Отсутствует

Я вздохнула. Но всё теперь упирается в тёмный, холодный угол, где я одна, потому что этого настоящего нет, как и нет моего отца. Всё умерло вместе с ним. Я умерла.

Лайонс всё ещё стоял рядом и пронзительно смотрел на меня. Он похлопал меня по плечу, затем развернулся и пошёл в обратную сторону.

Я медленно зашла в комнату, пропустив Догмита вперёд. Комната была маленькой и холодной. Здесь у стены слева стояла простая деревянная кровать с довольно чистым бельём. Над кроватью висели часы, светящиеся в темноте.

На стене напротив двери было окно, оно было занавешено плотной тряпкой синего цвета. Рядом с окном стоял простой стол с настольной лампой. К нему было придвинуто кресло из темной кожи.

У стены возле двери возвышался большой шкаф из дерева. Больше в комнате ничего не было.

Я прошла к кровати, скинула с уставших плеч рюкзак и плюхнула его на пол, а затем села на пол сама. Внутри меня всё замерло, нервы напряглись, словно натянутые струны, и я почувствовала, как моё сердце сжимается от страшной боли.

Невыносимая, страшная тишина навалилась на меня, поглощая.

Несколько секунд я провела в этом жутком, ужасающем безмолвии, ощущая, как самая страшная скорбь в моей жизни расползается внутри меня, словно жгучий яд.

На стене тикали часы, их циферблат светился синим.

Я, кажется, куда-то падала, исчезала.

Мне было сложно вдыхать пыльный воздух, и было больно его выдыхать. Глаза застилала пелена из слёз. Эти невыносимые, горькие слёзы обжигали мои щёки, душили меня, мучили.

Я не помню, сколько времени я так просидела, просто в какой-то момент я слабым движением потянулась к рюкзаку, открыла его и вытащила папину футболку, в которой я так часто спала.

Сложно передать словами, как тяжело мне было держать этот мягкий материал в руках, как невыносимо больно в эти секунды сжималось моё сердце от отчаяния, как леденела кровь в тонких жилах. Я медленно, как во сне, поднесла футболку к лицу, уткнулась в неё носом и глубоко вдохнула запах лекарств и папиного одеколона. Всё потемнело. В одну секунду весь мир разлетелся на мелкие осколки, и тысячи иголок воткнулись в мою кожу, а сердце сжалось и оборвалось в моей груди.

Я зажмурилась от дикой, невыносимой боли, проткнувшей меня насквозь, и наружу прорвались рыдания. Я вжалась лицом в футболку, и хриплый, беспомощный крик вырвался из моего рта.

Я рыдала так, как не рыдала никогда в жизни. Я словно бы горела, осыпалась хрустящим пеплом и мучительно умирала.

Страдание выживало из меня жизнь. Слёзы лились, не переставая, мне не хватало воздуха, меня мучила тошнота. Я никогда в жизни не испытывала такого горя. Папа, папа, почему ты умер? Почему ты оставил меня? Почему ты оставил меня в этом сером безобразном холоде?

Я вспоминала то, каким был мой отец. Думала о том, что его никогда теперь не будет рядом со мной, что он никогда больше не обнимет меня, не прижмёт к себе и не назовёт меня солнышком. Мой папа умер, и у меня больше никого не осталось. Эта невыносимая боль сжигала меня изнутри, осознание того, что моего отца больше нет, разрывало меня на части. Это была настоящая пытка. Я спрашивала у Господа, за что мне досталось такое непосильное горе и как мне теперь его пережить.

Я захлёбывалась слезами, кричала, содрогалась в агонии, но разве это могло мне помочь?

Догмит заскулил, когда я упала в рыданиях на пол, больше не в состоянии совладать с собой. Мой пёсик прижался ко мне мягким боком, положил голову на лапы и замер, а я всё рыдала, не в силах прийти в себя.

Уже позже я заснула беспокойным сном, который подарил мне несколько минут забвения.

Мне, кажется, что-то снилось. Что-то непонятное и бредовое, серое, страшное. Что-то, что было невозможно запомнить.

Разбудил меня стук в дверь. Сердце звучно заколотилось в груди, я резко вдохнула - воздуха не хватало.

Я едва смогла открыть глаза, медленно выдохнула и приподнялась с пола. Голова была ужасно тяжёлой.

Я чувствовала себя так, будто по мне несколько раз прошёлся супермутант. Догмит сидел на полу возле двери, напряженно принюхиваясь.

Папина футболка валялась рядом - я на ней заснула. Я хотела поднять её, но в этот момент снова услышала стук, который стал куда более настойчивым.

– Войдите, - скрипучим голосом проговорила я, поднявшись с пола.

Я подхватила футболку и кинула её на кровать.

В следующую секунду в комнату вошла Сара. Я даже замерла от удивления. Надо же, сама Сара Лайонс соизволила зачем-то ко мне спуститься со своего пьедестала.

Сара была одета не в броню, а в старые джинсы и белую футболку. Обувью ей служили сапоги из коричневой кожи. Ей шла эта одежда. Красоты в ней не убивалось, даже наоборот. Так же как и моей зависти.

В руках Сара держала зелёный пакет.

Она молча прошла в комнату и закрыла за собой двери.

– Отец велел передать тебе кое-что из еды.

Сара поставила пакет на кровать.

– Спасибо, - ответила я прохладно.

Я тяжело вздохнула, ощущая скорбь, с новой силой мучающую меня. Я посмотрела на Сару.

Она нахмурилась и отвела глаза.

– Ты просто жить не можешь без неприятностей, да?
– спросила она холодно.
– В любом случае, добро пожаловать в Цитадель. Не так уж много гражданских видели её изнутри.

Я нахмурилась, не собираясь ничего отвечать. Мне не нравилось поведение Лайонс и тон, с которым она обращалась ко мне, но, кажется, она ко всем так относилась.

Сара развернулась и направилась к двери. На секунду она задержалась возле неё и, повернувшись, сказала:

– И ещё...
– Лайонс отвела глаза, в которых читалась грусть и сочувствие.
– Мне жаль, что так вышло с твоим отцом.

Девушка вышла из комнаты.

Несколько секунд я тупо смотрела на дверь, затем пожала плечами и сонно потёрла глаза. Я чувствовала себя просто отвратительно.

Я закрыла глаза и попыталась хоть как-нибудь отвлечься. Если честно, мне совсем не хотелось есть, но надо было хоть немного набраться сил после всего.