Ответная угроза

Про Восточную Пруссию тоже смолчал. Пока.

Политика дело сложное, многозначное и даёт широкое поле для разногласий и разномыслей. Поэтому тема Чехословакии тоже вызвала неоднозначную реакцию. Кто-то уже прикидывает, как записать её в наши верные союзники? Открыто спорить не буду, а саботаж устрою по всему фронту.

Только пункт о подготовке к зимней кампании не вызвал никаких споров. В этом деле у армии — первый голос.

— Ещё надо подумать над совершенствованием Т-34 и другой техники. Особенно авиации. Приличных транспортников для десанта у нас до сих пор нет.

— Товарищ Павлов, вас не устраивает Т-34? — влезает Мехлис.

— Т-34 в целом танк неплохой, но есть ряд недостатков, которые сильно портят картину. Мы решаем этот вопрос с нижнетагильским заводом, но надо подумать о серьёзной модернизации. Кроме избавления от детских болезней, — отсутствия вентиляции, высокого уровня шума, плохой герметичности, — надо ставить более мощную пушку, усовершенствовать мотор. Десяток-другой добавочных лошадей лишними никогда не будут.

— Вас не устраивает калибр пушки Т-34? — Сталин говорит без акцента.

— Устраивает. На данный момент. Немцы очень боятся этого танка. Но надо думать о будущем. Они обязательно придумают что-то новенькое. Начнут выпускать более мощный танк, с толстенной бронёй и крупнокалиберной пушкой. Какой-нибудь истребитель танков. И откроют охоту на наши Т-34.

— А ещё хорошо бы придумать новый боеприпас. Какой-нибудь зажигательный снаряд. Я представляю примерно так. Попадает в цель — корпус снаряда разбивается — выливается горючая жидкость — загорается и затекает во все щели. Тогда никакой танк нам не страшен. При плохой герметичности пламя просочится вовнутрь. Если нет, огонь и дым помешают пользоваться оптическими приборами. И это сможет сделать даже слабая мелкокалиберная пушка. А какая-нибудь термитная смесь и броню прожгёт.

— Придумают в ответ забортный огнетушитель ли ещё что-то, — замечает Маленков.

— Придумают. Но потом, когда мы уже сколько-то танков сожжём…

Вспоминаю, думаю и постепенно засыпаю под убаюкивающий стук колёс. Предложение о создании нового Украинского фронта под командованием Рокоссовского было принято без особых замечаний. Если уж сам генерал Павлов доверяет Рокоссовскому свою 24-ую ударную, то Ставке сам бог велел.

Всё-таки забыл кое-что сказать на ГКО. Надо увеличить призыв из среднеазиатских республик. Пусть тоже погеройствуют. У них там в семьях по восемь-десять детей, не обезлюдят республики, как наши западные области в той истории. Заодно слегка нивелируем будущий перекос в соотношении русских-нерусских. Ничего, не последний раз в Москве побывал…

18 октября, суббота, время 19:25.

Колхоз «Красный Октябрь», Вилейская область.

Карл Финк.

— Камрады! — к нам в предбанник врывается Вальтер, где мы, разморенные и светящиеся чистыми лицами, одеваемся и отдыхаем после помывки.

В руках у камрада Вальтера бутыль с тёмно-золотистой жидкостью и несколько кружек. Характерный манящий запах окончательно выдаёт тайну содержимого бутыли. И вызывает взрыв восторга. Мгновенно разбираются кружки и подставляются под струю почти забытого и такого любимого напитка.

Блаженство затапливает лица счастливцев, которые первые ухватили кружки. Камрады не трясутся над кружками, — арийцы не чета жидам, — щедро делятся с соседями. Вот и до него очередь доходит.

Напиток втягивается в рот, омывает нёбо, шибая в нос изумительным духом. Зер гут!

Счастливый от всеобщего внимания Вальтер неустанно подливает и подливает радостным камрадам. Это у нас Зигфрид Хайдеманн постарался. Знаком с пивоварением, но не решался начать, не знал всех тонкостей. Но выяснилось, что чех Густав, — у нас несколько человек из числа западных славян, — тоже пивовар. И вот тогда они пошли к оберхаупту, который обещал подумать.

Пообещал и, забыл. Так все подумали. И вдруг полтора месяца назад всё завертелось. Сбор урожая к тому времени закончился, так что пивоварню они соорудили быстро. Русские, что удивительно, без промедления привезли требуемую тару, пару десятков бочек, снабдили солодом и хмелем. Густав помял хмель в руках, понюхал, скептически скривившись, но принял.

— Густав говорит, что такого же, как у него в Вельке-Поповищь, не получается. Но пить можно, — рассказывает Вальтер. — А Зигфриду нравится. Говорит, что похоже на баварское.

— Я, я, — раздаётся со всех сторон одобрительные возгласы.

Допиваю предложенную кружку, отдаю и откидываюсь головой к стенке. Удивительно, но мне нравится в плену всё больше и больше. Хотя чему тут удивляться? Даже скудная мирная жизнь лучше войны. Но их рацион совсем не назовёшь скудным. Заработала маслобойка, которую тоже их рота поставила. Там же работает несколько камрадов, и теперь все они имеют на завтрак пятнадцать грамм свежайшего сливочного масла. Каждый день! Зер гут!

Оберхаупт к нам со всем уважением и если бы не герр майор, грозящий экзаменом по основам марксизма-ленинизма ближе к Новому году, жизнь стала бы совсем зер гут.

На крыльце закуриваю вместе с Фридрихом. Русские папиросы… как их? Каз-бек! Конвой утверждает, что наш батальон, как и всех пленных, снабжают так же, как русские части, находящиеся в тылу. Только водки не дают, консерв и чего-то по мелочи. Своих консерв у русских нет, зато наших полно. Отвратительно весёлый русский конвой радостно утверждает, что их армия частично перешла на снабжение из Дойчланда. Не хочется верить, но сам вижу, как они иногда курят наши сигареты, пользуясь нашими походными спичками.

23 октября, четверг, время 13:05.

п. Гусиная Пристань, школа.

Борис.

Добрались до меня всё-таки местные. Притащили в школу. Ну, как же! Какой-никакой, а фронтовик, с ранением и при медали. Они в своём захолустье и такого не видели. Приходится соответствовать. Гимнастёрка выстирана и отглажена, пуговицы, бляха и медаль начищены, весь такой блестящий, как новенькая монетка, стою под прицелом полутора сотен пар глаз. С взрослыми, впрочем, под двести человек набирается. Актового зала отдельного нет, спортзал его функцию на себя берёт.

Школа-семилетка, малокомплектная, сельский вариант.

Кратко рассказываю, как пробился в ополчение. Про работу воздушного КП умалчиваю. Не уточнял у отца, просто на воду дую, вдруг это секретные сведения. Яшка точно засекречен. Отец как-то упоминал, что эффективность яшкиной работы можно приравнять хорошо обученной и обстрелянной дивизии. Если так, то он лакомая цель для абвера. Одним выстрелом лишить армию целой дивизии очень соблазнительно. Поэтому про него точно ни слова. Всё остальное уместилось в несколько предложений.