Отряд

–  Ну, сами поймите, он ведь вас найдет и убьет, - искоса посматривая на Василиску, убеждал Иван.
– И - смею заверить - весьма даже быстро. Где вы тут от него спрячетесь? Всю жизнь по лесам таиться не будете, скучновато, да и навыка охотничьего у вас нет. Тетки-дядьки ваши, что на починке, давно сгинули, о чем - если слышали - говорил мне один из плененных татей, красноухий Онуфрий. Он же поведал и о мстительности хозяина.

–  Ну, а в Новгороде мы кому нужны?
– потупив глаза, спросила Василиска.

–  Мне!
– тут же отозвался приказчик.
– И, честно сказать, не так в Новгороде, как в Тихвине. Вернее, поначалу в Тихвине, а потом, может быть, в Новгороде… А может и не быть, если в Тихвине дело сладим…

Прошка фыркнул:

–  Загадками говоришь, паря!

–  Но в Тихвине точно понадобитесь. Пошто сникли?
– Иван хитровато прищурился и, осмотревшись вокруг, понизил голос: - После поговорим. Ну же, решайтесь! А все ваши возможные трудности я возьму на себя. Ежели беглые, так вот они вы, вернулись, на меня за оброк работать будете - Успенской обители архимандрит моему хозяину-купцу благоволит, так что уладим все в лучшем виде, даже не сомневайтесь.

–  Архимандрит-то благоволит, а Введенская игуменья?
– не выдержал Митька.

–  Инокиня Дарья?
– Иван усмехнулся.
– Имеется у меня к ней письмецо… Да все уладим, не переживайте.

И ведь уговорил, черт сивый! А и то - как в здешних местах после всего случившегося оставаться? Если только себе на погибель, да ведь отчего-то не очень гибнуть хотелось вот так вот, ни за что, ни про что в самом расцвете лет.

Примкнувшие к торговому каравану беглецы, с разрешения дьяка, когда уставали, ехали на возах - уж устраивались, как могли, хоть и маловато было свободного места, что и понятно: многие товары везли в Тихвин торговые гости - соль из северных соляных варниц, копченую и вяленую рыбу, лосиные кожи, меха, рыбий зуб, купленное у аглицких немцев сукно, серебро, олово.

Вообще, сильно на то походило, что главным в караване был, как ни странно, дьяк - вовсе человек не торговый. Митька сразу заметил, что к нему обращались по всякому поводу, ну, и что касается кратких остановок на отдых - все решал он. Казалось, с чего бы? Митрий присматривался, мотал на ус и вскорости понял с чего. Вообще-то догадаться было не трудно: вся охрана - солидный, вооруженный пищалями и саблями отрядец - как раз и принадлежал дьяку, а вовсе не торговым гостям. Видать, при посещении приказным Архангельска и Холмогор местные купцы смекнули, что можно послать караван до Тихвина, и еще дальше - в Новгород, да быстренько насобирали возы и людишек. Вот только как те собирались возвращаться обратно? На свой страх и риск? Ну-ну… И все же интересно.

Вопрос этот Митька, словно бы невзначай, задал Ивану, ехавшему рядом на коне. Тот сразу же ухмыльнулся:

–  Ага, на свой страх и риск, как же! В июне месяце к Архангельскому городку из самой Москвы ба-альшой караванец пойдет! За рыбой, да за дичиной, да за всем прочим. Давно уж собирались в дальние северные края московские торговые гости.

–  Московские гости?
– изумился Митрий.
– А они уже туда не прошли часом?

Тут пришел черед удивляться приказчику:

–  Как так?

–  А так.
– Отрок улыбнулся, немножко радуясь, что озадачил своего спасителя. А не корчи из себя всезнайку, поскромней будь!
– Мы-то ведь все, - пояснил, - я, сестрица моя, Прошка, как раз с московскими гостями на Шугозерье и ехали.

–  Так… - задумчиво скривился Иванко.
– Вот что, Дмитрий, ты мне, как на ночлег станем, все хорошенько расскажешь, лады?

–  Лады, расскажу, - Митрий пожал плечами.
– Не особо много там и рассказывать-то.

Когда возы подъехали к броду, уже смеркалось. Небо по-прежнему оставалось светлым, но на лесную дорогу опустилась глухая полутьма. Бледно-белый месяц зацепился рогами за вершины сосен, рядом с ним высыпали такие же белые звезды. На небольшой полянке возы составили в круг; стреножив, лошадей пустили пастись, развели костры, выставили караулы. От кого, спрашивается? Нешто нападут на такой обоз мелкие разбойничьи шайки? Самим же дороже и выйдет! Митрий вспомнил, как лихо оборонялись от татей московиты. Вот и здесь будет все точно так же, ежели вдруг нападут. Но пока, похоже, никто нападать не собирался.

Митькин рассказ о московских обозниках Иванко выслушал в мрачной задумчивости. Потом кое-что уточнил: что за товары были в возах и как выглядел купец. Про купца Митрий обсказал: толстый такой, немолодой уже, бородища лопатой и как боярин одет; а вот насчет товаров замялся - не видал он товаров, все возы рогожками затянуты и под охраной были.

–  И большая охрана?
– тут же переспросил приказчик.

–  Большая, добрая, такая, как и здесь. Даже пищали и те были. Правда, не очень дорогие, с фитильными замками.

–  А ты, я вижу, в огненном бое разбираешься?

–  Не то чтобы разбираюсь, а уж это-то вижу.

–  А что еще видишь? Смотрю, у тебя книжица… Разрешишь взглянуть?

Митька усмехнулся, протягивая приказчику обгорелого Рабле, коего с вечера таскал с собою, пока Прошка зашивал свой прохудившийся заплечный мешок.

Иван взял в руки книгу, пролистнул…

–  Ого!
– воскликнул он с нешуточным удивлением.
– Латиница. Чья речь?

–  Французских немцев.

–  И ты… ты ее понимаешь?

Митрий скривился, словно от зубной боли:

–  Не, просто так таскаю! Конечно, понимаю. Правда, не все.

–  Откуда у тебя эта книга?

–  Так… Купец один подарил.

Отрок не стал вдаваться в подробности, слишком уж навязчивым показалось ему поведение приказчика, прилип, можно сказать, как репей.

–  Ты волком-то не смотри, вьюнош.
– Ушлый Иван сразу заметил сменившееся настроение собеседника.
– Я ж не просто так спрашиваю, а для твоего же блага. На службу-то ко мне пойдешь?

Митька хмыкнул:

–  А куда теперь деться?

–  Верно мыслишь!
– хохотнул приказчик.

–  Только ты еще так и не объяснил, что делать надобно. В чем служба-то состоять будет?

–  Уже состоит, Дмитрий!
– Иван рассмеялся.
– Вот из вопросов и ответов на них и состоит.

Отрок покачал головой:

–  Чудно! Только знай: я один, без Прошки…

–  Прохор, кажется, молотобоец?
– быстро перебил Иванко.
– По крайней мере, он именно так говорил.

–  Да, молотобоец, - подтвердил Митька.
– И еще - добрый кулачный боец. За Большой посад постоянно стоит, супротив наших, введенских.

–  Боец, значит?
– Приказчик явно обрадовался, даже потер руки.
– Славно! А ну-ка, зови его сюда.

–  А чего его звать?
– Митрий засунул в рот два пальца и, свистнув, махнул рукой.
– Эй, Прошка! Давай сюда, дело есть.

Сидевший у костра Прохор как раз жарил на прутиках только что выловленную рыбку - окуней или хариусов. Услыхав зов, закрутил рыжеватой башкой, словно ошпаренный.

–  Да не вертись, Проша, - засмеялась сидевшая рядом на еловом лапнике Василиска.
– Эвон, с реки Митька зовет.