Отрезок пути

– Почувствовал, – хмуро объясняю я. – В тот момент, когда Волдеморт уничтожил хоркрукс. Потом уже сообразил, что к чему. Почему ты мне не рассказал?

– Мне нравился интерьер кабинета, – заявляет Северус, не моргнув и глазом. – Вырванный из стены портрет бывшего директора его бы не украсил.

Я закусываю губу, чтобы не улыбнуться. Вот теперь он точно в полном порядке.

– Наверное, мне не следует об этом спрашивать… – неуверенно говорю я, чуть помолчав. – Но твой Патронус…

– Патронус – это все, что у меня от нее осталось, – тихо отвечает он.

– У нее был такой же?

– Честно говоря, понятия не имею. Дамблдор утверждал, что да.

– Ты его не видел? – уточняю я.

– Где, по-твоему, я мог его увидеть? – осведомляется Северус. – В школе такие заклинания не изучают, в Ордене я состоял меньше года, и, кроме Дамблдора, об этом никто не знал, так что сообщениями мы ни с ней, ни с Поттером не обменивались. Она всегда напоминала мне лань. Такая же грациозная и глаза огромные. И чуть что убегала, если ей что-то не нравилось.

– Патронус стал таким после ее смерти?

Северус медленно кивает.

Какое-то время мы оба молчим. О чем думает Северус, я не знаю. Я же перебираю в мыслях его рассказ. Конечно, он допустил немало ошибок. Но кто их не допускает? Наверное, зря я так разозлился на эту Лили. Раз уж я не виню его в том, что он служил Волдеморту, какое я имею право обвинять ее? Она ведь была совсем девчонкой, когда все это началось.

Северус правильно говорил. У меня все относительно просто. Меня никто перед выбором не ставил. Окажись я на его месте, не представляю, чем бы все закончилось.

– И все-таки ты умнее меня, – не сдержавшись, замечаю я. – Я бы, наверное, начал винить во всем не столько себя, сколько свою ориентацию.

Северус негромко смеется, и я удивленно смотрю на него.

– Так оно вначале и было, – признается он. – Я думал, что, если бы я был «нормальным», то повел бы себя иначе, следовательно, Лили не связалась бы с Поттером и не стала объектом преследования Волдеморта. Глупо, но закономерно.

– Как же ты от этого избавился?

– Постепенно, – Северус пожимает плечами. – Видишь ли, когда тебе приходится решать чужие проблемы, ты отвлекаешься от собственных. А потом, по прошествии времени, вдруг понимаешь, что твои проблемы изменились, точнее, изменилось твое отношение к ним. Обычно это происходит незаметно.

– Решать чужие проблемы, – повторяю я задумчиво и внезапно догадываюсь, что он имеет в виду: – Ты говоришь о Райке, да? Он упоминал, что ты ему помогал.

Северус кивает.

– Когда мы познакомились, у него были крупные неприятности, которые грозили неприятностями и мне тоже. Сначала я мечтал, чтобы он исчез, но быстро понял, что меня это от неприятностей не избавит. Пришлось как-то решать проблему, – он снова пожимает плечами и барабанит пальцами по подлокотнику. – В подробности вдаваться не буду. Это дела Райка, а не мои. Захочет – расскажет.

– Да я и не настаиваю, – быстро говорю я.

– В любом случае, между нами изначально не было ничего серьезного, поэтому…

– Постой! – перебиваю я. – Ты хочешь сказать, что между вами что-то было?

Кусочки головоломки встают на свои места. Ну, конечно! Как я только раньше не догадался? Ведь этот усатый гомофоб Мендус изначально с недоверием отнесся к показаниям Райка и говорил что-то о слухах, которые о нем ходят, только Кингсли его перебил. И сам Райк тоже… как это он сказал?.. «я давно считаю Северуса лучшим другом»… Несколько странное построение фразы, но я сразу не обратил внимания.

– Ты что, только сейчас это понял? – уточняет Северус и добавляет вполголоса: – На конкурсе идиотов вы с Поттером были бы достойными соперниками.

– Ничего подобного! – возражаю я. – Я, по крайней мере, не считаю Дамблдора…

– Опять Дамблдор? – перебивает он. – Тебе еще не надоело? Или заняться нечем? Тогда попроси Августу, чтобы научила тебя вязать.

– Она не умеет вязать.

– Тем интересней, – заявляет Северус.

– Ладно, – киваю я, признавая его правоту. – Пошел он, куда подальше, этот Дамблдор. Не хватало еще нервы на него тратить.

– Давно бы так.

– Да… знаешь, я должен тебе кое в чем признаться… – я не вполне уверен, что нужно это делать, но после этого рассказа не хочу ничего от него скрывать. – Я познакомился с Райком еще в начале рождественских каникул, когда…

– …как полный идиот, аппарировал в Сент-Мунго, вместо того чтобы дождаться активации портключа в безопасном месте, – заканчивает Северус, закатывая глаза.

– Райк тебе рассказал…

– Вообще-то, нет. Я сразу понял, что ты был у родителей.

– Но как?..

– У тебя из кармана выпала обертка от жевательной резинки, – объясняет он. – Ты такое не ешь, следовательно, получить ее мог только от Алисы.

– Почему же ты меня за это не прибил? – потрясенно спрашиваю я.

– А что бы это изменило? – Северус пожимает плечами. – Кроме того, я понял, что ты встретился с Райком, и решил, что у вас двоих хватило ума договориться. Да и ты не вернулся бы в школу, если бы не сумел выкрутиться.

Я даже не знаю, что на это сказать. Не думал, что он уже тогда настолько мне доверял. Только вот…

– Как ты узнал, что я встретил Райка?

– Не знаю, как тебе, а мне пока не попадалось второго такого идиота, который каждое утро выливал бы на себя по флакону настолько омерзительных духов, – сообщает Северус, брезгливо поморщившись. – Тем более, ему их делают на заказ.

– Но тогда от него ничем не пахло! – возражаю я.

– Еще как пахло. Просто в тот период у тебя были проблемы с обонянием, – поясняет он. – Из-за зелья, которое я тебе подливал.

– Ты подливал мне зелье? Но зачем?

– Меня смертельно раздражали звуки, которые ты издавал по ночам, – заявляет Северус. – Ухудшение обоняния – временный побочный эффект. Равно как и легкая клаустрофобия и небольшие проблемы с дыханием. Ничего, заслуживающего внимания.

У меня просто пропадает дар речи. С ума сойти, и я, как последний идиот, переживал, что не могу находиться в его комнатах, что на меня давят потолки и трудно дышать! А оказывается, дело было в каком-то дурацком зелье! Ну неужели нельзя было просто дать его мне, безо всех этих слизеринских выкрутасов?