Оторва. Книга вторая

— Увидела и вспомнила. Может я в прошлой жизни белошвейкой была. Люся, не тупи, я просто потихоньку начинаю вспоминать. Тебя тоже, кстати, вспомнила. Не совсем, но многое, благодаря твоим рассказам. Так ты шьёшь на ней?

Глаза Люси набухли, словно вот-вот прольются грязевые потоки.

Пришлось сесть рядом с подружкой и обнять.

— Люся, ну извини, я не хотела тебя обидеть. Просто у меня дома из одежды только халат, который на мне. А то, что в шкафу висит, носить нельзя. Вот я на этом и зациклилась. Мне бы перешить кое-что. Вот и заинтересовалась.

Люсино лицо просветлело.

— У тебя там есть платья. Ты не нашла?

— Нашла, вот их и хочу перешить. Потому и спрашиваю, умеешь работать на машинке?

— Нет, — Люся отрицательно помотала головой, — это папа привёз из Болгарии. Мама пробовала, но ещё не разобралась.

— А мне можно? — поинтересовалась я.

— Что можно? — переспросила Люся.

— Перешить на ней юбку. Сделать её короче, вот так, — я провела рукой.

Сразу представила вставки, клинья и романтичный аутфит. И трусики бикини.

Полное молчание и удивлённо-вопросительный взгляд.

Люся?

— Ты умеешь шить на этой машине?

И что ей ответить? Где я могла научиться? Ну вот вообще без вариантов.

— А-а-а, — внезапно сказала Люся, — наверное, в прошлом году, ты ведь у мамы на швейной фабрике работала.

— Точно, — согласилась я моментально, — именно на такой машине два месяца отработала.

— Как два? — удивилась Люся, — только один.

— Может и один, — не стала я спорить, — но мне показалось, что все полтора.

Люся задумалась на секунду и отрицательно помотала головой.

— Месяц, — твёрдо сказала она, — ты потом уехала в Ленинград. Помнишь?

Я сделала вид, что пытаюсь вспомнить, потом наморщив лоб, ответила:

— Нет. А зачем мы туда ездили?

— Не мы, а ты. Со своим тренером, — возразила Люся.

— А, — я сделала вид что припоминаю, — на соревнования.

Люся удивлённо вскинула брови.

— На какие соревнования? Вы лошадей ездили забирать.

Прям услышала, как в моей голове паровой котёл заработал. Даже закашлялась.

— Какие лошади, Люся?

— Асбест разбился на съёмках и ещё две захромали, вот вы и поехали туда. Тебя ещё сам Кизимов смотрел, потом приезжал сюда и уговаривал твою маму отпустить с ним в Ленинград. Говорил, сделает из тебя олимпийскую чемпионку. Только у тебя отец погиб, мама болела часто, и ты отказалась.

Моя голова была готова взорваться. О чём вообще речь?

— Люся, — я остановила её спич, подняв руку, — я совсем запуталась. Давай сначала. Кизимов это кто?

— Ну как же. Олимпийский чемпион, а сейчас он главный тренер конной сборной СССР.

О как! Я неплохо научилась ездить верхом в своё время, но меня точно главный тренер России никуда не приглашал. Не достигла таких высот.

— Так я это, конным спортом занимаюсь?

— Мы занимались, — подтвердила Люся, — но как Иван Иванович ушёл, ты перестала ходить, и я за тобой. Но тебя и тут уговаривали. Ты же мастер спорта, а у меня с выездкой проблема.

— Я мастер спорта по конному спорту? — не поверила я.

Люся закивала.

А не простой была девочка Ева. Мастер спорта, вино из горла, музыкальная школа и при этом тихий ребёнок.

И каким образом умудрилась отправиться на тот свет? И уколов боялась. На теле никаких следов не нашла. Неужели, в самом деле траванулась? Или траванули.

— А что с Ленинградом?

— Ну, вспомни. Киностудия Молдова-фильм снимала в Ленинграде кино про скачки.

На память пришёл только один фильм, снятый киностудией Молдовы.

— Фаворит, что ли?

— Да, — радостно закивала девочка, а в глазах вновь появилось изумление, — вспомнила?!

— Частично, но поездку не помню.

— Иван Иванович взял тебя, чтобы показать Кизимову и заодно привезти лошадей. Они на съёмках пострадали. Асбест так и не очухался, его осенью застрелили. Не помнишь? — и она с надеждой заглянула мне в глаза.

— Нет, ничего не помню. И почему Ленинград? Его разве не в Молдове снимали?

— Нет, — ответила уверенно Люся, — здесь не снимали, я бы знала.

— Ну и ладно, а то мы отвлеклись. Что с машинкой, дашь застрочить?

Люся опять нахмурилась, потом поднялась и вытащила из угла спортивную сумку.

— Раз ты хочешь носить то, что никогда не носила, может, по поводу этих вещей тоже передумаешь?

И она, плюхнув сумку передо мной, расстегнула молнию.

— А что это?

— Дядя Илья сделал моему отцу заказ. К твоему дню рождения. Когда он в Болгарию ехал. Но ты, глянув на них, сказала: не буду носить шмотки загнивающего капитализма.

Я прокашлялась.

— Я так сказала?

Люся кивнула.

— И меня пристыдила. Мы комсомолки! — Люся сделала неопределённый жест.

Я заглянула в сумку и почувствовала, как у меня поднимается настроение. На божий свет выбрался пакет с трусиками, и я едва не подпрыгнула. Уверты! Нет, не совсем те, которые я носила там, но где-то рядом.

Я наклонилась к Люсе и чмокнула её в губы.

— Спасибо! Это то, что мне сейчас нужно.

Девчонка зарделась и, смутившись, отвернулась, а я вытащила ещё два пакета. Две юбки, с первого взгляда поняла, что именно это буду носить. То, что доктор прописал. И белая полупрозрачная блузка с воланами и чёрными капочками в виде маленьких треугольничков. И декольте.

Захотелось всё сразу напялить на себя. Остановило только одно.

— Люся, а сколько это всё стоит?

— Так дядя Илья заплатил заранее. А когда ты отказалась, попросил придержать у себя, а он тебя уломает.

— То есть уже оплачено? — я едва снова не расцеловала девчонку, но глянув на её выражение лица, полезла в сумку.

Два бюстгальтера и коробка обувная. Заглянула и взвизгнула. Аккуратные туфельки на шпильке. Не мои десять сантиметров любимые, но не меньше шести.

— Люся, я померяю? — спросила и, не дожидаясь ответа распаковала трусики.