эти слезы не по нему - они из—за него.

Когда я занимаю последний пустой стул рядом с матерью Беннетта, мои глаза встречают глаза Жаклин. Я хочу улыбнуться при виде этой жалкой женщины, но не делаю этого, и она быстро отводит от меня взгляд, переступая с ноги на ногу от неловкости. Она знает, что я знаю. Адвокат звонил мне на днях, чтобы рассказать, что встречался с ней, чтобы обсудить волю Беннетта и трастовый фонд их внебрачного ребенка.

Я сижу.

Время идет.

Произносятся слова надежды и славы и восхваления Господа.