Отряд

Узкоглазов словно прочел вспыхнувшую в голубых глазах молотобойца тревогу.

–  Не, - успокоил.
– Морды бить никому не надо. Должок отнесешь. Эвон…

Платон Акимыч достал из висевшего на поясе кошеля-«кошки» горсть мелких серебряных монет - денег, отсчитал прямо в подставленные ладони парня.

–  У часовни за Вяжицким ручьем переулочек знаешь, Собачье устье называется?

Прохор задумался:

–  Ну, кажись, знаю. А не знаю, так спрошу.

–  Сыщешь там дом Онашкиных, скажешь, что от меня, деньги вручишь лично хозяину, Тимофею Руке. По левой руке его и узнаешь - она у Тимофея обожженная. Как сполнишь, доложишь. Да не торопись сейчас идти, дождись темноты. Ну, ступай.

Кивнув, Прохор направился обратно к обозу. Проводив парня пристальным взглядом, Узкоглазов живо подозвал к себе пробегавшего мимо мальчишку:

–  Заработать хошь, паря?

–  Знамо, хочу, милостивец!

–  Дуй на Стретилово, к бабке Свекачихе. Скажешь - от Платона Акимыча. Пусть как можно скорее подошлет Ваську Москву на постоялый двор Акима Королькова, что супротив гостиного двора. Запомнил? А ну повтори!

–  Значит, так… На Стретилове сказать бабке Свекачихе, что от Платон Акимыча, пусть пришлет Ваську Москву на постоялый двор Королькова. Так?

–  Так… Ну, голова!

–  А раз так, то гони пуло, милостивец!

–  Пуло?
– Узкоглазов усмехнулся.
– Ну ты, парень, и хват. Вот тебе «полпирога», - он бросил мальчишке медяху.
– Как все сполнишь, придешь к Королькову, там получишь еще столько же. Ну, беги!

Засверкав босыми пятками, мальчишка вприпрыжку припустил вдоль по широкой Белозерской улице.

Улыбнувшись, Платон Акимыч перекрестился на соборную церковь, пригладил бороду и неспешно пошел к паперти.

–  Ой, господине!
– углядев хозяина, кинулись к нему слуги.
– А мы-то думали, куда наш родимец делся?

–  Куда надо, туда и делся!
– Узкоглазов желчно сплюнул наземь.
– Так, вы двое - пшли к дому, а ты, Федька, и вот, Терентий, - со мной.

Федька с Терентием - рослые молодые парни - поклонились и вслед за хозяином направились на постоялый двор Акима Королькова.

Когда Прохор вернулся к возам, Иванко-приказчик уже был там.

–  Ну вот, - весело подмигнул он.
– Все и сладилось. Имеется грамота архимандрита к Введенской игуменье Дарье - это для вас, - Иван посмотрел на Митрия и Василиску.
– Ну, а насчет тебя, Прохор… Монастырский старец Пимен завтра сразу после заутрени зайдет к хозяину твоему, Узкоглазову. Я полагаю, договорится.

–  Ой, - Прохор хотел было сказать, что только что, позабыв уговор, согласился вернуться в работники к Платону Акимычу, но прикусил язык, постеснялся. Эко, скажут, удумал. Хозяин хозяином, но уговор-то дороже денег! Эта мысль крепко сконфузила парня, и теперь он мучительно соображал, как выкрутиться. Нет, поручение Узкоглазова нужно было выполнить, деньги передать - это вне всяких сомнений, ведь Прохор был человек честный и вовсе не хотел прикарманить чужое серебро. Значит, отдать, отнести - это во-первых, а во-вторых… возвращаться ли потом к Платону Акимычу? Это еще посмотрим! Коли не врет приказчик, так, быть может, и впрямь уговорит хозяина монастырский старец Пимен? На Узкоглазова-то, в учениках, считай, бесплатно горбатишься, за еду да конуру, аки пес цепной, а здесь приказчик все ж какую-то деньгу обещал. Интересно только, что делать заставит? Как бы не морды кому бить! Ну, уж Митьку-то - точно не морды.

–  Ну, братцы, - Иванко потер руки, - теперь бы и на ночлег. Где тут поблизости постоялый двор, не слишком дорогой, но и не из дешевых?

–  Постоялый двор? Да эвон, напротив, у Королькова, - махнул рукой Прохор.

–  Не, Проша, - Митрий деловито вмешался в беседу.
– У Королькова двор приличный, то верно, однако ведь и многолюдный весьма. А нам, - он хитро взглянул на приказчика, - как я понимаю, лишняя сутолока и ни к чему бы.

Иванко захохотал:

–  Верно понимаешь, Дмитрий. Ну, так тогда где?

–  На Береговой улице неплохой двор есть, монастырский, - подумав, порекомендовал Митька.
– Тихо, спокойно, нелюдно… Правда, купцов туда могут и не пустить, там все больше для знатных паломников. Хотя, - отрок усмехнулся, - если кой у кого грамоты архимандричьи имеются, то, думаю, того хоть в какой двор пустят.

–  Ох, умен ты, Димитрий, - приказчик качнул головой.
– Аж страшно!

–  Так его сыздетства Умником кликали!
– громко расхохотался Прохор.

Принадлежащий Богородичному монастырю постоялый двор, один из многих, оказался, как и говорил Митька, весьма приличным: в людской зале, небольшой, на два длинных стола, и уютной, висели иконы в серебряных окладах, под образами горели лампадки, а на столе в подсвечниках настоящие восковые свечи, что, конечно, совсем не то что чадящие сальные. Управитель двора, чернец Аристарх - импозантный, с красивой черной бородкой и в рясе дорогого сукна, встретил гостей приветливо, но в приюте вежливо отказал: дескать, постоялый двор этот лишь для духовных особ, а торговым гостям сюда уж никак невмочно. Сказал и улыбнулся, посоветовав двор Королькова.

Выслушав чернеца, Иванко тоже улыбнулся, еще вежливее, обернулся - людская была пуста - и, по-свойски подхватив брата Аристарха под руку, отвел к дальней стене, пошептаться. Через некоторое время вопрос был улажен: все трое получили в свое распоряжение просторную светлицу, а Василиска - небольшую горницу с печью.

–  Ночесь-то и морозец может грянуть, - пояснил Аристарх.
– Вы-то перебьетесь, а вот девица… Не в послушницы ль собралась, дщерь? Тогда б тебе лучше в Введенской обители ночевать.

–  Не, не в послушницы, - потупив глаза, отозвалась девушка и, вздохнув, призналась: - Сама не знаю куда.

Покачав головой, чернец велел служкам проводить ребят, сам же отвлекся на новых гостей, коим оказались старые знакомцы: дьяк Каменного приказа Мелентий с троицей служилых людей и с ними - Анемподист-тонник!

–  Вот так встреча!
– спустившись вниз, Иванко не поверил своим глазам. Поклонившись дьяку, придержал за рукав чернеца.
– Ты-то каким чудом здесь, монаше?

–  Господним соизволением и милостью отца настоятеля назначен в помощники государеву дьяку, - быстро пояснил тонник, вернее теперь уже бывший тонник.
– Обители Тихвинские на ратный уклад проверять будем, да и вообще.

–  Непростое дело, - заметил приказчик.
– И не очень-то легкое. Многих знаний требует - математики, баллистики, геометрии…

–  Все в руце Божией.
– Перекрестившись на иконы, Анемподист поспешил вслед за дьяком.

–  Странный говор у чернеца, - задумчиво протянул Иванко.
– Странный.

Митька как раз в это время спустился в людскую, переспросил:

–  Странный? Это ты про монаха? Так он карел.

Приказчик махнул рукой:

–  Знаю.

И, понизив голос, добавил:

–  Как все уснут, соберемся у нас, поговорим.

–  Поговорим, - улыбнулся Митрий.
– Не долго того ждать, солнышко-то вон село. Только вот Прохор куда-то сбирается на ночь глядя. Говорит - надо.

–  И надолго ему надо?
– Иван недовольно скривился.

Отрок ухмыльнулся:

–  А это ты у него самого спроси. Вона, как раз идет!

В ответ на вопрос приказчика Прохор лишь усмехнулся и, пояснив, что быстро вернется, покинул постоялый двор.

–  Ну вот, - уныло хмыкнул Митрий.
– Теперь дожидайся его… Может, без Прошки поговорим? А ему потом все обскажем.