Отпуск с прокурором

— Вам плохо? — Она с сочувствием посматривает на меня и протягивает мне стаканчик с минеральной водой.

— Кошмар приснился, — шепчу виновато. — Извините…

— Ничего, бывает. Мне через день бывший муж снится, — успокаивает меня женщина. — Он меня хотел из охотничьего ружья застрелить. Чудом промахнулся, но с тех пор является в кошмарах.

Я рассеянно киваю, с благодарностью беру у нее из рук стаканчик с водой и выглядываю в окно. За окном темно, хоть глаз выколи. Весь автобус спит. Неудивительно: на часах три утра.

«Ещё два часа, и будем на месте», — взглянув на билет, рассеянно размышляю я.

Спать мне не хочется. Наоборот, во всем теле какая-то бодрость.

Пытаюсь полистать ленту в телефоне, но интернет не ловится, поэтому оставляю эту затею и снова пытаюсь подремать.

Ничего не выходит. Сердце по-прежнему не на месте. Все мысли о прокуроре, и уже мой побег кажется несусветной глупостью. Ведь я же могла с ним поговорить? Могла, но вместо этого сбежала.

Следующие два часа тянутся так долго, что я готова лезть на стену.

Темнота медленно отходит на задний план, небо светлеет. Розоватые облака — предвестник восхода — мягко утопают в первых солнечных лучах.

Впереди показывается наш город. Я прижимаю сумку к груди.

Автобус сворачивает к автовокзалу и плавно притормаживает у остановки.

Подхватив свои пакеты с купленными обновками, я продвигаюсь к выходу вслед за остальными пассажирами. Краем глаза замечаю снаружи знакомый силуэт, и сердце испуганно замирает.

Бежать некуда, и я спускаюсь по узким ступеням на асфальт.

У автобуса, скрестив руки на груди, стоит Ключников. Вид у него усталый, короткие волосы слегка взъерошены, во взгляде колючие льдинки.

— Лев?... — Застываю в нерешительности. — Как ты?...

— А ты думала, что я тебя не догоню? Иногда такси ездит быстрее рейсовых автобусов, — сощурившись, невесело ухмыляется он и забирает у меня из рук пакеты. — Идём, я на машине.

Я все стою у автобуса, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. В голове такой сумбур, что хочется сунуть ее под ледяную струю воды.

Лев оборачивается.

— Ася, ты идешь?

Смятение охватывает меня.

— Твои вещи в багажнике моей машины, — колко произносит он, — и книги тоже.

Помедлив ещё пару секунд, я срываюсь с места и иду за ним следом.

Надо же, он даже машину взять успел!

Лев закидывает мои пакеты на заднее сиденье своей «Мазды», открывает мне переднюю дверцу, приглашая сесть.

— Лев, я… — Пронзительно смотрю на него, но не нахожу слов.

— Я не приму отказа, Ася. Хотя бы до тех пор, пока мы серьёзно не поговорим. — Его взгляд сверкает решительностью. — Так что, будь добра, сядь в машину.

Втянув грудью воздух, я покорно забираюсь на переднее сиденье.

Он хлопает дверцей и усаживается за руль. Нажимает на автоматический замок, и мы оказываемся в замкнутом пространстве один на один.

— Посмотри мне в глаза, Ася. — Лев нависает надо мной. — Посмотри и скажи, что ты меня не любишь.

Я испуганно вжимаюсь в сиденье, поднимаю на него растерянный взгляд и… молчу.

— Ну же, скажи! — рычит он.

— Дело не в тебе, Лев… — шепчу едва слышно и чувствую, как горло перехватывает спазмом. — Дело в твоем брате.

— Я в курсе! Он сознался! — цедит Ключников и в отчаянии бьет руками по рулю. — Он там был, и он тебя узнал. Но не он все это организовал. Мой брат просто трус. Все, на что он способен — это изменять своей жене с секретаршей и говорить гадости, чтобы хоть как-то поднять свой статус перед уродами, которых он считает своими друзьями! И тогда он здорово струсил. Наложил в штаны, когда понял, что в подвале ты…

На миг закрываю глаза, не в силах выдержать напряжение. По щекам против воли текут слёзы.

— Они оставили меня умирать! Кажется, этого достаточно, чтобы наш с тобой союз не состоялся…

— Ася, те, кто организовал похищение и взрыв, сядут. Я об этом позабочусь.

— Ты не понимаешь! — шепчу, глотая слёзы. — За всем стоят такие люди, что тебе и не снилось! Ты потеряешь все: карьеру, семью, связи. И ради кого? Ради меня?

— Да! Ради тебя, Ася! Представляешь? Так иногда бывает, когда любишь!

— А что потом? Как мы будем жить, зная, что ты все потерял из-за меня?

— Да прекрасно мы будем жить! Я ничего не потеряю, поверь. Завтра начнется новая игра. Хвостов не будет участвовать в осенних выборах: у нас есть на него такое досье, что мы его потопим в течение двух недель. А потом мы поймаем за нос его сына. Он тоже отправится в тюрьму. Они оба туда отправятся!

Всхлипываю, растираю пальцами слёзы по лицу. Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой!

Лев разворачивается ко мне и берёт меня за плечи.

— Дай мне один шанс, — просит уже мягче. — Всего один шанс, Ася! И, пожалуйста, не плачь. Когда ты плачешь, мне хочется крушить все вокруг.

Его пальцы ласково касаются моей щеки и смахивают слёзы.

— Отвези меня домой, — прошу почти шепотом. — Мне надо отдохнуть: слишком напряженные выдались дни.

— Чтобы тебя там нашёл похититель? Нет, так не пойдет! Мы поедем в отель. Это не обсуждается!

— Снова в номер на двоих? — всхлипнув, интересуюсь с сарказмом.

— Да, в номер на двоих. — Он хмурится. — И постель у нас тоже снова будет общая. А завтра мы с тобой найдем какой-нибудь номер в отеле на побережье и сорвемся к морю, потому что, во-первых, после того, как мы с Кушаковым отправили досье по нужному адресу, оставаться здесь небезопасно, а во-вторых, у нас отпуск. Хочу, чтобы мы провели его как нормальные люди. Загрузим в машину чемоданы и отправимся в путешествие. А здесь пусть все горит синим пламенем!

Я растерянно смотрю ему в глаза. Я не совсем согласна с его планом, но в его взгляде столько решимости, столько уверенности, что я не нахожу в себе сил спорить.

— Хорошо, пусть будет так, как решил ты, — сдаюсь на милость победителя. — Отель — значит, отель. Я ужасно хочу принять душ, переодеться и выспаться. Про отпуск поговорим позже.

— А я хочу есть. Со вчерашнего утра ничего нормального не ел, одни чипсы. Закажем в номер суши, прежде чем завалимся спать? — На его лице наконец появляется улыбка.