Отпуск с прокурором

— Да. Передай ему, пусть не ищет со мной встреч. Все кончено. Я сейчас вернусь в отель, заберу вещи, и на вокзал.

— А как же похититель? Те угрозы, что тебе писали на стенах?

— Меня похитил толстяк с низкой самооценкой по кличке Хомяк. Он даже тени своей боится! Теперь, когда я это знаю, мне намного проще с этим справиться.

— Ася, все не так просто. В этом деле что-то не сходится!

— Я знаю, что не сходится, Кать. Просто передай Ключникову, чтобы меня не искал. Знать, что его брат был в том подвале, и вместе сидеть за одним столом на семейных торжествах — это слишком.

— А если на тебя снова нападут?!

— Я смогу за себя постоять. Поверь, я уже не та, что была ещё пару дней назад. Теперь я знаю, почему дело закрыли. Не хочу к нему возвращаться. Начну все с чистого листа.

Чтобы не слушать уговоры, отключаю телефон. По щекам почему-то катятся слёзы. Как глупо! Я на бокс три года подряд ходила, а слёзы сдерживать не научилась! Как была плаксой, так ею и осталась.

… Такси плывёт мимо ночной набережной. Яхты красиво стоят на неподвижной глади реки, подсвеченной яркими фонарями красивых стройкомплексов. Вокруг царит веселье. Вдоль набережной гуляют гости города и местные жители. Прогулочные катера зазывают музыкой, разноцветный фонтан бьет струями, и в нем, несмотря на поздний час, без зазрения совести веселятся дети.

Такси притормаживает у отеля. Я расплачиваюсь с водителем и бодро бегу сквозь стеклянные двери. Боль обжигает сердце, но я стараюсь об этом не думать. Беру на ресепшене электронный ключ и поднимаюсь в номер. Собираю свои немногочисленные покупки в пакет, на несколько секунд останавливаюсь перед зеркалом. Оттуда на меня смотрит бледная Ася Киреева. Что-то больно ноет в груди. Я знаю: эта боль будет со мной всегда, но так будет лучше для всех.

Глава 20

Прокурор

Допросная в полицейском участке место унылое: серые стены, видавший виды стол, обшарпанные стулья. Конкретно сейчас стулья раскиданы по комнате, а мой брат едва не забился под стол. Он бы забился, да габариты не позволяют.

Напротив него, скрестив руки на груди, стоит Темнов. Степа смотрит на него с нескрываемым ужасом. Под вторым глазом у брата красуется свежий фингал, нос в крови.

— Я не хотел её задирать, Лев! Клянусь! — едва завидев меня на пороге допросной, верещит Степан.

Смотрю на него с презрением.

— Какой же ты мудак, Степа!

Размахиваюсь, чтобы ударить, а потом опускаю руку и просто плюю ему в лицо.

— Я не знал, что это Ася! — оттирая с лица плевок, рыдает брат. — Там, в подвале…

Я замираю. Где-то глубоко внутри обрывается и летит вниз моё сердце.

— В каком подвале?

Кушаков подходит ближе. Лицо непроницаемо, но это обман.

— Тогда, три года назад! Я случайно там оказался! — продолжает рыдать Степан. Ему так страшно, что он не выдерживает и забивается в угол. Прикрывает голову руками, скулит. И я с отвращением отвожу взгляд, потому что, похоже, мой брат обделался.

— Давай подробнее, — цедит Кушаков. Прикуривает сигарету, жадно затягивается.

А я стою, и такое чувство, что земля в один миг ушла из-под ног.

— У них была такая игра! Костя и его элита выбирали жертву, её выслеживали, а потом похищали! Он меня в день моего рождения пригласил на ту дачу! Сказал, у него есть для меня сюрприз. У меня тогда второй ребёнок только родился. Стресс, быт… я был на грани срыва. А Костя сказал, что меня ждет крутая перезагрузка. Так я туда и попал! Мне завязали глаза, отвели в подвал, а потом сняли повязку и показали девушку. После того как во всем доме погаснет свет, начнется игра. Девушку выпустят, и начнется охота. Кто её поймает, тот будет с ней первым. Будоражила игра эта жутко! Я тогда в подвале её обнял и что-то сказал… Типа, «ты — следующая». И… и узнал! Конечно, я испугался. Она же в следственном комитете работала! Скандал вышёл у нас с Костей и его дружками в тот вечер жуткий. Они пригрозили: если я проговорюсь хоть кому-то, мне конец, и всей моей семье тоже…

— То есть ты поскандалил с Костей исключительно потому, что испугался, что Ася работала в полиции и могла навлечь на вас неприятности, а не потому, что она была моей девушкой?! — закусив кулак, цежу я.

— Она тогда уже не была твоей девушкой!

— Поэтому ты оставил ее умирать?!

— Я оставил все, как есть, чтобы не навлечь неприятности на семью!

Я чувствую, как от духоты, царящей в помещении, и от напряжения у меня по спине скатываются капли пота. Мне хочется выть. Они заперли Асю в подвале, этот урод все знал и молчал… Молчал!

— Ни хрена себе! — изумленно произносит Темнов.

— Что потом делали с девушками? — перебивает его Кушаков.

— Я не… не знаю! Меня выгнали оттуда с позором. Сказали, что я трус…

— Дом взорвали по приказу Хвостова? — интересуюсь онемевшими от ужаса губами.

— Я не знаю! Не знаю я!... — Степан растирает по лицу слёзы и сопли. — Мне приказали молчать, и я молчал! Пожалуйста, не бейте…

Я стою и не двигаюсь. Такое ощущение, будто меня огрели по голове чем-то тяжелым. За моей спиной стоит Кушаков.

— У меня же список пропавших девушек, ублюдок! Что же ты молчал?! Ты ведь адвокат, мать твою! — орет он.

— Наша семья разорена! Хвостов крепко нас всех держит за яйца! — стонет Степан. — Как я могу пойти против него?!

Кушаков и Темнов переглядываются.

— Игра ещё продолжается? — летит новый вопрос.

— Наверное… я не… не знаю! Они меня не приглашали больше, потому что я для них тряпка! Не смог преодолеть страх и поиграть с бывшей невестой брата…

Вот теперь мне хочется ударить Степана в лицо, но Кушаков меня опережает. Он подходит к Степану, садится перед ним на корточки.

— Значит, так: если не хочешь в тюрьму попасть, придется с нами сотрудничать. Ты понял? — произносит он таким тоном, что даже у меня мороз по коже.

— Понял! Я в тюрьму не хочу! У меня двое детей…

— Вернешься домой и через неделю скажешь Костику Хвостову, что хочешь ещё раз поучаствовать в игре, что семейная жизнь наскучила и хочется острых ощущений. А мы будем на живца его ловить. Узнаем, где новое место для развлечений, и нагрянем в разгар игры. И запомни, Степа: отныне мы следим за каждым твоим шагом. Сорвешься — пойдешь под стражу.

— Да понял я всё!

— Ублюдок… — шиплю с презрением.

— Лев, прости меня! — рыдает на полу Степан.

Я молчу. У меня в голове не укладывается новая информация. Я не знаю, как мне теперь быть. Что же за семья у меня такая?! Как вымолить прощение у Аси за все, что произошло три года назад?

— Ну, пожалуйста, Лев! — продолжает канючить Степа. — Я не хочу, чтобы Наташа об этом узнала!

Останавливаю на нем полный презрения взгляд. Склоняюсь и хватаю его за грудки.

— У меня больше нет брата! — цежу сквозь зубы. — Запомни, жирный урод: ты мне никто!