Откуда взялся этот Клемент?

Я наконец-то трогаюсь и беру курс на магазин. На этот раз в пассажирах у меня тяжкий груз вины.

Пятнадцать минут спустя я уже стою с чашкой чая за прилавком в пустом зале. Все замыслы временно отодвигаются на задний план, пока я обдумываю утреннее поведение Клемента. При условии, что эта Энни действительно существовала, а не является очередным плодом его воображения, девушка явно значила для него очень многое.

И вот тут напрашивается один интересный вопрос. Да даже не один, а целая уйма.

Если Клемент столь убежден, будто уже умер и его отправили сюда искупать грехи прошлой жизни, следовательно, он не может не верить и в загробную жизнь. А раз таковая существует, не там ли сейчас пребывает его Энни? И если все так и есть, то, покончив здесь с делами, он снова с ней встретится, так ведь?

Тем не менее подобное заключение не вяжется с его утренним поведением. В преддверии своего потустороннего воссоединения с партнершей, как мне представляется, Клемент должен был проявлять большую словоохотливость.

Возможно, я только что выявила брешь в его бредовой сказке.

Тогда следующий вопрос: стоит ли указывать ему на данное несоответствие?

Мне требуется с полчашки чая, чтобы прийти к заключению, что идея не очень.

Помимо того обстоятельства, что хрупкое сознание Клемента может попросту не выдержать разрушения выстроенной им реальности, найдется множество объяснений, с помощью которых ему удастся с легкостью отмахнуться от выявленного слабого места. По сути, Клемент может сказать что угодно, и доказать ошибочность его доводов у меня не получится. Как-никак, вроде бы никому не известно, что происходит с нами после оставления бренного тела. Попадаем ли мы в рай или ад? А может, заново рождаемся, только уже планктоном? Или же просто прекращаем существовать, канув в вечность небытия?

От последнего варианта меня едва ли не прошибает холодный пот.

Тем не менее против любого из этих представлений аргументы мне взять неоткуда, так что вступать в спор попросту бессмысленно. Да и не по нраву мне философствовать на такие мрачные темы.

Остается только надеяться, что после встречи Клемента с Джульеттой эти вопросы утратят актуальность.

С этой мыслью я не без удовольствия закрываю для себя тему бредовых идей Клемента и перехожу к собственным планам на будущее, в нашем здравом мире.

Беру блокнот и начинаю составлять список задач.

Первая требует немедленного исполнения, и я звоню в банк и договариваюсь о снятии со счета девяти тысяч наличными. Меня заверяют, что утром деньги будет готовы. Ура, пункт номер один можно вычеркнуть.

Под номером два действо уже не столь заурядное.

Гуглю агентов по продаже коммерческой недвижимости и в радиусе десяти километров обнаруживаю троих. Звоню первому из списка результатов.

— Доброе утро. Я хотела бы поговорить насчет продажи своего бизнеса.

Разговор с Говардом, весьма компетентным и услужливым малым, занимает минут двадцать. Так уж совпало, что он знаком с моим арендодателем и даже занимался договором предыдущих съемщиков моего помещения. Мы обсуждаем мои доходы, что несколько умеряет его энтузиазм и, скорее всего, оценку бизнеса. Первое, впрочем, снова возрастает, когда я уведомляю Говарда о крайне заманчивых условиях своей аренды и ассортименте, который достанется покупателю. Небольшую гору мумифицированной похабщины, я, разумеется, не упоминаю.

Получив все необходимые цифры, агент обещает вскорости перезвонить и сообщить примерную оценку.

Хотя меня и подмывает позвонить следующему агенту из предложенного поисковиком списка, насчет Говарда у меня все же хорошие предчувствия, так что я решаю подождать результатов. Кроме того, мне необходимо подумать.

Из всех моих недавних решений данное относится к разряду важнейших.

Магазин мой, изначально призванный приумножать отцовское наследство, обернулся, как ни печально признать, сущим жерновом на шее. Тринадцать лет моей жизни — и каков же результат? Из всех моих отношений, с книжным магазином у меня сложились самые долгие. Как это и свойственно любым отношениям, бывали в них и восхитительные периоды, и тяжелые. И вот вторых, увы, чересчур много. Настало время полюбовно разойтись и расстаться с прошлым.

Пожалуй, отчасти я должна благодарить Клемента, подвигнувшего меня к идее продажи магазина. И хотя наши с ним приключения за последние пять дней не увенчались столь вожделенным результатом, я все же научилась ценить решимость, риск и дерзновенность.

И урок этот я усвоила.

Вдохновленная новыми перспективами, снова берусь за блокнот и целый час неистово переношу на бумагу громадье планов. Тот факт, что на протяжении этого часа, равно как и последующего, в магазине не появляется ни единого покупателя, лишь укрепляет меня в решении избавиться от него.

Лишь ближе к полудню дверь наконец-то открывается, однако посетитель после двадцатиминутных поисков по полкам так и уходит ни с чем.

Наступает и проходит обеденный пик торговли. Касса открывается семь раз. Какие-либо остаточные сомнения касательно продажи магазина окончательно развеиваются с появлением невзрачной женщины с кислым выражением лица, которая хочет вернуть роман в мягкой обложке, что она приобрела на прошлой неделе.

Я указываю на объявление у меня за спиной.

— Прошу прощения, мадам, но здесь четко указано, что мы не принимаем товар обратно.

— Я хочу поговорить с директором.

— Вы с ним и говорите.

— Просто невероятно! — завывает женщина. — Эта книга не отвечает своему назначению.

— Это роман, какое же назначение вы ему приписываете?

— Он должен доставлять удовольствие. А мне он не понравился!

— Мне очень жаль, но ни один книжный магазин не примет обратно книгу у покупателя только потому, что она ему не понравилась. Субъективный взгляд не является основательной причиной для возмещения расходов.

— Вы, я вижу, совершенно не заботитесь о своих покупателях!

И это я слышу после тринадцати лет любезных улыбок в ответ на скандалы и нытье. Внутри меня что-то ломается.

— Мадам, могу я вам кое-что предложить?

— Что вы хотите мне предложить? — брюзжит она.

— Забирайте свою книжку и валите на хрен из моего магазина!

Шокированная покупательница краснеет, однако с ответом не находится. Хватает свою книгу с прилавка и пулей вылетает из магазина — вероятно, чтобы уже никогда не вернуться.