Отражение стрекозы

— Госпожа Мирэ, вам нехорошо? — тревожно спросила Хваён, находясь близко к моему месту.

— А, нэ? — Я проснулась будто ото сна. С глаз убралась пелена, и в голову резко стрельнула боль. — Ай!

— Мирэ! — В этот раз взволновалась Хани.

— Госпожа Ким, апчхи! Я, апчхи! — Хваён не переставала чихать, как от аллергии.

«Аллергия? Здесь есть персики?»

Я открыла медленно глаза, сначала проверяя тарелки с едой для чаепития.

«Персиков нет».

Я вновь немного поморгала, приходя в себя. Посмотрела в сторону Хваён и Хани и заметила, как далеко они отошли. Они стояли почти что рядом с кустами.

«Кажется, ей легче», — пронеслось в голове.

— Однако думать надо в первую очередь о себе, — заключил Йенгук, подойдя ближе. Он стоял напротив и закрывал спиной солнечные лучи, идущие в мою сторону. — Прими пилюлю. Это принесла только что ачжума Чха. — Проявил доброту Йенгук, не проявляя эмоций в тоне.

— Видимо, схожу с ума, раз говорю уже вслух, — пошутила я без сил даже фальшиво усмехнуться и взяла лекарство. — Это от чего? — Всё-таки я еще не могла сильно верить в Йенгука, несмотря на то, что он помог не раз.

— От всего.

— Так она не поймет, Йенгук. Боюсь, ты сделаешь ситуацию только хуже, если продолжишь подражать дереву, — заговорил серьезно Шин, используя сарказм. Он рассматривал трубку, не поворачиваясь ко мне. А Йенгук всё стоял на солнце впереди, что не давало увидеть его мимику. — Госпожа Ким, таблетка от ачжумы Чха — самое лучшее лекарство от всех болезней, не от ядов и серьезных заболеваний, конечно, но облегчает боль хорошо. С давних пор мне приходится страдать от ужасных головных болей. Из-за них меня раздражает всё: счастливо поющие птицы каждое долбанное утро, шумящие, как мухи, люди на улице, капающий, тигр, дождь на крышу. Даже поесть не могу нормально, пока боль не утихнет. Сейчас я нашёл решение в покуривании лечебных трав, а раньше меня спасали только пилюли от ачжумы Чха. — Как подтверждение своих слов Шин глубоко закурил, выпуская новое облако пара. Больше он ничего не добавил.

Я посмотрела на Шина, прокручивая его слова, как пластинку, и выпила пилюлю с чаем. Голове стало и вправду легче.

— Эта пилюля помогает от аллергии, то есть от чихания на какую-либо вещь?

Оба мужчины уставились на меня, поднимая бровь.

— Я говорю про время, когда человек, например, видит персики, и от них внезапно начинает сильно чесаться, чихать и тому подобное…

«Были ли вообще в древности таблетки от аллергии? Не хочется внезапно узнать, что мне пора носить цветки за ухом».

— Хм, сильное раздражение на персики. Ты сейчас говоришь про молодую госпожу Мин, госпожа Мирэ? — призадумался Йенгук, смотря в сторону Хани и чихающей Хваён. Они о чем-то разговаривали, но до сюда голос не доходил.

«Какой раз он уже так меня называет?»

— Думаю, поможет. — Йенгук повернулся обратно и обратился ко мне: — Госпожа Мирэ, у госпожи Мин началась аллер… эх, тигр… аллергия из-за волос Шина?

Шин неодобрительно покосился на своего господина, если он его вообще таковым считал.

— Полагаю, так, — соврала я. Разумеется, мне было точно известно, что это из-за Шина. По новелле они должны были часто ругаться из-за аллергии Хваён и противного характера второго участника драмы. — Можно ли попросить госпожу Чха об ещё одной пилюли, пожалуйста, господин Ким?

Для Хваён мне было не жалко ничего, поэтому я использовала самый способный и хитрый способ — притворилась котом из «Шрека» и сделала круглые просящие глаза. Йенгук аж дернулся, впервые за нашу встречу. Он отвернулся и, пару раз кашлянув, позвал служанку. Ачжума Чха выслушала приказ, посмотрела на происходящую сцену больных и со слабой, незлой улыбкой отправилась за лекарством. Спустя считанные минуты она принесла кувшин воды и лакированную шкатулку с несколькими пилюлями. Йенгук указал служанке на Хани и Хваён, продолжая стоять ко мне спиной.

«То от солнца защищает, то, наоборот, стоит спиной. Чё с тобой, господин-рысь?.. Неужели я не видела в реальности рысь, и мне показалось? Всё было такое настоящее…».

Отбросив мысли, одним шагом я дошла к Хани и Хваён с ачжумой Чха. Главная героиня выпила одну пару пилюль на всякий случай, и мы, как одна большая семья женщин, стали ждать реакции.

После пары шмыгов Хваён перестала чихать. Она посмотрела на курящего Шина и не могла поверить глазам. Подходя ближе с каждым шагом, Хваён слегка увлеклась и чуть не столкнулась с сидящим Шином. Молодая госпожа дома Мин сияла от радости, потому что никогда ей не было хорошо после аллергии на персики и всё, что имело похожий на них цвет.

…

— Начинаем собирать воедино всю информацию, что мы собрали за эти дни, — начал собрание Йенгук.

Хваён к нам всё же присоединилась, только уже пьяная от счастья и не только. Ачжума Чха пробовала улучшить рецептуру и эффективность пилюли, поэтому использовала для новой партии настойку из женьшеня. По покрасневшему лицу Хваён прямо читалось: «Я никогда не пила сильный алкоголь».

«Раз у нас теперь есть лишний рот, то и за ним нужно будет следить. Шин, ты будешь ответственен за молодую госпожу Мин. Говорят, что зараза лучше всего убивает заразу», — злобно улыбнулся Йенгук, давая распоряжение.

«Не будет ли из-за такого поворота сюжета ранний «Мортал комбат?»

Хваён сидела рядом с Шином, сосредоточив все пять чувств. Кроме наивности, в ней скрывалось и незаменимое качество героев — любопытство, способное спасти мир или найти великое сокровище. После того как она вернулась из дома, Хваён сменила одежду. Сейчас на ней был надет ханбок клана Мин: лазурное чжогори с вышивкой мэйхуа на плечах и чхимой цвета этой самой ягоды. На поясе висело мамино нориге со стрекозой.

— У нас есть две проблемы: во-первых, убийца или притворяется гви, или на самом деле им является; во-вторых, все жертвы имели отношение к королевскому дворцу. Можно подумать, что преступники специально указывают на борьбу между чиновниками за власть, однако если Пи Чхихван и Нам Хисоль могли устроить заговор, то какой смысл был в убийстве сына пэкчжона и в особенности квантэ. Даже если и не брать подростка и уличного актера, то мотивы обоих янбанов не совпадают с их жизненными целями — постоянно веселиться в домах кисэн и устраивать пиры.

Далее у нас есть новые жертвы: мясник — отец убитого мальчика — и неизвестный господин, труп которого решили спрятать.

Хваён нахмурилась, услышав об стольких смертях. Никто в Хватане, да и поблизости не знал, насколько продвинулся убийца. По словам Хани, огласка началась только со смерти известной молодой дочери янбана.

— Но не будь Камынчжан[4] на нашей стороне, мы бы не нашли подсказку, — продолжил неторопливо Йенгук, давая время подумать.

[4] Камынчжан (???) — корейская богиня судьбы. Легенда о ней распространена на острове Чечжу.

Я вспомнила сцену об увиденных остатках призраков и смутилась, когда на слове «подсказка» Йенгук бросил на меня мимолетный взгляд.

«Он поверил мне, и сейчас мы можем разгадать главное преступление новеллы. Возможно. Мирэ, господи, ты реально слишком много перечитала манхв: такие вещи случаются только с главными героями. Хотя и сейчас мы сидим за одним столом с главными героями, а не злодеями. Сможем ли мы вообще выбраться отсюда?».

Йенгук посмотрел на закатное небо, скоро которое утонет в ночи и звездах. Послышался шорох крыльев, и на поднятую заранее руку главного героя сел огромнейший коричневатый орёл с желтыми глазами цвета Йенгука. Нас могли бы легко спутать с родственниками из-за одинаковой фамилии и похожих радужек, но мой цвет отливал насыщенным оттенком, действительно, как у сыра или янтаря, а у него чистым золотом — мечтой многих женщин.