Отверженный. Дилогия

Но я решил, во что бы то ни стало оставаться в сознании, и каким-то чудом ещё держался. Правда, сил хватало лишь на то, чтобы держать открытыми глаза. Голову держать я уже не мог, поэтому откинул её на подголовник. И ещё я почти не дышал. В груди всё болело настолько сильно, что каждый вдох и выдох давались невероятно тяжело.

Рыжий здоровяк достал что-то из кармана, подошёл к одарённому орку и сунул это ему под нос. Судя по всему, это было какое-то удостоверение. Орк развёл руками и что-то сказал. Затем здоровяк продемонстрировал удостоверение всем остальным оркам, после чего спрятал его в карман, а затем убрал огненный круг. И сразу же увёл всех орков подальше от машины.

Милютин и старичок тем временем подошли к внедорожнику. Иван Иванович открыл водительскую дверь и спросил меня:

– Живой, я так понимаю?

– Ранен, – ответил я. – Сильно.

– Это дело поправимое, – сказал старичок и наработанными движениями лекарских рук начал водить вдоль моего тела, считывая информацию о моём состоянии.

Проведя ладонями от головы до ступней и обратно, старичок сказал:

– Искра в порядке – это главное. И на удивление много жизненной энергии, хотя по внешнему виду не скажешь. Ну-ка, молодой человек, откиньтесь максимально с сиденьем назад. Мне надо осмотреть ранения.

Если бы лекарь не прибыл с Милютиным, я бы сильно засомневался в его квалификации. Я еле держался, чтобы не потерять сознание, а старик уверял, что во мне много жизненной энергии. Нащупав слева от сиденья рычаг регулировки, я надавил на него, и сиденье начало переходить в горизонтальное положение.

Лекарь дождался, пока я откинусь на спину, после чего приложил ладони к моей груди в области ран. Его лицо сначала напряглось, затем вытянулось в удивлении, потом старичок замотал головой, словно пытался вытрясти из неё информацию, которую был не в силах переварить, и в итоге воскликнул:

– Удивительно, Иван Иванович! Я бы даже сказал, невероятно!

– Что Вас так удивило, Вадим Самуилович? – спокойно поинтересовался Милютин.

– Чуть позже я Вам всё расскажу. Сейчас нельзя терять ни секунды! Тут работы намного больше, чем я думал, но как же это удивительно!

– Заинтриговали, – сказал Милютин. – С нетерпением буду ждать разъяснений.

Меня услышанное заинтересовало не меньше. Стало страшновато. Но зато теперь я перестал сомневаться в квалификации доктора. Старичок провозился со мной минут пятнадцать, что-то бормоча себе под нос и постоянно охая, после чего сказал:

– Ну вот теперь есть шанс, что он доберётся до госпиталя.

– А можно поподробнее? – спросил Милютин. – Признаться, я думал, он сейчас у нас бегать будет.

– С одним лёгким бегать не рекомендуется, – ответил старичок.

– С одним лёгким? – переспросил я.

– Почему с одним? – поинтересовался Иван Иванович. – Что с ним такое?

– Что с ним такое? Интересный вопрос. Хотел бы я знать на него ответ. Возможно, ваш коллега нам поможет, – лекарь посмотрел на Ефима и обратился к нему: – Молодой человек, Вы предпринимали какие-либо меры магического характера для спасения этого мальчика?

– Да какой там, – ответил Ефим. – Я сам чуть не скопытился. Почти полностью исчерпал все силы, когда ледовую дорогу прокладывал, а потом уже совсем на остатках ледяную защиту на машину поставил. Выжал себя как в соковыжималке. При всём желании я ему помочь не мог.

– Ясненько, – сказал лекарь и обратился ко мне: – А ты сам что-нибудь предпринимал? Защиту ставил?

– Если честно, я забыл обо всех защитах, – признался я. – Перенервничал.

– Может, у тебя какой-нибудь сильный артефакт-оберёг есть?

– Нет.

– Тогда я ничего не понимаю. У меня нет каких-либо версий, объясняющих, как ты с фаршем в грудной клетке продержался до нашего прибытия. Правого лёгкого нет вообще. Левое – на треть в кашу. Но его я починил. А за правое даже браться не стал.

– Как это вообще нет правого? – с ужасом спросил я. – Я теперь буду с одним лёгким?

– Да, молодой человек, с одним, – ответил лекарь, улыбнулся и добавил: – До тех пор пока не приедем в госпиталь. А там мы тебя полностью приведём в порядок. Но мне всё же интересно – как ты выжил? Для таких серьёзных ранений ты почти не потерял кровь, и даже сейчас в тебе достаточно энергии. Хоть ты этого и не чувствуешь, но она поддерживает твою искру. На тебя однозначно кто-то наложил сильное защитное заклятие.

– Но кто? – удивился я.

– Это точно не ко мне вопрос. Но этот неизвестный сильно облегчил мне задачу по приведению тебя в форму. Кто бы он ни был, спасибо ему.

– Роман, – обратился ко мне Милютин. – Может, ты просто забыл? Ты ведь мог в состоянии стресса наложить на себя защитное заклятие.

– Если бы я умел накладывать заклятия, что помогают при попадании из пулемёта, я бы наложил, – ответил я. – Но я не умею.

– В общем, одно из двух, – неожиданно резюмировал лекарь. – Или мальчик что-то недоговаривает, или его защитила Сила.

– Сила? – переспросили хором Милютин и Ефим.

– Я слышал про несколько таких случаев. Все они произошли в течение последнего года. И все связаны с молодыми ребятами. Сила даёт им навыки, которыми они ещё не умеют пользоваться. Будто авансом. Обычно это происходит в экстремальных ситуациях, и никто потом в обычной обстановке не может этого повторить. Вот и сейчас Сила активировала нашему мальчику защиту и дала большой запас внутренней энергии.

– Роман, скажи, – обратился ко мне Милютин. – С тобой что-то подобное раньше происходило?

– Да, – ответил я. – Два раза во время поединков в академии меня будто переклинивало, и я использовал навыки, о наличии которых и не подозревал. Куратор назвал это неконтролируемым проявлением Силы. И потом я такое повторить не мог.

– Ну тогда чему мы удивляемся? – сказал лекарь. – Мальчик отмечен Силой.

– Что это значит? – спросил я.

– Никто не знает. Но я думаю как минимум ты должен рано или поздно научиться делать это всё осознанно, если уж подсознательно получилось. Но в целом чем это может ещё обернуться – загадывать боюсь.

– Ну полно вам, Вадим Самуилович! – сказал Милютин. – Запугали мне парня. А он у нас, между прочим, герой.

– Он не просто герой. Он везучий герой, – заметил лекарь. – Если бы задело сердце, то даже такая суперзащита не помогла бы.

– Ладно! – произнёс глава столичного КФБ, потерев ладони, словно в предвкушении. – Я смотрю, Леонид Сергеевич уже отправил наших московских коллег домой, и мы можем осмотреть наш подарочек. Надеюсь, он ещё живой?

– А что с ним сделается? – ответил Ефим. – Дрыхнет в багажнике.