Отступник

Началась паника.

Одно из мощнейших оружий, безошибочно действующая в грамотно составленной засаде, вкупе с отрезанными головами паника уже сломала всю ту небольшую дисциплину, что у нас была. А эта засада была поставлена грамотно в отличии от той, в которую я и расстался со своими родными. Они орали, улюлюкали, угрожали и убивали. Единственное, их было не сильно больше нас, пока не больше. Но при всем этом, нападающие не спешили к нам. Методично расстреливая нас из арбалетов как уток попавших в силки.

Я резко присел, и прыгнул к ближайшему вагончику. Спереди орал Харви, командую свернуть вагончики в круг. Ему вторил хриплый, слово металлический скрежет голос рыцаря, повторяя его слова. Стараясь перекричать ржание лошадей и женский крик. Это был неописуемый, душераздирающий вопль, и тут меня словно окотило волной, а Полночь чуть не захлебнулась в своей любимой эмоции, жадно впитывая ее большими глотками. Растерянные и сбившиеся в кучу наши женщины, с бледными, искаженными страхом лицами, пронзительно кричали, словно хор погибших душ, прикованные к месту цепями из страха.

— Етить вашу хату, в баб не стреляйте недоумки, сами будете потом трупы трахать. — Прокуренный до хрипоты, обдирающий слух словно терка голос кого-то из атакующих осадил пыл разошедшихся стрелков.

Задняя телега с парой крестьян решили спасать свои жизни самостоятельно, посчитав, что они ничем не смогут помочь. Но у разбойников на этот счет были свои планы и далеко они не сбежали. В принципе, я имел все шансы сбежать, если схватил бы свой рюкзак и попытался прорваться, думаю, я смог бы легко это сделать, но мне нравились эти люди. Не то чтобы я прям такой храбрый, сражаться с целой засадой бандитов. Но у храбрости есть любопытная черта друзья, придающая ей особую ценность. Черта эта заключается в том, что гораздо легче быть храбрым, когда надо выручать кого-то другого, кого-то кто тебе ценен, чем в тех случаях, когда надо спасать себя самого. Так что я побежал к последнему вагончику попутно заталкивая замешкавших женщин под защиту наших повозок. Харви с рыцарем уже выставили две первые, перегородившись ими от арбалетов, теперь требовалось закрыть полукруг остальными.

Я бежал и злился. Повторяя про себя словно мантру, “Это мне знакомо, это мне знакомо”. Злость как снежная лавина, начала медленно сползать с вершины и окутывать мое сердце. Я только начал забывать, что такое кровь и смерть кругом, я сбежал от этого через пол континента. И колесо судьбы вновь настигло меня, попутно давя беззащитных и ни в чем не повинных людей. Странные ощущения вызывает ожидание попадания в тебя арбалетного болта. Самое похожее чувство, по-моему, это когда падаешь в пустоте и ждешь раскрытия парашюта. Что вот-вот. Во рту появляется какой-то особый, ни на что не похожий вкус. В глазах появляется жесткость, словно они сделаны из холодной рыбьей чешуи.

Схватив под уздцы упирающуюся лошадь запряженную в повозку, стараясь прикрываться от арбалетных болтов ей же я потащил ее вперед попутно собирая наших девушек в вагон. И проходя склонился над упавшим оруженосцем рыцаря ощупав его, он получил тяжелое ранение черепа. Подстреленная лошадь сбросила его прямо на камень, и он ударился верхней частью головы, возле самой макушки. Рана сильно кровоточила, на голове была хорошо заметная трещина. Мои пальцы скользнули по краю разлома кости, липкому от крови. Череп раскололся на три больших куска. Один из них держался настолько слабо, что я понимал: стоит мне немного потянуть, и он останется в моей руке. Единственное, что не давало черепу развалиться на части, — его спутанные волосы. У основания черепа, там, где голова соединяется с шеей, уже образовался большой отек. Он был еще жив но без сознания, и у меня не возникло сомнений, что он уже никогда не откроет глаза.

Его лошадь лежала рядом и лошадь плакала — другого слова я подобрать не могу: то действительно были слышные при вздохах прерывистые жалобные всхлипы, она тяжело дышала, всхлипывая при каждом втором или третьем затрудненном вздохе. Кровь текла медленно, но непрерывно. Из брюха где торчал болт сочилась темная жидкость, даже более темная, чем кровь. Я пригнул голову к ее гриве и обнял ее за шею, заглянув в ее большие и добрые, влажные глаза, из них текли слезы. Она умирала, умирала в мучениях. И все что я мог сделать для нее, это чиркнуть по горлу, сделав ловкое, едва заметное движение запястьем. Лошадь вздрогнула, но дала себя успокоить. Кровь хлынула ей на грудь и влажную землю толчками, гонимая сокращениями сердечной мышцы. Напрягшаяся челюсть медленно отвалилась, глаза остекленели, и большое и доброе сердце перестало биться. Все это видела Вивьен, расширившимися глазами смотря на меня из вагончика, я знал ее особое отношение к животным, и поэтому пояснил:

— Она страдала, ей было очень больно, а она этого не заслужила.

Мы часто называем человека трусом, когда он просто застигнут врасплох, а проявленная храбрость, как правило, означает всего лишь, что он был хорошо подготовлен, или уже многократно это проходил. Лишь немногие из всех точно знали, что делать. Других охватывал неудержимый смех. Некоторые плакали, звали маму, или взывали к Всевидящему. А некоторые надолго замолкали, внутренне съёживаясь настолько, что это пугало даже друзей долго их знающих. Всего четверо не растерялись, сразу начав действовать; Харви, я, рыцарь и на мое удивление один карликов — Диди. Он схватив старый и кривой арбалет, начал отстреливаться стоя у вагончика, прикрываясь деревянной стенкой, прикрывая забегающих в убежище женщин.

Глава 17

Существует всего два типа людей, и я сейчас не про то, что именно у нас между ног. Совершенно не важно какого ты пола. Люди делятся только на тех, кто убивает, чтобы выжить, и тех, кто живет, чтобы убивать. Типы, которым нравится убивать, часто вступают в схватку азартно и ожесточенно, но побеждают обычно те, кто борется за свою жизнь. Если убийца чувствует, что проигрывает, его запал угасает, а человек, стремящийся выжить, в аналогичной ситуации начинает драться еще более сильно, с ожесточенной яростью загнанного зверя. И в отличие от обычной стычки на кулаках, стимул, побудивший человека взяться за оружие, не пропадает и после драки — как у того, кто победил в кровавом столкновении, так и у проигравшего. Но факт остается фактом: стремление спасти свою жизнь всегда оказывается гораздо сильнее, чем желание ее отнять.

Так и сейчас, на глухой лесной дороге в королевстве Аакария небольшая группа людей первого типа, отчаянно сражалась, пытаясь выжить, отбиваясь от типов состоящих во второй категории. Засунув нож в ножны я вытащил полуторный меч оруженосца, он бедному парню больше никогда не пригодится. Это был тяжелый обоюдоострый клинок, с широкой крестообразной гардой и массивным противовесом на котором был выбил знак Всевидящего. Хороший меч, добротный и надежный, с отличным балансом, похожий меч был у Клето и я знал, на что способна такая железяка в умелых руках. Но для меня он был слишком тяжел, я из-за своих сил и роста был более привычным к легким мечам. Но оставлять его сейчас было нельзя, у цирковых почти нет оружия. Пара легких луков с которыми они иногда охотились на мелкую дичь, кривой арбалет в руках Диди да топор у Харви, вот и все. Так что такой меч будет очень даже кстати. Шикнув на Вивьен, чтобы не вздумала высовываться из повозки, я поспешил потянуть ее к остальным.

Бандиты все же решили высунуться, потому что мы почти все уже забились между повозками, на земле лежали лишь несчастные кому не повезло умереть в первые моменты атаки. Да кричали лежавшие на земле раненные. И пара наших девушек, прикованные ледяными оковами страха к месту. Подтолкнув повозку и передав меч, я выхватил свой привычный скимитар и поспешил за последним вагончиком. Они со смехом бегали за отделившимися перепуганными женщинами. Вот и сейчас, троица схватила нашу гадалку Адель, повалив ее на смеясь и ругаясь они ее связывали. Вернее двое связывали, попутно лапая ее и разрывая одежду. Она лишь плакала и кричала, пытаясь отбиваться, а третий бандит с бородой заросшей по самые глаза увидел меня бегущего к ним осклабился тупой обезьяньей улыбкой во весь рот полный желтых гнилых зубов — понять ее смысл было предельно просто, и торопливо направился ко мне навстречу.

Он видел перед собой небольшого подростка среди паникующих женщин, деревенского бедняка. И решил развлечься, поиграв со мной. Состроив страшную гримасу, выпучив глаза и перекидывая свой свинокол из руки в руку. Зазнавшийся кусок мяса, в иных обстоятельствах я бы с ним конечно поиграл, но я был слишком зол, да и времени у меня не было. Сделав обманный шаг влево затем вправо я с размаху отрубил ему кисть вместе с его оружием, улыбнувшись в его в расширенные от шока глаза. В отражении этих двух бледно голубоватых словно стекло на солнце глаз я снова увидел, то улыбающееся животное. Я давно заметил, вступая в драку, мое лицо непроизвольно расплывалось в хищном, кровожадном оскале существа в котором от человека почти ничего не остается, и глаза. Абсолютно мертвые, больше механические чем живые, они напоминали черное словно зеркало из тьмы буркалы глаз драков, что в изобилии обитали в водах залива Райлегга.