Отшельник

Он встает во весь рост, поднимая руку к отметине на шее. Когда он разражается смехом, я начинаю думать, что этот человек сошел с ума.

Я быстро переползаю через кровать и встаю с другой стороны, а мой взгляд метался между ним и дверью.

— Убирайся, — шиплю я, дрожа всем телом, как лист в буреломе.

Он отнимает руку от шеи и проверяет ее на наличие крови, после чего снова обращает внимание на меня.

— У тебя неплохой прикус, Милачик, — говорит он, похоже, впечатленный.

Я понятия не имею, что означает это иностранное слово, и в данный момент мне это безразлично.

Я нахмуриваю брови и качаю головой. — Ты с ума сошла? —

Он пожимает плечами, медленно передвигаясь по кровати. — Разве мы все не должны быть немного сумасшедшими, чтобы выжить в этом мире? —

Моя рука взлетает вверх, когда я приказываю: — Стой здесь. Подойдешь ближе, и я не только укушу тебя. —

Моя угроза, похоже, никак не действует на Доминика, и когда он подходит слишком близко, я бросаюсь к туалетному столику, чтобы ухватиться за стул.

Его рука снова обхватывает меня, но на этот раз он прижимает меня к своей груди, которая кажется сплошной кирпичной стеной позади меня. Стоя к нему спиной, я могу лишь ухватиться за его руку, оглядываясь через плечо.

Меня встречают веселые взгляды, затем они опускаются на мое обнаженное плечо, и только тогда я осознаю, что мое платье наполовину свисает с моего торса, обнажая часть бюстгальтера.

Черт.

— Отпустите! — Я кричу, дергаясь и борясь с его силой.

Его свободная рука обхватывает мое горло, и он откидывает мою голову назад, пока она не оказывается прижатой к его груди.

Я начинаю бить и царапать обе его руки и даже пытаюсь пнуть ублюдка, но все мои попытки освободиться бесполезны. Он слишком силен для меня.

Понимая, что я в полном дерьме и не в силах отбиться от Доминика, паника, как лед, разливается по моим венам, а зрение начинает темнеть по краям.

Его голос гремит, как гром, у моего уха. — Ты или твоя сестра? —

Не задумываясь, я отвечаю: — Я. —

— Хммм, — пробормотал он, словно пробуя что-то вкусное. — Такой смелый. —

Дыхание становится почти невозможным, а зрение становится нечетким, так как паника охватывает меня с головой.

Нет!

Не в силах остановить приступ тревоги, одно воспоминание за другим проносится в моей голове, делая меня абсолютно беспомощным.

Глава 7

ДОМИНИК

Когда Грейс замирает в моих объятиях и я слышу, как быстро вырывается из ее губ дыхание, моя хищная сторона отступает, и я кручу ее вокруг себя.

По ее остекленевшему взгляду я понимаю, что у нее очередной приступ паники, и прежде чем я успеваю что-то предпринять, ее глаза закрываются, и она прижимается ко мне.

— Джебат, — пробормотал я, подхватывая ее на руки и поднимая на руки в стиле невесты.

Она была вся в огне и борьбе, пока... не перестала.

Я просто хотел проверить, насколько она боеспособна, но теперь, когда она потеряла сознание, сожаление разливается в моей груди.

Взглянув на бессознательную женщину в моих руках, я не могу не заметить ее открытый бюстгальтер и верхние выпуклости грудей.

Во мне снова вспыхивает непрошеное влечение, и я быстро укладываю ее на кровать, накрывая одеялом.

Глядя на Грейс Девлин, которая оказалась чертовски неожиданной, я понимаю, что слишком впечатлен этой женщиной. То, как она меня развлекает, а не выводит из себя, должно настораживать.

Но это не так.

Это вызывает привыкание.

Но потом начинаются приступы паники.

Я нахмурился, продолжая смотреть на нее.

Она постоянно производит впечатление бойца, но я начинаю думать, что она сломлена до неузнаваемости. Человек становится таким безрассудным только тогда, когда он уже столкнулся со своим худшим кошмаром, и это разрушило его.

Она сражается не за себя, а только за свою сестру.

— Хм, — пробормотал я, вглядываясь в каждый сантиметр ее прекрасных черт.

Прежде чем я успел остановить себя, я подношу руку к ее лицу и осторожно убираю мягкие светлые пряди с ее щеки. Мои пальцы начинают прослеживать изгиб ее челюсти, пока я не добираюсь до губ. Я нежно провожу подушечкой большого пальца по струпьям, желая стереть их.

— Я начинаю думать, что это ты у нас сумасшедший, — пробормотал я. — Никогда не думал, что это может меня завести. —

Покачав головой, я отстраняюсь от нее и иду к двери, чтобы выйти. По пути к лестнице я снова поднимаю руку к шее и провожу пальцами по чувствительному месту, где, я уверен, Грейс оставила след от укуса.

Уголок моего рта приподнимается при воспоминании о том, как она без колебаний вонзила в меня свои зубы.

От осознания того, что она отметила мою кожу, мой член твердеет, а в груди поселяется удовлетворение.

Мне лучше быть начеку рядом с этой женщиной, иначе вскоре я окажусь в мире неприятностей.

Как раз в тот момент, когда я выхожу в фойе и направляюсь к французским дверям, из своего кабинета выходит Йен. Шокированный моим появлением, он говорит: — Я думал, ты уже ушла на ночь. —

Я качаю головой, меняя направление и направляясь к нему.

Он возвращается в свой кабинет и ждет, пока я займу место, после чего делает то же самое.

— Я должен извиниться за поведение Грейс..., — начинает он, но я поднимаю руку, чтобы заставить его замолчать.

— Прекратите вмешиваться, — приказываю я.

— Но...—

Мой взгляд устремлен на него с явным предупреждением не пытаться спорить, отчего он неловко ерзает на своем стуле.

Когда его взгляд останавливается на моей шее, на его лбу быстро появляется хмурое выражение. — Тебя ранили? —