Открыто сердце

И тогда Морган отпустил ее небрежным презрительным движением и уставился в одну точку. Такого шквала эмоций он не испытывал очень давно, руки тряслись, сердце бешено колотилось, стучало о ребра.

Откашлявшись и держась за горло, спотыкаясь, не зная, зачем она это делает, Марин кляла свою неосмотрительность, но уже не могла остановиться. Морган стоял к ней спиной, скрестив руки на груди. Девушка приблизилась к нему и обняла сзади. Прижалась к нему. Поделилась своим теплом. Уткнулась носом в его широкую спину и почувствовала запах, который задурманил вмиг ее голову – запах можжевельника и морозного ветра.

«Сейчас… Сейчас он оттолкнет меня и это будет конец», – думала Марин.

Но сильнее страха, сильнее унижения было внутреннее чувство правоты и необходимости. Она знала, что поступает верно. Чувствовала, что Королю нужна поддержка, даже если он не готов ее принять.

– Пускай ты врешь, – прошептал он, – но…

И, утонув в собственном отчаянии, оборвал фразу, развернулся к девушке и обнял ее. И, растворяясь в исцеляющем теплом сиянии, плавясь, как жидкое золото, как масло, он путался пальцами в ее волосах, давно уже распущенных и искал губами губы. И выл, как израненный волк, спрятавшись в ее ключице, и сжимал со всей силы, крепко, как мог, прижимал к себе живое тепло. Его десятилетиями строившаяся крепкая плотина начала прорываться, и воды, что она охраняла, оказались ядовитыми и бурлящими, они отравили его, они заползли между извилинами, под ногти, переполнили и раздули, словно огромный шар, который невыносимо хочет наконец лопнуть…

– Испей эту чашу… до дна… – прохрипела Марин, }подобно тому, как было в ее видении.

И этот ее хриплый голос, срывающийся, низкий разрушил плотину полностью.

И подхватив Марин на руки, он бросил ее на кровать. Глаза его, обычно такие ясные, пронзительные – были затуманены. Марин не успевала осознавать, что происходит. Огромные сильные руки Моргана будто вытащили из ее головы все мысли и спели им безмолвную колыбельную, она чувствовала себя так защищенно, несмотря на силу этого человека и исходящую от него опасность. Он подмял девушку под себя, и тяжесть его тела была упоительно прекрасна.

– Дно всегда ближе, чем кажется. Запомни! – прорычал Морган прямо в ее губы и невыносимо долго смотрел на них. У Марин было ощущение, что Король закинул ей в глотку крюк и, рванув, вытащил все внутренности, его взгляд был таким тяжелым и изнуряющим, но таким… необходимым. А потом, чуть раньше, чем она ожидала, он соединил их губы, впился в них так, будто высасывал из нее душу, кусал до крови, путаясь пальцами в волосах, теряясь в ее запахе и хаотичном сплетении тел, он рванул на себя корсет Марин и глухо застонал, когда она подалась своими бедрами вперед в бессознательном порыве ему помочь. Марин чувствовала его желание, видела, что он едва контролирует себя, и это чертовски ей льстило. Не было никакого стеснения или стыда, мир сузился до единственного окошка – губы Моргана, его запах, его сила. Радиоактивные бабочки в животе у девушки сошли с ума, она не ведала, что творит, покрывала поцелуями лицо Короля, шею, и когда он провел своими ловкими пальцами по ее маленькой юной груди, слегка ущипнув правый сосок – она извилась дугой и слизнула языком маленькую капельку пота, выступившую на шее Короля, и это было настолько интимно… Настолько близко... И, зарывшись лицом в волосы Марин, он скользнул рукой под ее платье и заметил, как совсем чуть-чуть, сквозь все это отчаянное удовольствие, всхлипы, стоны, пустоту и наполненность, как сквозь страх и трепет, она напряглась, она… Испугалась.

И тут же отстранился, развернулся к ней спиной резко и несправедливо, он как будто лишил девушку умения дышать и, поперхнувшись воздухом, она начала кашлять.

– Какого черта ты меня не остановила? – рявкнул он.

Марин непонимающе уставилась на Моргана и захлопала ресницами… Как же он ненавидел в это мгновение ее чертовы глаза, огромные испуганные, такие чудовищно искренние… Голова начала болеть. Как же сильно он ненавидел эту мерзкую малолетнюю дрянь!

Марин молчала, а потом робко протянула руку к лицу Моргану, и он не убрал ее, и, осмелев, девушка придвинулась ближе и стала целовать Короля вдоль позвоночника, легкими невесомыми касаниями притрагиваясь к нему.

Морган тряхнул головой, будто скидывая с себя покрывало оцепенения, вынуждающее его не двигаться и, неожиданно развернувшись к девушке, схватил ее за подбородок и пристально взглянул в ее глаза – и опять – он увидел в них эту чертову искренность. Это полное отсутствие здравого смысла! Ведь, по сути, искренность – это противоположность инстинкту самосохранения, это глупое, но бесспорно, смелое желание позволить себя казнить, втайне надеясь, что по дороге что-то заставит карателя передумать. «Наивная дурочка! Ты не знаешь человеческой природы!» – думал Морган

– Но тогда… Выходит, и я? Такой же… Человек? – вдруг посетила Короля необычайно опасная и новая для него мысль.

Морган провел большим пальцем по нижней губе Марин – медленно, изучающе, и девушка расслабилась, закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением, и попыталась поцеловать палец Моргана, но из сладкого небытия ее вырвала резкая боль.

Он… Ударил ее.

Инстинктивно приложив руку к щеке, девушка с обидой и недоумением смотрела на Короля.

– Пошла вон! ВОН!– рявкнул он, и униженная, не в силах унять дрожь, полуголая, Марин выбежала из шатра Короля.

Глава 8, в которой игры забавляются с людьми.

Март 2009 г.

Из открытого окна влетали запахи ранней весны и бесцеремонно прогоняли хандру!

Вайя проснулась очень рано сегодня, едва сумев уснуть. События вчерашнего вечера не давали ей покоя. Вот так, запросто, ее мир перевернулся с ног на голову, а жизнь – идет себе своим чередом.

У Вайи просто не укладывалось в голове, как такое могло случиться? Наконец- то случиться. С ней. И что это значит? Меняет ли это что-либо между ними?

Они вчера весь день играли в Игру. Игру на осознанность.

– Ты витаешь в облаках, – сказала Аня. – Рассеянная. Все потому, что ты не находишься в текущем моменте. Здесь и сейчас.

Аня занималась театром. Не профессионально, конечно. Но после работы посещала занятия в театральной студии. Она не пошла учиться в университет, а стала работать в магазинчике матери, аргументировав это тем, что сама хочет заработать себе на образование за границей, но, на самом деле, она просто понятия не имела, чего хочет, и пыталась выкроить немного времени. Родители такое рвение к самостоятельности восприняли весьма благодушно, почему-то не обратив внимания на то, что самостоятельность проявлялась в желаниях, но не проявлялась в обязанностях. Аня была помощником помощника директора, и, в основном, на работе читала и}ли командовала секретарем.

– Именно поэтому мы сыграем в Игру. В течение всей нашей сегодняшней прогулки запрещено употреблять слова «да» или «нет», и приставку «не» тоже, в любой форме. А если кто-то из нас скажет запрещенное слово – мы отметим это палочкой на листике. И чтоб у тебя была мотивация… – снизила голос до шепота Аня – Тот, кто наберет 10 палочек, должен будет выполнить желание!

Вайе нужны были новые штаны, и Аня согласилась составить ей компанию. Она была уверена, что без нее Таня выберет какую-то некачественную неинтересную хрень, и чувствовала свою невероятную полезность, поэтому подошла к делу с воодушевлением. По дороге в торговый центр девушки болтали о том, о сем, и, немного усыпив бдительности Тани, Аня стала провоцировать девушку.

– Иногда мне кажется, что твои чувства ко мне абсолютно наигранны, и ты не ценишь нашу дружбу, – вдруг ни с того ни с сего произнесла Аня и весьма убедительно пригорюнилась.

– Но… Ты же знаешь, что это не так и я… – начала Таня, но ее прервало резкое: – Ха! Одна палочка тебе!

Таня насупилась. Это было очень некрасиво со стороны Ани – так себя вести. Она старалась побольше молчать и проявлять недовольство всем своим видом, пока не придумает ответную ловушку, но, раз за разом, заговорив на интересную тему, меряя штаны, обсуждая новые идеи для форума, Таня допускала промахи и злилась на собственную рассеянность!