Отражение стрекозы
Шрифт:
Доставив записку Йенгуку, птица радостно взлетела и со скоростью метеора отправилась ввысь. Главный герой развернул послание и сам себе ухмыльнулся, подогревая интерес у остальных. Вдалеке что-то из посуды упало и разбилось, а слуга немедля заматерился. На птицу.
— В следующий раз птице Хосока придется добираться домой в клетке, если он не обучит её нормально, — с кислой миной сообщил Шин.
«Птица Хосока, значит».
— Возможно. Сейчас главнее другое. У меня были подозрения насчет найденной вещи на месте преступления, и недавно мне попался твой отчет. Детали стали складываться.
— Если
— В любом случае всё пришлось заново проверять, Шин. — Йенгук повернулся обратно, не обращая на кого-то пристального внимания. Он вытащил из рукава, который легко бы мог заменить заколдованный рюкзак Гермионе, желтый пучжок с красными письменами. — На месте убийства Пи Чхихвана под деревом хурмы был найден похожий проклятый амулет. Этот из недавнего на данный момент места убийства. По анализу специалистов, они сделаны из одной бумаги и крови. Места использования именно такого пучжока сократились до одного места, и все благодаря убитым жертвам, мы получили улику. Сейчас ясно одно: пучжок ведет во дворец.
Муён и Шин не удивились, думая наперед о трудностях с королевской семьей. Хваён задумалась о своём, закрыв кулаком рот. А Хани — это Хани. Она тайком пару раз моргнула мне, давая сигнал о веселых приключениях. Казалось, Хани не хотела принимать факт того, что Михва, да и континент Чжэё, как говорила госпожа Опщин, могли быть настоящими. Если все реально, то и шанс на возвращение или хотя бы выживание уменьшался вдвое или втрое.
«*б твою мать, а что вообще будет дальше?»
— Даже если убраться идеально, то всё равно найдётся грязь, что ускользнула от тебя. Поэтому без раздумий собираемся в дворец. Госпожа Мирэ и госпожа Сон пойдут со мной и Хосоком: у вас будут самые важные роли, — заключил Йенгук, хитро ухмыляясь будущим планам. — Отправляемся через день!
Глава 23. Одежда для прикрытия душевных ран
Хитрый Йенгук по-быстрому объяснил, что нужно купить ткань для одежды служанок, и убежал в закат.
«Чёртов кот!»
Для нас специально слуги сошьют одежду, но ответственность за материалы лежала на нас. Хорошо хоть, что утром, примерно в начале часа дракона, Муён от лица Йенгука передал мешочек с деньгами на вещи. Хваён не хотела быть обузой и, как теперь равноправный член клуба «Ловим убийцу за 64 часа», взяла на себя роль гида по известным и недорогим лавкам ткани. Она отвела нас в четвертый район Хватана.
После собрания и прощания с Хваён мы всю ночь обсуждали нынешний прогресс и обси… критиковали кое-кого сильнее всего. Малышка главная героиня не зря была ей. Хваён смогла вытерпеть собрание без единого писка или обморока, вспоминая прошлые события.
«Хваён, молодечик!» — Мы хвалили Хваён, как будто растили её с детства. Может ли было дело в разнице лет и отношением сонбэ к хубэ? Обращался ли бы ко мне или к Хани так Чонгук или Бан Чан, имея пятилетнюю разницу? «Запомни, у корейцев всё возможно, Мирэ», — четко и кратко высказалась Хани и захрапела за секунду.
— А вот тут у нас ачжума А, а здесь ачжощи Б, — продолжала часовую лекцию Хваён. Она слишком
хорошо здесь знала всех. Всё бы ничего, но голова устала от монотонной речи.«Хьюстон, у нас проблемы! У главной героини нашёлся недостаток — когда она взволнованно, то может без передышки быстро ходить и много говорить».
— У нас слишком хороший гид… — задыхалась я, мечтая упасть на землю. Было уже плевать, что за это я могла попасть в местную тюрьму.
— Согласна… — отвечала Хани, второй жертве Хваён, пытаясь различить предметы. — Такое ощущение, что я пошла в горы, а не на шоппинг.
Хваён не заметила, как мы остановились на передышку, и пошла дальше говорить с воздухом. Смотря ей вслед, снова вспомнились её слова перед уходом из дома Йенгука.
«Мои отец и братья после Чхильсока особенно следят за моими передвижениями. Я хотела бы помочь вам во всем, чем смогу, и пойти во дворец, но господин Йенгук после всех моих мольбы объяснил мои недостатки», — мрачно рассказала Хваён после нашего завтрака в два человека. Йенгук и Муён закрылись в кабинете, занимаясь работой, а Шин никогда не завтракал и отправился с рассветом в дом кисэн. Когда ачжума Чха принесла завтрак и ушла следить за другими слугами, то перед закрытием двери взглянула на нас с жалостью в глазах, будто мы сироты, которых обманул её господин. По сути, всё так и происходило.
— Нам нужно купить одежду для прикрытия. Когда я это говорю, то кажется, что жизнь превратилась в фильм.
— А то, Мирэ, запоминай всё хорошо, а то вдруг ты напишешь книгу и её экранизируют, ох.
— Не шути так, мне далеко до тебя.
— Не сказала бы. Ты… С тобой всё хорошо? Ты немного бледная, да и синяки под глазами стали больше.
Я глубоко вздохнула и, как проклятие, от которого хотелось избавиться, прошептала:
— У меня эти дни.
— И ты молчала? Если тебе больно, ты только скажи, и мы снова найдем решение.
Я не ответила Хани, начиная рассматривать ткани у ближайшей лавки. Дыхание понемногу выравнивалось. Товары висели на перекладинах, поэтому можно было легко пощупать материал на качество и подобрать оттенок к лицу.
— Не молчи, Мирэ, ты меня беспокоишь.
— Я… ммм. — Я схватилась ниже живота из-за приступа боли. — Поэтому и молчу, боль неимоверная.
— Когда? Когда тебе стало плохо? — не успокаивалась Хани, хмурясь сильнее.
— Пару или тройку дней назад…
Мне не хотелось пристыженно смотреть в глаза Хани. Я понимала, что проблемы не нужно замалчивать, но не могла избавиться от привычки бояться поделиться чем-то.
Хани подошла ко мне и развернула к себе, схватив за ладони.
— Почему ты сразу не сказала? Это же отигреть как больно!
Хани неожиданно быстро привыкла к местной культуре и начала использовать михванские фразочки.
— Больно, но так у многих. Зачем кого-то тревожить?
У Хани случилось настоящее рукалицо.
— Меня. — Она стала бить себя по груди. — Меня тревожь! Я в ответе за тебя не только потому, что ты моя хубэ и мы в мире моей новеллы, но и потому что ты — моя подруга! Это естественно — волноваться за близких.