Отверженный. Дилогия

– У меня не было вариантов.

– Понимаю. И особенно ценю, что ты парковщика не привёз к нам, а выбросил по дороге.

– Не выбросил, а аккуратно высадил, – возразил я.

– Неважно. С машиной мы решим вопрос быстро, там достаточно возместить ущерб, а вот с похищением будет сложнее. Но рано или поздно и с этим разберёмся. И надеюсь, с блокпостом тоже замнём. Однако до этого в Московскую область тебе лучше не ездить.

– Это я понимаю.

– А основная наша проблема, – продолжил Милютин. – Это претензия московских коллег, что мы не поставили их в известность и сами провели спецоперацию по вывозу подозреваемого. Мы на это отвечаем, что вывез ты его сам. Но наши коллеги не верят, что на подготовительном курсе Кутузовки учат прокладывать ледовую дорогу и запускать водяной смерч. И правильно делают, что не верят. Но когда ты на следственном эксперименте эту дорогу проложишь и смерч запустишь, им придётся признать, что они не верили зря.

– Ладно, смерч, там я хотя бы представляю, что к чему. Обычный могу запустить, значит, и водяной должен после тренировок. Но как я ледовую дорогу проложу, Иван Иванович? С моим-то уровнем.

– Магией проложишь, – спокойно ответил Милютин. – Ты же одарённый. Причём уникальный. Вот и сделаешь.

– Но я не умею! – возразил я. – Там такой уровень и самого одарённого, и заклятия нужен, до которых мне ещё расти и расти!

– Будешь учиться. Это сейчас для тебя главное. И для меня, кстати, тоже. Начальство моё очень недовольно. Да что там начальство – кесарь злой, как не знаю кто. Конечно, если твой подарок расколется и выдаст ценную информацию, отношение к нам с тобой сильно поменяется. Но пока на нас злятся.

– А сколько времени у меня есть, чтобы научиться прокладывать эту ледовую дорогу?

– Не горит. Тянуть с проведением следственного эксперимента мы можем долго. Но лучше не злоупотреблять. Я уже известил Гурьева и поставил ему задачу. С завтрашнего дня Егор Андреевич начнёт с тобой работать. Ну и лишний раз напомню: для всех, от Денисовых до подруги, у тебя есть лишь одна версия произошедшего в Москве.

– Я встретил того, кто меня похитил.

– Того, кто был среди похитителей, – поправил меня Милютин. – Это более удобная формулировка.

– Я понял Вас, Иван Иванович. Так и буду всем говорить.

– Ну если понял, то сейчас я передам тебя следователю, с ним всё оформите, как это должно быть, после этого иди отдыхать. Если что, я тебя вызову. Ну и не забывай о ледовой дороге.

– Не забуду. А можно задать вопрос не по этой теме?

– Попробуй.

– Что там с Левашовым? Удалось узнать, что за эльфы с ним были?

– Пока нет, но не переживай, ты в безопасности. Кем бы они ни были, сейчас они залегли на дно. Поэтому забудь об этом и займись тем, что сейчас важнее. Если будет хоть какая-то информация, которую можно тебе рассказать, я сразу же ей поделюсь.

– Благодарю!

– Пока не за что.

Милютин вызвал охранника, который проводил меня к следователю. С ним мы лишний раз по пунктам разобрали мою легенду и оформили все необходимые документы. К половине первого мы закончили, и мне разрешили отправиться в академию. И не просто разрешили, а по распоряжению Ивана Ивановича меня туда даже отвезли.

По дороге я хотел позвонить Миле, но потом решил сделать ей сюрприз. И ещё я постоянно думал, как объясниться с Глебом и его семьёй. Мне очень не хотелось доставлять Денисовым проблемы, но я догадывался, что уже их доставил. Московский КФБ явно проверил, что я делал в главном городе орков, и у кого гостил. И я допускал, что спецслужбы орков не сразу поверят Денисовым, что они тут ни при чём. Если вообще поверят.

Все надежды были на дедушку Глеба. С его влиянием он должен был решить возможные проблемы. Но всё равно было неудобно за то, что я их создал. Как ни крути, для московского КФБ я был гостем Денисовых, другом их сына, значит, им предстояло, как минимум объясниться, почему их гость натворил в Москве столько дел. Да и Глебу могло достаться от деда за такого друга.

Но с другой стороны, что я мог поделать? Всё сложилось так, как сложилось. О чём-либо сожалеть было глупо. Имело смысл лишь минимизировать негативные последствия. И в конце концов, если бы Глеб меня не бросил одного в стрипбаре, ничего этого могло бы и не случиться. Мне, вообще, было интересно, куда он делся и почему до сих пор мне не позвонил. Я был уверен: он так и не вернулся в бар.

Скорее всего, Глеб загулял и пока ещё не вспомнил обо мне. Или же к Денисовым уже наведались представители московского КФБ, и родители запретили Глебу общаться со мной. А может, он звонил мне и, не дозвонившись, решил, что я познакомился в баре с какой-нибудь стриптизершей и весело провожу с ней время.

Случиться могло всякое, и забивать себе голову предположениями было глупо. Имело смысл просто подождать или самому позвонить Глебу. Но, в конце концов, почему звонить должен был я? Кто кого бросил в незнакомом месте? Да и в принципе не хотелось ни с кем разговаривать перед встречей с Милой.

Я уже предвкушал, как увижу и обниму свою девушку, как крепко её поцелую, как опять позвоню от имени соседа по комнате в ресторан и закажу кучу вкусностей, как мы устроим пир с продолжением, и как весь мир подождёт до утра со всеми своими проблемами.

Приехав в академию, я сразу же пошёл в общежитие. Точнее, побежал – очень уж не терпелось поскорее увидеть и прижать к себе Милу. После всего, что со мной приключилось в Москве, после всех пережитых испытаний и стрессов хотелось обнять самого близкого человека и наконец-то спокойно выдохнуть.

Я забежал в общежитие, пулей заскочил на нужный этаж и в предвкушении встречи постучал в дверь комнаты Милы. Но никто мне не отворил. Я постучал сильнее – результат был тот же. Я достал телефон, немного расстроившись, что сюрприз не удался, и стал набирать номер своей девушки. Но в последний момент нажал на кнопку отмены, так как вспомнил: Мила говорила, что занятия у Игнатьева длятся до обеда. Значит, шанс на сюрприз оставался, и я направился на арену.

Ещё подходя к арене, я услышал доносящиеся изнутри крики и шум – занятия были в самом разгаре. Дверь в здание была приоткрыта, я вошёл и огляделся. На самой арене находились Ярослав Васильевич и пятеро старшекурсников. Ещё около десяти студентов сидели на трибунах и наблюдали за занятиями. Ни среди первых, ни среди вторых Милы я не заметил. Постояв немного и окончательно убедившись, что моей девушки в здании нет, я вышел на улицу.

Я отошёл от арены, достал телефон и набрал номер Милы. После нескольких гудков из динамика раздался весёлый голос моей девушки:

– Рома, привет!

– Привет, – сказал я. – Что делаешь?

– Да вот только что закончились занятия у Ярослава Васильевича. Сейчас добегу до общежития, приму душ и перезвоню тебе. Где-то через полчасика. Договорились?

На секунду мне захотелось продолжить эту игру, и я почти дал добро на созвон через полчаса, но потом стало противно, и я сказал:

– Занятия ещё не закончились.

– Что? Я тебя не поняла.

– Занятия, говорю, ещё не закончились. Я сейчас на арене. Занятия идут.

Наступила пауза примерно секунд на десять, после чего из динамика донеслось:

– Прости, Рома!

Мила сбросила звонок. Я спрятал телефон в карман и направился в общежитие, думая о том, что никогда не знаешь, что найдёшь и что потеряешь, и где и когда это случится. И почему-то на душе было очень спокойно. Или пусто. Но главное – меня совершенно не интересовало, где была Мила.