Отражение

Отступить было бы так просто. Просто развернуться и уйти. Тень тянула его назад, дергала за серый капюшон. Но Ит шагнул вперед и оказался в круглом зеркальном зале. Девчонка тоже была здесь, теперь настоящая, из плоти и крови.

— Ты… совершенно обычная, — выпалил Ит.

Таких в каждой деревне с десяток: темные волосы, синие плошки глаз — и даже как будто без чаросвета.

Тень за ее спиной выросла, распадаясь на два черных крыла.

Глава 29. Время сбывшихся пророчеств

Тьма вырвалась из моего тела, заливая башню. Зеркала, прежде подсвеченные чаросветом, теперь гасли одно за одним, и тьма поднималась все выше, пока башня не превратилась в глубокий черный колодец, наверху которого, в крохотном пятачке ночного неба, не мерцало ни одной звезды.

— Где же твой свет? — издевательски спросил Серый. — Тот, что разгонит мрак.

Моим светом был Бастиан, но он ушел, оставил меня одну.

— Правда считаешь себя королевой ночи? Хочешь править собственным домом? — его голос звучал гулко, и эхо дробилось в зеркалах, повторяя вопрос снова и снова.

Не нужны мне ни корона, ни королевство. Я — обычная тень и хотела света для каждого.

— Может, лучше я исполню пророчество?

Серый глумливо усмехнулся, чаросвет сорвался с его ладони и ударил в непроницаемо черную поверхность зеркал. Искры рассыпались стайкой серебряных рыбок, которые медленно ушли в глубины.

Плечо вдруг обожгло болью, я вскрикнула, а Серый выдернул нож, вспоровший мой тулуп, и вытер лезвие двумя пальцами.

— На вид совершенно обычная, — заметил он, растирая кровь между пальцами. — Красная, как и у всех.

Я зажала ладонью пульсирующее плечо, но рукав быстро стал мокрым и горячим.

— Каким будет твой новый мир? — требовательно спросил Серый.

Тени скользили по его лицу, меняя черты, и я видела перед собой то убийцу, то справедливого судию, то растерянного мальчика.

— Я не знаю, — ответила я сразу на все его вопросы.

— Что ж ты за глава дома такая? — бросил он обиженно, будто я не оправдала его надежд.

Я попыталась направить тьму, но вся она расплескалась по зеркалам, приклеившись к ним накрепко как амальгама. Позвала чаросвет, но он не откликнулся.

Но сдаваться я не собиралась. Серый выбросил вперед руку, и я уклонилась от удара. Попытался поймать — выскользнула точно тень.

Не зря меня столько тренировали: и Алеф, и Элма, и Фалько. А еще Бас. Хоть бы все они были живы.

Мы с Серым кружили по залу словно по сцене театра, из которого давным-давно ушли зрители. Он нападал — я уходила, но с каждым разом это давалось трудней. Раненая рука наливалась болью, ноги скользили на влажном от крови полу. Серый задел меня еще пару раз, но он как будто не торопился, или даже вовсе не хотел меня убивать.

— Вам отдали неверный приказ, — сказала я. — Эквилибры хранят равновесие мира, а я ничем ему не мешаю! Напротив!

— Из-за тебя началась война шести великих домов!

— Они бы и без меня передрались.

— Сумеречное сопротивление подняло мятеж, — бросил Серый новое обвинение.

— Как будто у них был выбор. Жизнь в Сумерках — вот причина бунта, не я!

— Ты стала их знаменем.

— Они будут сражаться и без флага.

Серый перекинул нож из руки в руку, покрутил между пальцами и вновь сжал рукоятку.

— Шесть великих домов выстроили солнечный рубеж, и таким мы знаем мир очень долго, — сказал он. — Равновесие было хрупким, но оно было.

— А теперь есть шанс на новый мир. В котором всем хватит места!

— Так давай, свети, — приказал он. — Чего же ты ждешь?

Жалкая искорка чаросвета вспыхнула на моей ладони, растекаясь по линии жизни, и погасла. Тени упали по-иному, черты Серого вновь исказились, и теперь передо мной стоял палач, безжалостный и жестокий.

— Обманщица, — выплюнул он, вновь замахиваясь.

Тьма укрывала зеркала, и Серый не успел увидеть Веника в отражении. Пес прыгнул, клацнули зубы. Взвизгнув, я отшатнулась, прижавшись спиной к зеркалам. Серый рухнул, а Веник мотнул мордой, брезгливо стряхивая чужую кровь, и, шатаясь, подошел ко мне. Уткнулся колючей башкой мне в бедра.

Присев, я обняла его за шею, и на моих пальцах осталась горячая кровь.

— Бедненький, — пожалела я. — Сейчас, потерпи…

Последние капли тьмы вытянулись черными лентами, бинтуя пса, и он судорожно вздохнул, вытягиваясь у моих ног. Когда-то я должна была умереть от клыков ночной твари, а теперь сижу рядом с таким же псом, который едва не отдал за меня жизнь.

Чаросвет покинул тело Серого и медленно полетел вверх светящимся облачком. А тьма вокруг стала густой как смола.

Раненое плечо ныло так, что хотелось выть. Вместе с тьмой пришел холод, и мои зубы дробно застучали. Я прижалась к Венику ближе, запрокинула голову. Хоть бы одна звездочка — но даже небо оставалось непроницаемо темным.

Итак, я дошла до конца, до самого сердца седьмого дома, но теперь у меня нет ни капли света, чтобы исполнить пророчество. Я зеркало, и без Бастиана мне нечего отражать. Вдруг чаросвет во мне иссяк, потому что Баса больше нет? От одной этой мысли стало больней, чем от всех ран, оставленных ножом эквилибра.

Но Веник заерзал и вскинул голову. А потом и я услышала шаги, а в черных зеркалах замерцала искорка чаросвета. Как будто далеко в ночи кто-то развел костер.

Я медленно поднялась на ноги, вгляделась во тьму. И она вытолкнула ко мне в объятия Баса.

— Мэди!

Я хваталась за него, словно прежде тонула во мраке, но вдруг обрела надежный берег.

— Ты ранена? — взволнованно спрашивал он. — Мэди, ты вся в крови!

— Ты живой, — шептала я, целуя его щеки, губы, колючий подбородок.

Он был здесь, со мной, и тьма на зеркалах треснула, разбегаясь золотыми прожилками.

— Да что ему сделается? — фыркнул Монтега, проходя следом. — А это кто? Бас, тут эквилибр! О, он определенно мертвый. Веник — хороший пес.

Колючий хвост застучал по полу.

— Ты точно в порядке? — Бас заставил меня стащить тулуп и осмотрел плечо. Положил ладонь на порез и прикрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то. — Рана чистая. Сейчас подлечим.

Кожу закололо словно от горячих иголочек.