Оторва. Книга вторая

И что? Вроде не сильно.

— Да, здесь, третий подъезд, — подсказала Люся.

«Запорожец» взревел, заехал на бордюр и остановился перед своим братом близнецом.

Надо же, какой востребованный автомобиль.

Ещё минут пять просидели внутри, ожидая пока Степан выковыряет себя из коробки, и они вдвоём поднимут сиденье. А потом, поддерживая с двух сторон, нас с Люсей всё-таки вытащили из недр этого чудовища. Поклялась себе: больше никогда в подобной повозке не ездить.

Мама Люси проводила нас со Степаном ошарашенным взглядом, после того как сержант поздоровавшись, передал ей дочку с рук на руки.

На звонок в мою дверь, прибежала Прасковья Дмитриевна, на ходу подвязывая халат. И опять на голое тело? Точно помнила, что когда пришёл дядя Игорь, тётка переоделась. Почти трезвая, щёчки порозовевшие, губки припухшие.

О как! Воспользовались моим отсутствием на всю катушку.

Увидев родную дочку в таком прикиде и разглядев за моей спиной очередного милиционера, мамка попятилась назад и громко заорала:

— Илья!

Да что ж ты такая громкая. На флот её надо — слепить сонар вражеских подводных лодок.

Из дверей комнаты появилось слегка мятое лицо бравого майора. Уж точно бравого: и днём и ночью.

Не обратив на меня никакого внимания, сразу обратился к сержанту:

— Степан, заходи, что ты на пороге встал. Как сыграли?

Почувствовала себя лишней и попыталась проскользнуть незаметно в комнату. Не подфартило. Тётка вцепилась в меня как клещами.

— Илья! Нет, ты только глянь, что это на ней? — и, развернувшись ко мне, упёрла руки в боки и заорала ещё громче, — Ты где это взяла? Дрянь такая?!

Мужики оценивающе прошлись по моим ножкам и дядя Илья весело сказал:

— Чего орёшь, мать? Фёдор, сосед, из Болгарии приволок. Я расстарался, аккурат ко дню рождению.

— Какому дню рождению? — тон тётка всё-таки сбавила, — он только через два месяца.

— И что? Пусть в коробке лежит, пока лето не закончится? — майор подмигнул мне, потом глянул на свою любовницу более строгим взглядом, — и прекрати кричать, видишь у нас гость.

Тётка заткнулась, и я прошмыгнула за дверь. Вот же горлопастая досталась мне в довесок.

Постояла под дверью. Узнала, откуда менты на кладбище взялись. Напротив стадион находился, играли против боюканских, а когда домой собрались, услышали визг напарника Семёна, вот и прибежал сержант на крики.

Когда они ушли на кухню, я села на диван и стянула с ног босоножки. Немного натёрла большой палец на правой ноге, но в коробке степсы отсутствовали.

— Ева, — Илья Спиридонович заглянул ко мне минут через тридцать и застал всё также сидящей на диване. Даже шевелиться не хотелось, — ты картошку жареную будешь? С котлетами.

— Конечно, буду, — я аж подпрыгнула, только сейчас вспомнив, что ела ещё утром.

— Ну, давай, на кухню, заодно расскажешь про очередные свои подвиги.

Опять что-то рассказывать. Я кивнула, и когда майор закрыл двери, стала переодеваться. Заодно пыталась придумать, как подвести разговор к маньяку. Насколько помнила — ведущий программы сообщил не очень приятный факт — в СССР не было ни серийных убийц, ни сексуальных маньяков. Ну, то есть они были, но принимать версию с одним шизофреником правоохранительные органы никак не желали, дескать, подобное творится там, за чертой капитализма и потому невинно осуждённых по подобным делам было множество.

Ничего не придумала. Вкратце обрисовала события, быстро поужинала и, почувствовав, что глаза слипаются, брякнулась в постель.

Всю ночь за мной кто-то гонялся по кладбищу, постоянно меняя лица. Видела и неандерталок со швабрами и Семёна, почему-то с метлой. А под конец из-за очередного памятника, за которым я собиралась спрятаться от преследователей, высунулась фигура сержанта Степана с довольной рожей и колокольчиком в руке.

Испугано подскочила, сразу догадываясь, что кто-то звонит в дверь. Выдохнула, скинула простыню. Учитывая, что ночная рубашка, которую вчера обнаружила в шкафу, была мне до пят, легла спать голой. Накинув халат, высунулась в коридор.

Кроме мерзкого дребезжания звонка, никаких звуков. И в комнате предков тишина. Пришлось затянуть халат верёвочками и открыть дверь.

На пороге стояла, сияя как пятачок поросёнка, Люся. Увидела меня в халате и улыбка сползла с её лица.

— Ева, — спросила голосом полным удивления, — ты почему не одета? Ты не идёшь на консультацию?

На консультацию? И вот какого? Вчера не могла предупредить об этом? Двести раз повторила, что ничего не помню. И вообще, зачем нам именно сегодня на консультацию? Напрягла извилины и решила что, наверное, запись, но на всякий случай переспросила:

— В женскую?

Могла бы и не спрашивать, Куда ещё, просто Люся сказала это как-то странно. Не в, а на.

Люся открыла рот, закрыла и не произнесла ни звука.

— Что? — спросила я, начиная догадываться, что к женской консультации наш запланированный поход не имеет никакого отношения.

— Я забыла, — промямлила девчонка, — и что теперь делать?

Загадка стала наслаиваться одна на другую.

— Что забыла? В какую консультацию идти?

Она отчаянно помотала головой.

— Ну и ладно, — я втянула девчонку в коридор, — пока будешь вспоминать, я хоть глаза продеру и зубы почищу.

— Ты ничего не вспомнила? — спросила Люся, когда я повернулась к ней спиной.

Пришлось остановиться.

— И сколько раз тебе повторять, ты будешь первой, кто узнает об этом.

— Но тогда тебе, наверное, скажу. У нас консультация в школе. Через неделю экзамен по иностранному языку.

Я, было, снова направившись в ванную, остановилась.

— А сколько экзаменов в 9 классе?

— Два, — быстро подсказала Люся, — иностранный язык и физкультура.

— Физкультура, — протянула я.

В принципе ничего особенного. Английским я владела прекрасно. В школе были сплошные пятёрки. С Аланом два месяца прожили в Бристоле. Он всегда говорил, что у меня отличное произношение. Я читаю книги на английском, смотрю фильмы. Если не буду особо выпячивать, сдам как-нибудь, и не заметят. Про физкультуру тоже особо не стоит замораживаться. Что там? Бег, прыжки, ерунда.

Вся проблема, что я никого в школе не знаю. Точно засыплюсь.