Отступница

Игнат усмехается, но терпеливо слушает. А я продолжаю эту игру. Провожу пальцем по линии сердца, а слова льются сами собой, даже подумать не успеваю.

– Она будет очень красива, с двумя длинными тёмными косами и большими синими глазами.

– Сейчас две косы уже никто не носит, да и мне всегда светленькие больше нравились, - продолжает веселиться Игнат, за что тут же получает щелчок по лбу.
– Молчу, о великая предсказательница. Так что там с этой темноволосой?

– Красивая, говорю, и необычная. Полюбишь её с первого взгляда и, если не струсишь, женой твоей станет и сыновей тебе троих подарит.

Игнат заливисто хохочет:

– Ох, да вы щедры, ваша милость!
– потом обнимает и целует меня в висок.

– Твои бы слова да нашим богиням в уши.

“Маланья милостивая” -шепчу я мысленно, поднимая глаза к небу.– “Пусть Игнат найдёт свою судьбу, прошу тебя. Он хороший и заслужил счастье!”

Глава 2.

– Все это глупости! Семью на одной любви не построишь!

Застываю над корытом с мокрой одеждой в руках.

– Как так “не построишь”?! А на чём же ты тогда её строить собралась? Разве ты вчера с парнями целовалась не для того, чтобы любовь свою найти?!

– И что ты думаешь, я за первого встречного замуж пойду, только потому что у меня сердечко ёкнет? Вчера я выбрала трех парней, что милее мне оказались, а сегодня отправлюсь на рынок, людей пораспрашиваю, да и узнаю всё о них: чем занимаются, имеют ли за душой чего, добры или злы о них слухи.

Ну, если задуматься, подход правильный, деловой, но...

– Как же любовь?!

– Любовь появится, - отмахивается Фотиния.

А вот с этим не согласна совсем. Ведь после свадьбы же положено в постель ложиться... а как же без любви? Не ждать же пока она появится?

Фота заливисто смеётся. А я понимаю, что сказала это вслух.

– Наивная ты, Еська, если думаешь, что люди сношаются только по любви. Сходи спроси у нашего кузнеца!

Видимо я и правда наивная, потому что не хочу я так!

Поджимаю губы и начинаю с усердием тереть бельё. Куда же ты смотришь, Маланья?! Почему в мире твоём, где ты велела жить в любви, любовь уже и перестала быть такой важной?

За своими мыслями не замечаю Игната, подошедшего к колодцу. Парень запускает обе ладони в ведро и, набрав в них ледяной воды, прыскает себе на лицо.

– Случилось что?
– интересуюсь, оглядывая его бледное лицо.

– Снежка совсем плоха, - тихим бесцветным голосом отвечает мне парень.
– До утра не дотянет.

Снежка одна из любимиц Игната, прекрасная белоснежная лошадка, привезённая князем из Ярграда для княжны Румяны. Да только маленькая Румяна очень боялась лошадей и даже Снежка не помогла ей избавиться от страха. Княжна выросла, страх прошёл, отец привёз ей могучего вороного жеребца, а Снежка так и осталась не у дел. Для тяжёлой работы Игнат её не даёт, а постоянного наездника у кобылы нет, так и простаивает она в своём стойле. А тут беда произошла - ожеребилась Снежка мертвым жеребёнком, а после и сама слегла: не пьёт, не ест и на ноги не встаёт. Игнат лекаря привозил из Столицы, но тот ничем не порадовал, сказал, что сдохнет кобыла, как ни лечи её. Но парень не сдался: продолжал отпаивать её настоями, окуривал конюшню травами и медовыми свечами, носил все самые любимые лакомства - вот только не помогло ничего.

Вижу, как Игнат подавлен, но в голове, как назло, не рождается ни единого правильного слова поддержки. Так он и уходит, а я стою, словно замороженная статуя и вымолвить ничего не могу.

А к вечеру меня начинает грызть совесть: Игнат в печали, а я поддержки ему не оказала. Что я друг такой?! Оттого после трапезы направляюсь к конюшням, стянув у Ксаны пару морковок и вчерашний подсохший хлеб для Снежки и пирожки с мясом для Игната, потому что на ужин он не явился. По дороге тщательно обдумываю все слова, что скажу ему. Повторяю несколько раз про себя, дабы не забыть и не ляпнуть какую-то глупость.

Но Игната в конюшнях не нахожу. Уверенная в том, что он не захочет оставлять любимицу одну на ночь, поворачиваю к нужному загону. Снежка лежит на тёплой подстилке, вытянув ноги, и тяжело надрывно дышит.

– Снежечка!
– шепчу ласково, а у самой слёзы наворачиваются.
– Миленькая моя, ну как же ты так, а?!

Но кобыла не обращает на меня внимания. Её глаза плотно закрыты и лишь длинные белёсые ресницы слегка подрагивают. Подхожу ближе, и присаживаюсь на корточки.

– А я тебе морковку принесла да хлебушек, будешь?
– подношу лакомства ближе к морде, но Снежка совсем не реагирует. Не в силах больше сдерживаться, принимаюсь реветь.
– Снежечка, милая, не умирай! Ты ещё совсем молоденькая, тебе жить да жить. А детки... будут у тебя ещё детки. И Игнат... он ведь будет очень тосковать, а он хороший, я не хочу, чтобы ему было больно.

Снежка тихо фырчит, но глаз не открывает. Ложусь под её бок, укладывая голову на плечо кобылы, пальцами зарываясь в густую гриву. Раньше она была такая мягкая, струящаяся, а сейчас сбилась в колтуны и стала грубой. Как бы Игнат ни старался ухаживать за лошадью, хворь давала о себе знать.

– У меня тоже нет никого, - сама не знаю зачем, начинаю говорить.
– Отца я не знала, мама никогда про него не говорила, лишь то, что любила его сильно. Маленькой я думала, что он умер, выдумывала, что мой отец герой, но как оказалось - он простой гуляка. Будучи женатым, гулял с другими, совершенно не стесняясь. Он у короля на службе состоял, много по княжествам ездил, так и встретил мою маму, а она наивная влюбилась. Ждала его, думала, что семьёй станут, а у него таких “семей” ни одна оказалась. Мама моя как прознала всё, сразу же запретила ему на своём пороге появляться, пригрозив, что всё расскажет законной жене и королю. И знала она тогда уже, что мной беременна, да только гордой была, поэтому мой папашка так обо мне ничего и не узнал. И даже перед встречей с Маргаритой матушка моя так имя его и не назвала. А мне и не надо! Не отец он мне! Как думаешь, права я?!

Снежка тихо фырчит в ответ.

– Тяжко, конечно, мне было, но я справилась. И ты справишься! Только держись, хорошо?! Осень и зима пройдут, а там и весна придёт, тепло принесёт и новую надежду. Знаешь, я даже научусь верхом ездить, чтобы мы с тобой могли на прогулки выезжать, обещаю. Ты же мне поможешь?!

Но Снежка молчит, словно понимает, что не быть ей помощницей.

Утыкаюсь носом в тёплый бок и начинаю тихо петь свою любимую колыбельную, что пела мне мама. Пальцами перебираю жёсткие волоски, заплетая из них косичку.

И сама не замечаю, как засыпаю.

Снится мне лето. Небольшая лесная полянка, залитая ярким полуденным солнцем. В ветвях деревьев, окружающих полянку плотной стеной, весело щебечут птицы. Где-то вдали воет волк, но как-то дружелюбно что ли, и мне совсем не страшно. В моих руках небольшая плетённая из лозы корзинка, немного потрёпанная, но оттого не менее любимая и дорогая сердцу. Приседаю, осторожно наклоняю сочную листву земляники, выискивая ягодки. Вот они: крупные, ярко-красные, ароматные. Осторожно собираю их, чтобы не помять.

– Мамочка, я ещё нашла!
– раздаётся где-то сбоку от меня.

Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь на голос. Ко мне бежит... я?! Разглядываю свою маленькую копию лет пяти со смешными растрёпанными белёсыми косами, которая подбегает ко мне и, наклонившись над корзинкой, вытряхивает в неё из ладошек горсть земляники.

– А давай сварим варенье, мам?!
– улыбается девчушка, глядя на меня. Поправляет растрепавшиеся волосы, пачкая личико ягодным соком.
– Папа его очень любит.