Ответ Империи
Шрифт:
— Давайте сюда. О, маслята? Я почему-то думала, что осенние опята. Они в этом году хорошо идут, даже у нас во дворе у пня. Я замариновала несколько банок.
— Да, это из Шибенца, там нет радионуклидов.
— Ну конечно! Мы же не в Японии.
— В смысле?
— Не помните аварию в Мондзю? В девятосто пятом, после землетрясения? О ней тогда столько писали… И ведь главное, японцы замолчать хотели, это только благодаря нашим вылезло. При капитализме думают только о биржевых котировках. Одежду вот сюда вешайте, пожалуйста. Света говорила, вы работали где-то в Латинской Америке, и теперь у нас вам многое в новинку. Если не секрет, в какой стране? В Бразилии? Там действительно много диких обезьян?
— Тоня, Виктор Сергеевич работал в Гондурасе, — подсказала Светлана, вешая на крючок
Виктор растерянно кивнул. К гондурасскому варианту он никак готов не был.
— Как интересно! — продолжала Антонина. — Постойте, так это, как его, режим, ну, как его, забыла, не Пиночет, а…
— Гондурас — республика, — выдал Виктор все, что он знал об этой далекой стране по гоблинскому переводу "Властелина колец".
— Ах, да, как же… Проходите, проходите, я грибы на кухню занесу!
— Почему Гондурас? — шепнул Виктор Свете, которая поправляла прическу перед зеркалом.
— Из присутствующих он никого не волнует. Так что в Домолинию для проверки не полезут.
— Но я тоже ничего не знаю! О чем рассказывать?
— Как можно меньше рассказывать.
Характерная черта советских междусобойчиков — приходить пораньше и помогать хозяевам готовить стол, в смысле, блюда, процветала и здесь. Черта эта, изначально появившаяся из-за недостаточного ассортимента готовых салатов и прочего в фабриках-кухнях, по мере развития достатка лишь укрепилась из-за традиционного желания женщин показать себя хозяйками семейного очага и творцами уюта.
Несмотря на необычность планировки комнат дома вокруг башни с лестницей, в интерьере кухни, куда направились Света с Виктором, нынешних новомодных штучек, вроде вживления открытой рабочей кухни в кусок столовой, что делало столовую похожей на предприятие общественного питания, или установки посредине комнаты островка с плитами и духовками под колпаком — дани средневековым очагам — не наблюдалось. Кухонное оборудование, тумбочки и полочки, облицованное под светлое дерево, выстроились по стенам буквой "Г", у широкого окна во внутренний садик стоял стол под клеенкой в шотландскую клетку, за которым также можно было обедать, и который уже был заставлен готовящимися к подаче блюдами и горками чистой посуды. Все это выглядело не слишком оригинальным и даже слегка однообразным, но создавало впечатление простора и покоя. Видеодвойка висела на кронштейне в углу возле двери в коридор, и диктор вел репортаж с Байконура о запуске первого модуля БКС нового поколения "Изумруд". В грохот двигателей "Энергии" вплеталось жужжание одноименного кухонного комбайна; мужчина в очках лет сорока и со шкиперской бородкой шестидесятника нарезал лук (одна из тех тяжелых и опасных операций, которые женщины доверяют на кухне мужским рукам). Виктор был представлен; мужчину звали Константин Иванович, он же для присутствующих дам Костик, инженер фирмы "Брянскагромех", и, вдобавок к тому же писатель-публицист.
— Костик у нас автор книги "Правда о голоде 1931–1933 года", — невозмутимо сообщила Антонина. — Недавно вышла.
— Поздравляю… Что, простите?
"Как здесь могла выйти такая книга??? Или она там вышла? И Костик диссидент… но тогда как же?"
Антонина повторила название книги. Виктор понял, что не ослышался.
— Это, в смысле… она там вышла?
— Ну… в Англии там, в Германии…
— С какой стати им печатать? Она не переведена.
— А здесь распространять… — нерешительно протянул Виктор.
— Ну тогда сколько она бы стоила? — удивился в свою очередь Константин Иванович. — Ее взяло издательство "Брянский рабочий", печать под заказ. У них сейчас такие машины, что они могут в любой момент нарезать лазером барабаны с дискеты и напечатать мелкими заказами. Идет хорошо… Да я вначале просто писал для себя, думал в Домолинии разместить, а знакомый один, он в обкоме работает, увидел, сказал — обязательно надо издавать на бумаге, пусть народ читает.
— Ну, если товарищ из обкома сказал… В смысле, там про троцкистов, что ли?
— Нет, каких троцкистов? Понимаете, я изучал голод тридцатых,
опираясь на документы, которые не будут искажены в угоду начальству. Анализы урожайности, сведения о заболеваниях культур, распространение грызунов и так далее. Меня что заинтересовало — за рубежом, в районах, близких к границе СССР, тоже был голод. Но числа жертв никто не оценивал.— Как, и там тоже? — невольно воскликнул Виктор, вспомнив свое путешествие в лонговские Штаты.
— В общем, у меня получилась следующая картина… Подождите, сейчас нарезанный лук выложу.
— Да, вот ваш передник, — Антонина обеспокоилась, что разговоры на сей важный предмет помешают приготовлениям, — вот кастрюли, чтобы грибы перебирать.
— Ну вот, — продолжил Константин Иванович, когда фронт работ был распределен, — у меня получилось, что раздел помещичьих земель по мелким крестьянским хозяйствам ухудшил культуру земледелия. Затруднился севооборот, упали возможности вносить органику, не говоря уже о минудобрениях, у мелкого крестьянина, естественно, ниже возможности использовать средства защиты растений, независимо от трудолюбия и интереса. У безлошадных вообще проблема, чем пахать и сеять — а надел получили! Плюс стихийное самогоноварение — самогон выгоднее сбывать, чем зерно — плюс очень плохие по европейским меркам шоссейные дороги, что, как вы понимаете, влияет на себестоимость. А мелиорация? Каналы, что при барине прокладывали, заплыли, запруды разрушились, пруды обмелели да илом затянуло. Не, конечно, были и крестьяне, которые передовую агротехнику использовали, товарищества создавали, кооперировались, локомобили на паях заводили, даже тракторы. Но тут тот же вопрос, что и в колхозах — как делить урожай, как определить трудовое участие. В общем, нужен был целый исторический период, а его-то и… В общем, за двадцатые после гражданской было несколько неурожаев, а к началу тридцатых, отмечается резкий рост болезни растений, вырождение сортов зерновых, увеличение численности грызунов, истощение почв… Заметьте, все это регистрируют люди, непосредственно на аграрную политику не завязанные. Как теперь это все называется?
— Экологическая катастрофа?
— Она самая. Помните, в учебниках писали примеры про американского фермера, который обработал поле химикатами, у него бобры ушли, бобровая плотина разрушилась, и урожаи упали? Помните? Про Америку написали, а сколько у нас таких горе-фермеров было после революции? Сколько у нас рощу вырубили, дамбу не уберегли и все такое? Никто ж не писал! Вот по этому и называется — "Правда о голоде". В назидание потомкам, чтобы не уродовали землю родную нашу.
— Да, экология — это актуально! Очень актуально! — поспешил ответить Виктор, обрадовавшись, что в результате разговора никого не посадят. — Про природный баланс надо не только на местном уровне печатать. Надо и шире, так сказать… Тем более, товарищ из обкома рекомендует.
— Так вот хотели и офсетное издание протолкнуть, в Политиздате… Но, понимаете, тут епархия историков и честь их мундира. Они документы по теме подбирают, сборники издают, да еще так, чтобы угодить под настроение вышестоящего лица, его взгляды. А тут приходит даже не гуманитарий, технарь, и показывает историю совсем с другой стороны, и даже не переписать ее, эту историю. Вот, допустим, будет линия вроде двадцать второго съезда, заклеймить культ — и тут же наберут сборник документов, показать Сталина злодеем. А мышевидных грызунов из истории не вычеркнешь, они объективная реальность в неприятных ощущениях.
— А то, что смена идеологии там…
— Да ну какая идеология? В Союзе может работать только идеология из подлежащего и сказуемого. Провести электричество, разбить фашистов, поднять целину, покорить космос, построить БАМ, развести домолинию. Наша идеология — действие! Когда вожди начинают говорить с народом сложнее подлежащего и сказуемого, народ перестает их понимать.
Тем временем дамы решили вопрос, очищать пленку со шляпок маслят или нет, и распределили фронт работ. Из прихожей слышался звук гонга и восторженные возгласы; то прибывали новые подруги. Вообще, судя по долетавшим голосам, Виктор был вторым мужчиной на вечеринке.