Отрезок пути

*

– Сэр, в прошлый раз вы обещали, что расскажете кое-что интересное… – неуверенно говорю я. – Что-то про распределение, да?

– А я все ждал, когда же вы спросите, Лонгботтом, – Снейп усмехается и салютует мне стаканом с огневиски. – Долго держались.

Я пожимаю плечами. Замечательно! Я вообще не собирался ни о чем спрашивать, справедливо опасаясь, что назойливость его разозлит. А, оказывается, нужно было с порога наброситься на него с вопросами. Что ж, лет через десять я, пожалуй, начну немного понимать этого человека.

– Насколько я успел заметить, – продолжает Снейп, – ваша осведомленность в вопросах распределения оставляет желать лучшего. Не скажу, что меня это удивляет – мало кто сейчас помнит и знает, какие функции должна выполнять Распределяющая Шляпа, – он ненадолго замолкает и добавляет раздраженно: – Включая и ее саму.

– Но, по-моему, она выполняет свои функции, сэр, – осторожно замечаю я. – Распределяет студентов по факультетам в зависимости от их качеств…

– В том-то и дело, Лонгботтом, – перебивает он, закатывая глаза, – что не на качества она должна опираться, а на характер магии.

– Как это, сэр? – удивленно спрашиваю я.

– Очень просто. Главное, не путайте характер магии с наклонностями того или иного волшебника. Здесь все дело в том, как магия будет развиваться, а, точнее, в каких условиях это должно происходить. Отсюда и стремление Основателей разделить детей на четыре группы, чтобы обеспечить наиболее гармоничное развитие и подходящую для этого обстановку, – Снейп отставляет стакан в сторону и разворачивается вместе с креслом так, чтобы оказаться лицом ко мне. – Видите ли, параллель между четырьмя факультетами и четырьмя стихиями проводится не случайно.

– Так от чего же зависит распределение, сэр?

– Объясню по порядку. Коль скоро вы у нас гриффиндорец, – на его губах мелькает усмешка, – с вашего факультета я и начну.

Я покорно киваю. Сейчас наговорит гадостей. Впрочем, я не думаю, что мое распределение было адекватным, так что едва ли все это будет каким-либо образом относиться ко мне.

– Итак, Гриффиндор, – начинает Снейп почти торжественно. – Огонь, как вы знаете. Какая стихия, такая и магия. Как правило, у гриффиндорцев магические способности проявляются довольно рано, хотя бывают и исключения. Примечательно, что эти проявления зачастую весьма бурные и даже порой небезобидные. Не поднятая в воздух игрушка, а выбитые окна, снесенная с петель дверь или еще что-то столь же зрелищное и фееричное. Причем, происходит это, как правило, в стрессовых ситуациях, так что поведение ваших родственников во многом объяснимо, – он морщится, словно вспомнив что-то неприятное. – По мере развития магии потребность в стрессовых ситуациях не уменьшается, трансформируясь в любовь к риску, поскольку именно риск позволяет магии проявиться как можно ярче.

– Все это на меня совсем не похоже, – невесело замечаю я. – Видимо, мне следовало учиться на другом факультете. В Хаффлпаффе, скорее всего.

– Вот уж где вам точно не место, так это в Хаффлпаффе, Лонгботтом, – Снейп презрительно фыркает. – Уверяю, ваше распределение более чем адекватно.

– Но, сэр! – как же он не понимает? – Ведь в детстве стрессовые ситуации мне совсем не помогали!

– Но ведь помогли же в конечном итоге. Кроме того, мы с вами, кажется, уже договорились, что ваши детские неприятности во многом связаны с мистером Поттером. Не стит забывать и о том, что у большинства ваших сокурсников магия проявилась лет на пять раньше, следовательно, у них было больше времени на то, чтобы к ней привыкнуть и научиться более или менее держать ее под контролем. Я уже не говорю, о том, что вы пользовались палочкой своего отца, которая, вполне вероятно, не слишком вам подходила.

– Да, сэр, – пожалуй, это действительно похоже на правду. Не зря мне иной раз казалось, что палочка меня словно не слушается. – А как насчет риска? Не так уж я его люблю.

– Разумеется, именно нелюбовь к риску заставляет вас возиться с опасными растениями без защитных перчаток, – ехидно говорит он.

– Но это совсем другое дело! – возражаю я.

– Это одно и то же, Лонгботтом. Кто-то укрощает драконов, кто-то работает в Аврорате, а кто-то дрессирует Эфферус1.

Я сдерживаю смешок. Вот уж Эфферус дрессировать я бы не рискнул. Да и никто другой. Слишком неадекватное растение. И плотоядное, к тому же. Запросто может не только руку откусить, но и голову, а том и целиком проглотит. Хотя интересно было бы найти к нему подход. Вдруг получится?

– Будете слушать дальше или мечтать? – насмешливо интересуется Снейп, наблюдая за мной.

– Я слушаю, сэр!

– Прекрасно. Думаю, с Гриффиндором все ясно. Перейдем к Хаффлпаффу, раз уж вы о нем заговорили. Стихия – земля, и это тоже вполне закономерно, поскольку эти люди предпочитают твердо стоять на ногах. Если в случае с вашим факультетом ключевым словом является риск, то здесь уместно говорить о стабильности. Риск магия хаффлпаффцев не воспринимает. Это не означает, что они трусы, – быстро добавляет он, предупреждая мой вопрос, – просто в спокойной обстановке им легче развиваться. В стрессовых же ситуациях такие волшебники нередко теряют контроль над магией. Конечно, они могут взять себя в руки и действовать решительно, но это требует немалых усилий, тогда как у гриффиндорцев все получается словно само собой.

– Со мной так и было в детстве, сэр, – тихо говорю я. – Я терялся, когда попадал во все эти ловушки.

– Вы опять передергиваете, Лонгботтом, – недовольно морщится Снейп. – На вашем месте растерялся бы и Годрик Гриффиндор, будь он семилетним ребенком. Детей обычно так не воспитывают, хоть это и может показаться вам странным.

Возможно, он и прав. В Министерстве я не чувствовал себя таким уж растерянным. И в кабинете Амбридж тоже. Только полет на фестрале меня едва с ума не свел, но тут уже магия не при чем.

– Продолжим, – говорит Снейп, взмахом руки привлекая мое внимание. – Исключительно любопытен факультет Рейвенкло. Бытует мнение, что там учатся самые умные и одаренные студенты. Не спорю, так оно зачастую и оказывается. Но вот ведь какой парадокс: за последние сто лет из Хогвартса отчислили за неуспеваемость только одного студента. И как вы думаете, на каком факультете он учился?

– Рейвенкло, сэр, – отвечаю я, не скрывая удивления.

– Вот именно. Если вам интересно, этот человек до сих пор жив. Перебрался к магглам и живет припеваючи.

– А чем он занимается?

– Пишет детские сказки, пользующиеся, между прочим, исключительным успехом – у магглов, разумеется, – усмехается Снейп. – Воображение, как вы, вероятно, заметили еще на прошлом занятии, – отличительная черта рейвенкловцев. Стихия – воздух – говорит сама за себя. Их магии для гармоничного развития необходимы постоянные изменения и новые впечатления. Причем, неважно, где именно волшебники их получают: в книгах или же на собственном опыте. Исходя из этого, представителей факультета Рейвенкло, как правило, очень непросто удивить.

Я вспоминаю Луну. А ведь и правда – точная характеристика.

– Ну, и, наконец, Слизерин, – Снейп с самодовольным видом откидывается на спинку кресла. – Стихия – вода. Здесь важен контроль, поэтому мы, так сказать, строим плотины. Пожалуй, только слизеринцы могут с раннего детства сознательно пользоваться и управлять своей магией, еще не имея волшебной палочки. Более того, даже магглорожденные волшебники, которые ничего о магии не знают, нередко оказываются способны ее контролировать.