Отрави меня вечностью
Шрифт:
Напротив, в губы Герти впился его рот, из которого противно несло пивным духом. Герти замолотила кулачками по его широкой груди.
Безрезультатно.
Ко всему прочему под кроватью завозился Дедрик!
«Ламмерт убьёт его…» — от отчаянья Герти сильно сжала зубы.
— С-сука, — отпрянул Ламмерт. — Больно же! — он утёр оттопыренную губу рукой и тупо уставился на красный след крови.
— Мало тебе, развратник! — намеренно громко ответила Герти, чтобы заглушить не утихающую возню под кроватью. — Пришёл, не извинившись! Облапал так, будто я — твоя шлюха! И когда?! В тот день, когда я проводила
«И это сущая правда… О, боги, как он мог?!» — Герти закрыла лицо руками и только по ощущениям поняла, что Ламмерт упал к её ногам и обхватил колени, спрятанные под слоями юбок.
— Прости меня, Герти… Я не хотел… Я просто подумал, что раз ты теперь свободна, и никто…
— …не может за меня постоять? — девушка всхлипнула.
— Никто не смеет указывать тебе, что делать… — он поднял голову, — то мы будем вместе.
Герти мгновенно представила себе, как именно это будет.
Отчётливо. Без иллюзий. Со всеми шепотками за спиной и неспособностью Ламмерта отстоять перед людьми её честь и достоинство.
— Ламмерт… я не хочу, — она тяжело вздохнула. — Не хочу жить, как мама.
Юноша отстранился. Поднялся на ноги и отошёл на шаг, окинув Герти с ног до головы.
— Но я люблю тебя, — он снова подошёл к ней.
— Ламмерт, пожалуйста… — Герти перехватила его руки.
— Ну хочешь, я женюсь на тебе? — он снова опустился перед ней, на этот раз на одно колено.
— Хочу! Но твоя мать и дядя…
— Никто не посмеет мне возразить, — он самонадеянно ухмыльнулся, и глаза его засияли превосходством.
— Но…
— Слово ландграфа — закон, малышка. — Ламмерт сунул руку за пазуху и вынул оттуда церемониальный венец.
Серебряный, грубой выделки, венец этот, больше походил на обод. В толстых металлических лапках сидели разновеликие камни с плохой огранкой — четыре изумруда и рубин по центру. Время не пожалело корону ландграфов Кёрберов, чуть гнутая и кривоватая она была испещрена множеством мельчайших царапин, оставшихся от множества чисток. И всё равно тёмный налёт намертво въелся в выемки креплений.
В течение столетий род Кёрберов креп и богател, его наследники много раз могли себе позволить сменить венец на более изящный и густо усыпанный драгоценностями. Но вместо этого они бережно хранили самый первый.
С раннего детства Герти привыкла видеть эту вещь только на голове отца. Ещё девочкой, стоя в тронном зале на скучных церемониях, она любила придумывать истории о первых Кёрберах — отважном Джервальфе и его жене Алоис, которые начали строительство этого замка, но не успели подняться даже на первую его башню, так как строили тогда ещё медленнее, чем сейчас.
Теперь же Ламмерт небрежно качал сакральный обод на пальце. Потом и вовсе положил на стол.
— Откуда он?.. Можно? — Герти взяла венец, и с нежностью погладила его местами шершавую поверхность.
— Мать прямо на пиру достала из кармана юбки, — Ламмерт хихикнул. — Видела бы ты лица северян.
— Зачем?
— Не понимаешь? Она короновала меня. Передала власть. Права на графство, —
произнёс Ламмерт почти по слогам.— В нарушение традиции? В день похорон?!
— Уже далеко за полночь. Да, я произнёс клятву. Всё честь по чести. Не зря учил годами, — он широко улыбнулся, и Герти только сейчас заметила, что зубы у него неровные.
— Тогда… — девушка осторожно положила венец на стол.
— Мы можем пожениться, дурочка! — он схватил её за плечи и легонько тряхнул.
На мгновение в груди Герти потеплело, и она даже улыбнулась.
— Ты рада? — Ламмерт покачнулся.
«Он просто пьян…» — улыбка сползла с её лица.
В голове проносились слова Ханны о важности наследника для Ламмерта и невозможности родить в единокровной связи здорового ребёнка. А также всё то, что Герти прочитала в книгах на тему родственных браков.
— Ты не читал.
— О чём, малышка?
— Ты и не думал. Ты вообще не думаешь о будущем… Я не могу, — она нахмурилась и освободилась от его рук. — Отто женится на мне.
— Чего?!
«О, боги, он не знал! Сейчас начнёт расспрашивать, откуда мне известно?»
— Этого не будет, — твёрдо ответил брат.
— Всё сложно. — Герти устало села за стол и облокотилась лбом на руку. — Одиль объяснит.
— Ну что ж… Утром поговорю с маменькой. — Ламмерт зевнул. Подумал ещё о чём-то и тяжелым шагом направился к двери. — Малышка, извини, но я… должен тебя закрыть. Ключ был у Иллы, и я обещал…
«Вот граф, так граф… В собственном замке не может даже ключа забрать у прислуги,» — Герти поджала губы, но решила смолчать, чтобы не задерживать Ламмерта разговорами.
Когда он запер дверь, и его быстрые шаги на лестнице затихли, Дедрик вылез из-под кровати, отряхиваясь от пыли и паутины.
— Болван. Даже светильник не заметил.
— Светильник? — Герти кинула взгляд на ажурную ковку вокруг стеклянного купола, слишком шикарную для её собственного простоватого жилища.
— Он из спальни матери, и не мог тут оказаться. Я каждую минуту думал, что он заметит и найдёт меня.
— Он просто пьян. Надеюсь, проспится и забудет всё, что мы тут наговорили.
Дедрик осторожно сдвинул ставень и выглянул в щёлочку на улицу:
— Светает. Поздно бежать. — Он поставил заслонку на место. — Ты не грусти, я что-нибудь придумаю. А пока постарайся выспаться.
— Хорошо, — ответила Герти, понимая, что сон покинул её окончательно.
Ларс вглядывался в донышко пробирки:
— Пиши, оксид свинца с первых минут выпадает в осадок почти в неизменном виде.
Герти, которая в это время любовалась его юным профилем, вспыхнула на мгновение и продолжила записывать под диктовку.
Прошло три месяца с тех пор, как высший вампир доверил ей помощь в лаборатории. Для начала он, конечно, проверил уровень её образования, и счёл его приемлемым, чем Герти втайне гордилась.
Оставалось уведомить Эберхарда. И по словам Ларса, старик только обрадовался, узнав, что его освободили от рудов на ниве науки. По крайней мере, он не ворчал, когда передавал Герти надзор за лабораторными записями — целым шкафом толстых журналов, в которых подробно описывался каждый опыт мастера Ларса. Сам же старик планировал плотно заняться садом.