Отрок (XXI-XII)

Спящий пленник вдруг беспокойно зашевелился и попытался подтянуть колени к животу.

–  О! Глядите-ка, водичка протекла!
– безошибочно оценил ситуацию Стерв.
– Сейчас либо проснется, либо обмочится.

"Клиент доходит, сэр Майкл, будьте готовы. Всегда готов!".

–  Самое то, дядька Стерв! Чем нелепее и смешнее человек выглядит, тем слабее его воля к сопротивлению.

–  Точно!
– подтвердил Алексей.
– Я и сам так… Гм…

–  Ну, тогда ставьте его на ноги!
– скомандовал Мишка, принимая дедову "боярскую позу" - ладонь упирается в колено, локоть отставлен в сторону.

Вздернутый с завалинки и поставленный перед Мишкой пленник, очумело закрутил головой и попытался вырваться.

–  Уймись, зассыха!
– прикрикнул на него Алексей, сопроводив окрик увесистой затрещиной.

–  А?
– впервые за все время, подал голос "язык".

–  Ну вот, сокол ясный, все ты нашей боярыне и рассказал, что она знать хотела.
– Елейным голосом поведал Мишка.
– Теперь тебя и в кузню вести не придется - незачем. Ты ведь и сам не хочешь, чтобы тебя каленым железом жгли, да кости ломали? Ведь не хочешь же? А?

–  Нет…

–  Ну и не будем. Ты хоть понимаешь, что во владениях великой волхвы находишься?

–  У… у колдуньи?

–  Для кого колдунья, а для кого светлая боярыня Гредислава Всеславна. Она тебя усыпила, душу вынула и побеседовала с ней. А ты, пока без души был, словно дитя малое, ничего не понимал, вон, даже чуть не обделался.

–  Как… душу?

–  А вот так! Все, что надо вызнала и обратно душу в тело вернула. Все! Ты нам больше не нужен, можешь идти на все четыре стороны.

Это был самый рискованный момент - пленник мог оказаться просто туповатым и действительно куда-нибудь пойти, раз отпускают. Алексей глянул на Мишку с некоторым сомнением, а Стерв остался совершенно спокойным, он-то в возможностях Нинеи не сомневался.

Пленник бестолково потоптался на месте, то озираясь, то опуская глаза вниз и попросил:

–  Боярин, мне бы по нужде…

–  Потерпишь!
– буркнул Алексей и, подыгрывая Мишке, добавил: - Сейчас до леса добежишь, там и делай, что захочешь.

Пленный, кажется не внял объяснению и продолжал просительно смотреть на Мишку, тот решил немного подтолкнуть его мыслительный процесс:

–  Домой-то сам доберешься? Дорогу через болото найдешь? Боярыня, правда тебя не отпускала, но если что, вернет - сам обратно пришлепаешь.

Пленника, наконец-то прорвало:

–  Боярин! Не губи! Пропаду, не выберусь!
– "Язык" затравленно огляделся.
– Нельзя мне назад, смерть лютая ждет!

"Ну вот, то "не выберусь", то "нельзя назад", и где здесь логика? Нету логики, значит, клиент дозрел".

–  Тебя как зовут-то, чудо заболотное?

–  Уездом кличут.

"Ничего себе кликуха! Еще бы районом назвали или автономным округом".

–  А во Христе?

На ответ Мишка не надеялся, спросил, так - на всякий случай, но Уезд неожиданно ответил:

–  Ионой крещен, только как же… у колд… у боярыни вашей, нельзя, наверно?

–  А там можно было?

–  И там нельзя. Нас, как привели, так сразу кресты поотнимали, требы класть велели отцу богов Сварогу.

–  Привели? Откуда привели?

–  Ой, боярин, не могу больше! Дозволь по нужде…

Мишка разрешающе кивнул, и Иона сиганул за угол недостроенного сруба, Стерв бдительно двинулся следом, а Алексей удовлетворенно констатировал:

–  Все! Сломался! Начал говорить, теперь не остановится. Ты заметил, что он возвращаться боится?

–  Заметил, только Нинею он не меньше боится, у него сейчас в голове настоящая каша, самое время допрашивать.

–  Верно. А ты-то откуда… Ладно, я твоей матери обещал не выспрашивать, но… интересный ты парень, Михайла.

"Мать велела не выспрашивать? С чего бы это? А-а! Ей, наверно, Никифор поплакался, как его Нинея за излишнее любопытство "приласкала". Ну и ладненько, мне же проблем меньше".

–  Ну, так откуда вас привели?!
– крикнул Мишка появившемуся из-за угла пленнику.

–  Мы раньше на другом берегу Припяти жили - недалеко от Пинска.
– Затараторил тот на ходу.
– Деревня большая была, Белянь назвалась… Приехал боярин с дружиной, сказал, что нашу землю ему князь за верную службу пожаловал, и мы ему теперь должны платить, за то, что живем на его земле.

Иону явно понесло, теперь его не требовалось заставлять говорить, наоборот, как бы не пришлось останавливать.

–  Я не знаю, как там старики и взрослые мужи решали, я-то еще совсем молодым был, но собрались уходить. Да! Там еще один был - Торопом звали. Он где-то пропадал несколько лет, а тут, как раз появился и начал рассказывать, что есть за Припятью места, где никакой боярин не отыщет, земли там много и родит она хорошо. А еще слухи про моровое поветрие пошли, и Тороп все говорил, что от болезни надо уходить… В общем, ушли.

На этом берегу Припяти еще несколько дней шли, а однажды, когда встали на ночлег, налетел боярин Журавль со своей дружиной. Никто и оглянуться не успел, мужчин всех повязали, тем, кто сопротивлялся - по голове кистенем. А Журавль Торопу говорит: "Молодец, Торопка, знатную добычу мне привел". А тот кланяется, Иуда… Ну, развели по разным селищам, стали жить.

–  Значит, боярина твоего Журавлем зовут?

–  Журавлем.

–  И давно вы из-под Пинска ушли?

–  Лет десять назад, или одиннадцать - не упомню уже.

"Дед громил капище в тех местах лет тридцать назад, двенадцать лет назад куда-то туда ушли беглые холопы, причем болота еще не было, а был залитый водой лес.

–  И чем же ты Иона, занимался? На землепашца ты не похож, на ремесленника тоже.

–  Извозом я занимаюсь. Как срок приходит, начинаю объезжать селища в своей округе. Тиуны к моему приезду сани или телеги готовят, я их в обоз собираю и веду в Крупницу, это село такое. Там выгружаемся и обратно.

–  Что, так весь год и ездишь?