Отрешенные люди

– Не вздумай самовольничать, - и с этими словами скрылся, оставив поручика одного.

Меж тем шум, доносящийся до слуха Кураева, все усиливался, видимо, решил он, прибывают новые члены собрания, и идет подготовка к его началу. Неожиданно Гаврила Андреевич почувствовал легкий испуг и даже пожалел, что направился сюда один, никого не предупредив, легко доверился графу Чернышеву. А кто его знает, для какой цели собираются эти люди? Хотя все они из знатных семейств, но зачем столько таинственности? Он вспомнил рассказ одного знакомого офицера о тайном обществе неких религиозных фанатиков на Украине, последователей сатанизма, приносящих во время своих сборищ в жертву годовалых младенцев, насыщающихся их кровью, а затем сжигающих само тело. Может, и эти, масоны, не обходятся без жертв? Как знать, как знать...

На всякий случай Кураев стал осматриваться, чтоб определить, где находится наружная дверь, ощупал шпагу, пожалел об оставленных дома пистолетах, но чуть успокоился, поняв, что, коль шпага при нем, то вряд ли ему грозит опасность. Если его заманили сюда для убийства, то наверняка шпагу отобрали бы под благовидным предлогом. Постепенно шум за ширмой начал стихать, и к нему заглянул Иван Григорьевич Чернышев и поманил за собой. Когда Кураев вышел из-за ширмы, то увиденное потрясло его: все помещение было обтянуто черным бархатом, на котором в определенном порядке висели молодые побеги акации, пол устилали толстые ковры с вышитыми на них таинственными знаками из геометрических фигур, что ему приходилось видеть в книге в доме Чернышева, в центре стоял треугольный стол с разложенными на нем молотком, циркулем, лопаточкой, какими-то орденами и лентами. Рядом со столом возвышались огромные трехрожковые светильники, в которых горели вишневого цвета свечи толщиной с руку, но, кроме этого, свет давали еще несколько факелов на стенах. Перед самым столом с жезлом в руках стоял невысокий человек в маске из черного шелка, а слева и справа от него застыли две шеренги мужчин в фиолетовых камзолах с такими же черными масками на лицах и прорезями для глаз.

Оглядевшись, Кураев увидел, что еще двое человек в разных углах стоят возле ширм и не имеют повязок на лицах, значит, решил он, они тоже присутствуют на собрании в первый раз, а остальные собравшиеся являются постоянными членами.

– Исполним наш гимн, - сказал в это время низким, хрипловатым голосом с явным иностранным акцентом стоящий у треугольного стола мужчина, и все собравшиеся дружно затянули:

Чувство истины живое

Нас в священный храм влекло,

О, стремление святое!

Сколь ты чисто, сколь светло...

Когда они пропели всю песню до конца, то все тот же, ведущий собрание, спросил, обращаясь ко всем:

– Братья! Сегодня среди нас находятся те, кто захотел воссоединиться с великим братством разума и света. Что вы скажете на это?

– Пусть пройдут испытания!

– Ввести в ложу учениками...

– Дать срок для испытания...
– послышались голоса.

– Готов ли, брат мой, к испытанию?
– наклонившись к самому уху, спросил Кураева граф Чернышев.

– А что за испытания будут?
– осторожно, также шепотом поинтересовался он.
– Вдруг да не выдержу?

– Пока все выдерживали, выдержишь и ты, если будешь выполнять все предложенные правила. Так как?

– Можно пока поглядеть? Я лучше в другой раз, - счел за лучшее ответить он, и Чернышев, на котором была, как и на остальных, черная маска, громко доложил:

– Великий мастер! Мой адепт желает присутствовать на испытаниях, а в другой раз готов и сам им подвергнуться. Разрешите ли ему остаться при этом?

– Хорошо! Пусть так и будет, - поднял свой жезл тот, кого назвали мастером.
– Что скажут остальные братья?

– Пусть остается, - ответили несколько человек недружно.

– Клятву с него все одно взять требуется, чтоб молчал о нашем собрании, - высказался один из присутствующих, стоящий ближе всех к мастеру.

– Поклянись, что ни с кем из непосвященных не поделишься тем, что увидишь здесь сегодня, и унесешь эту тайну в могилу, - ударил жезлом о стол мастер.

– Клянусь, - негромко ответил Гаврила Андреевич и опять пожалел, что оказался здесь.

– Вывести посвящаемых, - приказал мастер, и тех увели через небольшую дверь двое людей в масках.
– Приступим, братья, к посвящению, - с этими словами на середину комнаты ввезли на небольшой тележке довольно солидных размеров обыкновенный неотесанный камень серого цвета с острыми гранями. Мастер положил жезл и взял в руки тяжелый молоток, и, приблизившись к камню, несколько раз с силой ударил по нему так, что мелкая щебенка посыпалась на пол. Затем он передал молоток своему соседу, и тот в точности проделал то же самое и передал молоток другому члену собрания.

– Зачем это они камень долбят?
– поинтересовался Кураев у стоящего рядом Чернышева.

– Это символ обработки непосвященного, которому со временем предстоит стать нашим братом.

– И его молотком долбать будут?

– Не говори глупостей, - ответил тот и взял в руки молоток, несколько раз с силой ударил по камню и с поклоном передал мастеру.

Когда каждый в меру своих сил приложился к камню, то все по знаку мастера затянули следующую песню:

Мужайтесь, братия избранны,

Небесной мудрости сыны...

После окончания песни раздались три громких удара в дверь, через которую только что вывели вновь посвящаемых, и стоящий спиной к двери страж с обнаженной шпагой в руках громко спросил:

– Кто решился нарушить наш покой?!

– Свободный муж Сергей желает войти в почтенный Орден Свободных Каменщиков, - ответил голос из-за двери.

– Достиг ли он того возраста, когда может свободно распоряжаться собой, как зрелый муж?
– спросил мастер.

– Да, великий, достиг.

– Какую веру он исповедует?

– Православную веру.

– Какой чин имеет?

– Корнет, учитель.

– Где проживает?

– В Санкт-Петербурге, о, великий...

– Можно ли ввести его и приступить к испытаниям?
– спросил всех мастер и поднял свой жезл.

– Впустить, - ответили собравшиеся и выхватили шпаги, направили их в сторону двери, которая медленно открылась, и на порог вступил один из постоянных членов ложи в маске, ведя за собой на грубой пеньковой веревке, наброшенной на голую шею, испытуемого.

Кураев заметил, что молодой человек, назвавшийся Сергеем, был необычайно бледен, глаза его неистово сверкали в преддверии испытаний, а когда все остальные масоны сделали несколько шагов к нему и приставили острие своих шпаг к его груди, он закачался и чуть не упал, но вовремя был кем-то поддержан за плечо. Его довели до центра комнаты, шпаги опустили, и мастер с горящим факелом в руке вплотную приблизился к юноше, поднес пламя к самому лицу. Тот невольно отшатнулся, но сзади стояли члены ложи, не давая ему и шага сделать назад.