Ответ Империи

Дежурный магазин оказался на обоих этажах особняка и встретил Виктора звяканьем колокольчика на двери, холодным белым светом газоразрядных ламп и пенопластовой имитацией старорежимной лепнины. У дверей для антуража стоял большой нейлоновый медведь с блюдом в руках, и пластиковые хамеропсы в декоративных кадках вносили разнообразие в торговый зал. Скрипки оркестра Курта Хенненберга тихо выводили из невидимых динамиков ностальгическую 'Песню, унесенную ветром'.

Заведение торговало всякой всячиной, которая могла понадобиться в дороге, начиная от продуктов, питьевой воды и предметов личной гигиены, и кончая журналами, зонтиками, будильниками, походным снаряжением, карманными фонарями и карманными играми, которые помогут скоротать время. Здесь было все, что человек мог забыть или потерять в дороге, или могло просто кончиться. Разумеется, здесь продавались и такие важные вещи, как разнокалиберные сумки и рюкзаки, готовые поглотить остальные приобретения и направить их по пути следования, и тут же, рядом, вещи не столь важные, но почему-то обязательные во всех вокзальных киосках, то-есть, сувениры, являвшие собой обращенные в металл, дерево, стекло и полимерные материалы приятные воспоминания о проведенном времени и увиденных красотах. Не обошлось даже без такого специфического предмета для потребления в пути, как диски для CD-плейеров с программами музыки в дорогу. Продавцов-мужчин Виктор здесь не заметил: либо работающие пенсионерки, что держали на случай отсутствия посетителей при себе разноцветные клубки и вязание, либо подрабатывающие студентки, которые не расставались с учебниками, методичками и конспектами. До записи на мобильники и нетбуки здесь еще не дошли.

Он задержался перед витриной с электробритвами: интуиция подсказывала ему, что времени возиться со станком у него теперь будет меньше, а поводы избавляться от растительности на лице будут появляться все чаще. Филипс, Браун и Панасоник на витрине отсутствовали в принципе; не виден был и Витек, хотя об этом можно уже не так жалеть.

Оставались отечественные модели; присмотревшись к ним, Виктор заметил, что в первые дни, в универмаге он, понадеявшись на опыт другой реальности, явно недооценил эту отрасль советской индустрии. На выбор была пара десятков моделей, включая дорожные от батареек и механические, пресловутые 'Микма' и 'Харьков', остановившие его тогда своей ценой, оказались с аккумуляторами, для сухого и мокрого бритья и самоочисткой, у более дешевых моделей — 'Бердск', 'Агидель', 'Нева' и каких-то незнакомых 'Аэро' и 'Дебют' была вполне западная эргономика и приятный вид.

Продавщица — худенькая невысокая девчушка лет восемнадцати с гладкой прической и волосами, собранными на затылке — увлеченно уткнулась носом в толстую тетрадь и Виктора не замечала. Он негромко кашлянул.

— Простите, вы не могли бы…

— Помочь выбрать бритву? Назовите, пожалуйста, свои требования.

— Ну, я хотел бы простую, дешевую, надежную, но удобную, чтобы брила чисто и быстро, чтобы можно было в дорогу брать, чтобы работала в любых условиях, чтобы много не тратиться на запчасти и, так сказать, не искать их по магазинам, ну, что еще… чтобы прослужила не меньше десяти лет, была легкой и не сильно шумела. Вот где-то так.

– 'Агидель-классик', сетевая, три плавающих ножа с самозаточкой, футляр с зеркалом, три года гарантии, десять срок службы, сорок два шестьдесят — голосом автоинформатора выдала девушка, обломав в зародыше увлекательный процесс консультирования покупателя.

— А это что, в вашей тетради написано? — с некоторым удивлением спросил Виктор.

— Нет, — улыбнулась продавщица, — это я к семинару учу. Будут спрашивать виды цен в СССР, у нас Мугуряну ведет. Не слышали? Очень придирчивый.

— Виды цен — это в смысле высокие и низкие?

— Счасс… — она начала вспоминать заученное. — В советской экономике используются три вида цен: гуманные, свободные и справедливые. Гуманные цены назначаются фиксировано на те товары и услуги, когда, в общем, сложно выплачивать целевые пособия. В основном это на лекарства и подобные вещи. Свободные цены складываются под действием спроса и предложения и используются там, где есть среда соревнования продавцов товара, как естественный стимул снижения цен. Без этих цен была бы немыслима, например, промкооперация.

— То-есть, это все по свободным ценам? — Виктор сделал рукой неопределенный жест в сторону витрин.

— Конечно. А как вы думали?

— А я по старой привычке думал, по государственным… А где-нибудь продают по государственным или теперь везде?

— А какая вам разница? Вас не устраивает цена?

— Да в принципе-то, как госцена в советское время… при Брежневе…

— Третий вид, это справедливые цены, они действуют на товары, определяющие уровень цен в отраслях и, и… — она наморщила лоб, — там, где качество мало зависит от производителя. Примеры: нефть, газ, электроэнергия. Справедливые цены определяют, исходя из оптимизации народнохозяйственного эффекта в целом… Я все правильно ответила?

— Да… Да, верно.

— А бритву решили брать?

— Да. Давно мечтал о такой.

— Еще бы, — согласилась она, — этой моделью все военные космонавты на БКС бреются. Ну, почти такой, там другое напряжение. В кассах пробивайте, вон у двери, — добавила она, увидев, что Виктор полез в карман за местным баблосом.

— Живыми будете? — Кассирша в большой коробке из пластика, дерева и анодированного под старую бронзу алюминия выглядела, пожалуй, единственным профессионалом в этом заведении.

— В смысле, живыми?

— Ну, очереди нет, так живыми, а так можно магнитной.

— Я магнитной, — решил Виктор. 'Посмотрим, можно ли этим картам доверять…'

— Недавно получили? Вон рядом электронные — и она кивнула на стоящие рядом ящики, которые Виктор поначалу принял за торговые автоматы.

Он достал карту из бумажника и засунул в щель одного из автоматов — на трехрядном светодиодном индикаторе высветилось состояние счета — потом набрал с кейпада сумму и номер отдела. Спустя секунду индикатор показал снятую сумму и остаток, а снизу выехал обыкновенный кассовый чек.

'Не продумано. Почему бы сразу не в отделе платить? Какая-то дань совку'.

— А почему бы сразу штрих-код не считывать для магнитной, чтобы до кассы не ходить? — спросил он у девушки, вернувшись и протягивая чек.

— С нового года так и будет, — улыбнулась она, — это тут когда-то местные умельцы внедряли одними из первых в Союзе, некомплексно сделали. Скоро заменят.

И она протянула ему бритву, уже обернутую в пленку, перевязанную ленточкой и уложенную в хрустящий экологический пакет-майку с эмблемой магазина.

— Там еще талоны для скидок. Будете заходить, не забудьте, пожалуйста.

'Гуманные и справедливые цены. Надо же!' — хмыкнул Виктор, выходя из магазина. Впрочем, цена на 'Агидель' ему действительно показалась совершенно гуманной и справедливой, хоть и свободной.

Потолок длинного подземного перехода, первого и долгое время единственного в Брянске, отражал шаги людей с каким-то вибрирующим призвуком; мертвый и яркий свет ртутный ламп наполнял тоннель, и превращал синеву неба на покрывавших стены мозаикой в лиловые кляксы грозовых туч. На остановке с другой стороны красовался павильончик для сугрева посетителей; через огромные, во всю стену окна виднелся ряд автоматических киосков. На всякий случай Виктор решил постоять снаружи.

— Простите, у вас закурить не будет? — к Виктору подошел невысокий мужчина лет сорока пяти, в коричневой куртке и кепке, из под которой выбивалась седая прядь волос; его сутулую фигуру и крупные складки морщин на лице дополняли массивные овальные полуботинки на толстой подошве, словно враставшие в асфальт. Голос у него был какой-то извиняющийся, словно человек стеснялся своей просьбы, хотя, судя по виду, к неимущим или пропившим деньги он явно не относился. Виктор сделал вывод, что мужик его личной безопасности не угрожает, а видимо, челу просто тяжко без курева.