Отшельник

Только постарайтесь никого не убить.

Когда я вхожу в особняк через открытые французские двери, мой телефон вибрирует в кармане. Я достаю устройство и открываю сообщение.

Евинка: Я буду в Ирландии послезавтра. Мне нужно что-нибудь привезти?

Доминик: Одежда и дополнительные боеприпасы.

Евинка: Обязательно.

Я убираю телефон обратно в карман, думая об Эвинке и о том, как она стала силой, с которой приходится считаться в нашем мире. Она безбрачна из-за того дерьма, что творилось в детском доме, и ее интересуют только деньги и власть.

Ублюдок, который ее изнасиловал, был первым, кого я убил. Мне было шестнадцать, а Евинке всего тринадцать.

Я повесил ублюдка на его же постельном белье, чтобы все выглядело как самоубийство. После этого дня я начал тренироваться с Эвинкой, делая ее сильной, чтобы она могла защитить себя, когда меня не будет рядом.

К тому времени, когда мне было двадцать пять, а ей — двадцать два, мы стали непобедимой командой, покоряющей мир одним оружием за другим. Она верна только мне и не раз ставила на кон свою жизнь, чтобы защитить меня.

Когда я вхожу в фойе, по лестнице спускаются сестры Девлин. Не в силах игнорировать их, мои глаза на секунду останавливаются на Киаре, даже не вглядываясь в ее внешность, прежде чем перевести их на Грейс.

Она наложила макияж, скрыв некоторые синяки.

Господи, золотое платье с низким вырезом, облегающее ее как вторая кожа, подчеркивает каждый изгиб ее тела.

Грейс выше Киары и обладает изгибами, которые, кажется, обошли стороной ее младшую сестру.

Я не из тех, кого легко задеть женским телом, но я не могу оторвать глаз от Грейс, любуясь ее щедрым декольте, упругими бедрами и пухлой попкой, за обладание которой другие женщины готовы платить хорошие деньги.

Уже второй раз за сегодня я отгоняю от себя это влечение и, чувствуя себя ворчливым медведем, следую за женщинами в столовую, стараясь не опускать взгляд на сексуальную попку Грейс, стоящую передо мной.

Просто покончите с этим блюдом, и вы сможете вернуться в коттедж.

Когда мы входим в комнату, где витает аромат жареного стейка, Йен улыбается мне. — Спасибо, что присоединились к нам. —

Не обращая внимания на то, какие места были расставлены на столе, я беру стул в самом дальнем конце, подальше от всех, и сажусь.

Экономка порхает вокруг стола, принося столовое серебро и стакан с водой к тому месту, где я сижу.

Йен занимает место во главе стола, а Киара садится слева от него. Грейс, в свою очередь, берет нож и вилку и садится напротив меня.

— Грейс, — шипит Йен.

— Все в порядке, — говорю я, не сводя глаз с женщины, когда она садится в кресло.

Пока экономка ставит перед каждым из нас тарелку со стейком, сливочным картофельным пюре и фасолью, я не свожу глаз с Грейс.

— Вам нравится коттедж? — спрашивает Йен.

Не отрывая взгляда от Грейс, я пробормотал: — На первое время сойдет. —

С искрой огня в глазах она делает глоток воды, а затем спрашивает: — Скольких людей вы убили, мистер Варга? —

— Господи, Грейс, — кричит Йен. — Ты можешь хотя бы попытаться быть вежливой? —

Я машу ему рукой, чтобы он не вмешивался, а затем отвечаю: — Я перестал вести счет в свои двадцать лет. —

Когда я беру столовое серебро, Грейс делает то же самое. Мы обе откусываем по кусочку, прежде чем она спрашивает: — Сколько тебе лет?. —

— Тридцать восемь. —

Уголок ее рта приподнимается в циничной улыбке, и она качает головой. — Тебе не кажется, что ты слишком стар, чтобы жениться на двадцатишестилетней? —

Разница в возрасте беспокоила бы меня, если бы я относилась к браку серьезно.

— Ей больше двадцати одного, — бормочу я, находя это общение забавным.

Одарив меня снисходительным взглядом, она пробормотала: — Думаю, можно предположить, что у вас нет моральных ценностей. —

Уголок моего рта приподнимается, пока я отрезаю еще один кусок от своего стейка. — Моральным ценностям нет места в нашем мире. —

Грейс смотрит на меня с минуту, прежде чем сделать еще один глоток воды. — Что ваша семья думает о браке по расчету, или они все такие же, как вы? —

И снова я обнаруживаю, что слишком откровенен с этой женщиной, когда отвечаю: — Я вырос в приюте, и единственный человек, которого я считаю своей семьей, принимает все, что я ей говорю, без споров. — Я поджимаю зубами нижнюю губу, пока мои глаза пристально смотрят на нее. — В отличие от вас. —

— Ее? — Грейс наклонила голову. — Это из-за нее ты хочешь, чтобы брак был только по расчету? —

Я качаю головой. — У меня нет желания вступать с кем-либо в романтические отношения. —

Мы оба откусываем от еды, и как только Грейс заканчивает глотать, она спрашивает: — Значит, ты предпочитаешь спать с кем попало, а не связывать себя обязательствами с одним человеком? —

Я глубоко вдыхаю, а затем бормочу: — Нет. —

Она поднимает брови. — Нет? Ты не спишь с кем попало, как все остальные мужчины в нашем мире? —

Почему, черт возьми, я не теряю терпения с ней?

Мои глаза сужаются на Грейс. — Мне не нравятся люди. Они раздражают меня до смерти. — Подняв руку к лицу, я провожу большим пальцем по губам, а затем добавляю: — Если только мне не удается кого-нибудь убить. Это всегда весело. —

— Еда восхитительна, — неожиданно говорит Йен, нервно хихикая. — Доминик, что вы предпочитаете есть? Я попрошу нашу экономку приготовить это на завтра. —

Уголок моего рта приподнимается в опасной ухмылке, пока я не свожу глаз с Грейс. — Огненные блондинки, которые слишком храбры для своего блага. — Наклонив голову, я понижаю тон до хищного. — Могу поспорить, что вкус у тебя будет пикантный. — Я перевожу взгляд на мышь, которая наблюдает за нами огромными голубыми глазами, а затем снова смотрю на Грейс. — Я совсем не люблю сладкое. —

ГРЕЙС

Сердце колотится в груди, а по телу струится тонкий слой пота.

То, как Доминик смотрит на меня, заставляет страх сжимать мой живот в тугой клубок нервов. Кажется, что он в секунду перепрыгнет через стол и голыми руками вырвет мне горло.

Я думала, что разбужу его своими прямыми вопросами, но он обманчиво спокоен, и это нервирует.

С хищной ухмылкой на лице он выглядит еще привлекательнее, что только усиливает мой страх перед ним.