Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные
Шрифт:
– Сашу ты привёл для того, чтобы Юрка с ним поговорил.
– Да, Юрик сказал мне, что наша с Сашей любовь почему-то опасна, - я покрошил морковь и бросил в сковородку с мясом, помешал лопаткой, - говорит, что мы идеально подходим друг к другу. И ещё он доказал, что я ребёнок, и не принадлежу себе.
Мама помолчала.
– Юрик, как всегда, прав. Так влюбляться в твои годы очень опасно. Можешь перегореть.
– Я понимаю. Только это уже случилось, и случилось каким-то невероятным образом, как будто кто - то специально это сделал, для каких- то неведомых нам целей. Такое я видел только в кино: «Алые
– Не может быть!
– Сам видел. На портрете, правда, нарисована девочка, очень похожая на меня. Саша сказал, что увидел эту девочку во сне.
– Сестра - близнец? – непонятно и тихо сказала мама.
– Что ты говоришь? – но тут закипела картошка, и я потерял нить разговора.
Пока мы готовили, пришёл папа. Он сразу зашёл к нам и спросил, кто у нас в гостях, не мой ли возлюбленный.
Мы всё объяснили, и папа пошёл переодеваться.
Наконец у нас всё было готово, и я пошёл звать за стол.
Зайдя в свою комнату, я обнаружил Толика, сидящего за учебниками, а на моей кровати сидели Юрик и Саша. Саша был бледен, с крепко сжатыми губами.
– Вы закончили разговаривать? – спросил я.
– Да, - ответил Саша, - надеюсь. Ну, у тебя и брат!
– А то! – с гордостью сказал я, - это ты ещё мало его знаешь!
– Надеюсь не расставаться с вами никогда! По его словам, мы просто обязаны жить все вместе!
– Пошли за стол, пришёл папа, познакомитесь.
– Опять за стол?! – вскрикнул Саша, - мы же только поели.
– Кто-то ел, кто-то нет, всё равно надо знакомиться, так что не увиливай.
Я взял Сашу за руку и потащил на кухню, где уже сидели папа с мамой. Я завёл Сашу и представил его папе.
– Что встали? – вздохнул папа, - садитесь, раз пришли. – Мы сели, мама нам наложила тушёной картошки, положила ложки и хлеб, но мы не заметили этого, не сводя глаз с главы семьи. Глава семьи думал.
– Ешьте! – приказал он, - я ещё не обдумал речь.
Мы ели, не ощущая вкуса. Саша, несмотря на то, что притворялся сытым, съел всё и старательно вычистил кусочком хлеба тарелку. Видно было, что он сильно волнуется. Ужин проходил в полном молчании. В другое время мы отпускали шутки, смеялись, в основном доставалось нам с Толиком. Правда и я в карман за словом не лез. А сейчас…
Папа, наконец, отложил ложку и попросил чай.
– Я долго думал, - признался папа, – я и не представлял, что у нашей Сашки будет такой друг. Эту сорвиголову может терпеть только Толик. Он давно уже попал ей под каблук. Но такой парень! Ты хоть понимаешь, с кем ты собираешься иметь дело?
– Так точно, Иван Дмитриевич! – отчеканил Саша, - Я имею счастье иметь дело с Александрой уже более двух месяцев, и действительно, готов выполнять все её приказы. А попробовав сейчас её стряпню, я готов хоть сейчас поселиться у неё на любых условиях! Даже моя мама не готовит так вкусно!
– Да, Сашка у нас умеет удивить. Но характер у неё! Наплачешься ты с ней. Честно говоря, я хоть завтра бы вас поженил, если бы не ваш возраст. Что вы так торопитесь? Все нормальные люди влюбляются минимум в 15 лет, а вы? Сколько лет ждать? Не менее трёх лет, и это в то время как выяснено, что любовь и длится года три-четыре…
– У нас особый
случай! – вякнул я– Помолчи, папа ещё не закончил. Дружить вам я не запрещаю, да и глупо было бы запрещать дружбу, тем более Сашка у нас – пацан. Так в дальнейшем и поступайте ближайшее время, ясно, Саша? – обратился он ко мне сурово.
– Да, я уже проконсультировался с кем надо, - скромно ответил я.
– И не обижай Александра, а то он сейчас влюблённый и глупый, будет во всём тебя слушать, и ходить за тобой, как бычок на верёвочке, - обратился он к Саше, - Все они любительницы вить из нас верёвки. Тебе, Саша, далеко? Давай я тебя отвезу, да и Толика прихвачу, хорошо?
Толик скорчил недовольную рожицу, но не стал протестовать.
Мы, молча, допили чай, и стали прощаться. Мы с Сашей мысленно поцеловались, и он вышел вместе с папой и Толиком. Я шумно вздохнул и поплёлся на кухню, слушать Юрика. Честно говоря, его заключения я боялся больше, чем папиного. Папа пусть сам меня боится.
Юрка с мамой, молча, ждали меня на кухне.
Я налил себе трясущимися руками чаю и сел за стол, чувствуя, как отливает кровь от щёк.
– Что побледнел? – спросила мама. Как влюбляться, он не бледнеет, как отвечать за свои поступки, так: пожалейте меня, бледного…
– Не печалься пока, братец мой любимый, - пропел Юрка, - будущее твоё темно, но предсказать можно. Ваши жизненные потоки начали срастаться, что значит, не увлечение это, всё слишком серьёзно. Вот это уже плохо. Лучше было бы минутное увлечение, даже с глупостями.
– Что-то мне уже становиться плохо, - простонал я.
– Не до шуток. Если вы расстанетесь, ваши души будут истекать кровью…
Мне показалось, что меня ударило током:
– Почему мы должны расстаться?
– Вот и я говорю: постарайтесь не расставаться. Это я уже объяснил Саше, и, кажется, он понял.
– Ты пугаешь меня, Юрик.
– Лучше напугаться заранее, и быть готовым ко всему.
Мне расхотелось пить чай.
– А если…
– А если вы не расстанетесь, вам не будут завидовать только камни.
– Спасибо на добром слове, - сказал я уныло, - к сожалению, жизнь вся состоит из встреч и разлук, боюсь, нам не избежать этого.
– Я рад, что ты это понимаешь.
– Мама, можно, я пойду? – спросил я.
– Иди, Сашенька, мне тоже надо подумать.
Я лежал на кровати и смотрел в потолок. Что нового сказал мне Юрик?
Мне и сейчас хотелось, чтобы Саша сейчас лежал рядом со мной, мы бы обнимались и целовались, и не могли бы насытиться друг другом. Я потянулся к нему всей душой, и мне показалось, что я слышу ласковый ответ, успокаивающий меня: я рядом, я с тобой, успокойся, малышка!
Я счастливо улыбнулся и моментально уснул.
Утром запищал будильник, который я положил с вечера под подушку.
Быстро задушив его, обнаружил под боком свернувшийся клубочек братика.
Нежно поцеловав его в макушку, отправился в ванную. Сделав все дела, я начал утреннюю гимнастику. Я уже подтягивался на перекладине пять раз!
Ну, почти пять. Ладно, не дадите соврать, но три раза – это точно!
И допрыгивал уже раза со второго – третьего, мягко приземляясь на цыпочки, чтобы никого не разбудить грохотом своих костей.