Отягощенные злом. Разновидности зла

Похоже, что тот звук, который они слышали, звук оплеухи.

— Сын свиньи… Клянусь Аллахом, мне хочется отрезать ему голову больше, чем какому-то русскому. Он хуже русских.

— Думай, что говоришь, брат.

— А что — не так? Мы воевали в горах против англизов, а он предал свой народ и служил в полиции. А теперь он поставлен над нами. Клянусь, большего унижения я в жизни не испытывал! Он хоть и правоверный, но хуже кяфиров.

— Он мунафик. Человек, который верит лишь для вида. В нем никогда не было веры, он лицемер.

— Клянусь Аллахом, рано или поздно я его убью.

— Пошли отсюда, брат. Даже у гор есть уши…

— Надо сходить за едой. Взять про запас. Пока мы здесь…

Похоже, что у этих еще и нет единства. Это хорошо…

Место, которое они выбрали для точки сбора, находилось на склоне горы. У самого гребня, но за гребнем, чтобы не было видно. Там был колючий кустарник, он сильно шумел при продвижении по нему — и подкрасться к ним было невозможно.

Большой отряд потерял еще двоих. Сашка свою маленькую команду привел без потерь, да еще и с трофеями. Это само по себе создавало напряженную ситуацию и ставило под сомнение лидерство командира группы. Борян это понимал, потому и психовал — не мог не психовать. Тот, кто теряет людей, не может вести за собой. Кем бы он ни был.

Сашка и Мага молча отдали лишние боеприпасы. Им все равно не надо было по двадцать магазинов.

— Один говорил, надо сходить за жратвой, пока они здесь. Здесь где-то близко что-то есть.

— Откуда ты знаешь? — буркнул Борян.

— Мы подслушали разговор двоих. Они недовольны. Один говорил, что лучше бы его подстрелили, тогда можно отдохнуть.

— В жизни так не будет!

— Ты думаешь, я не понимаю?!

Конфликт закончился, толком и не начавшись.

— Здесь нельзя оставаться. Надо идти. Я думаю, что за нами следят.

— Духи?

— Нет, БПЛА. Они сообщают, где мы, чтобы духи могли нас найти и постоянно гоняли нас.

— И какая это тогда честная игра? — спросил Санек Ижевский, держа в обнимку короткий карабин Драгунова.

— В жизни честной игры не бывает, — сказал Сашка, — уходим?

— Как? — спросил Борян изрядно поредевший отряд.

— Уходим… уходим…

Они поднялись выше, перевалили через гребень. И с гребня увидели едва мерцающий свет за следующим гребнем…

Трехкратная оптика тактической лупы [39] , которую можно использовать и как монокуляр, конечно, не позволяла рассмотреть все, что нужно, но и того, что было видно, было достаточно. Морские контейнеры, по самую крышу вкопанные в землю, армированные мешки, защищающие караульные посты, выложенные из камней толстые стенки периметра — шириной они как дувал, это позаимствовали у афганцев — РПГ не пробьет. Лагерь, или, как британцы называли, передовой аутпост, совершенно обычный на земле Афганистана, только каким-то чудом перенесенный сюда.

39

Тактическая лупа — в нашем мире зовется магнифайер, потому что изобрели американцы, а мы не можем жить без того, чтобы называть все терминами из английского. Суть проста — откидной кронштейн и короткий оптический прицел малой кратности на оптической оси коллиматора.

Сашка рассматривал лагерь, и что-то ему не нравилось. Что-то было не то. Может быть, не поставили выносных постов? Не могли ведь не понимать, что, если не поставить — каждый день будут обстрелы. Решили, что так сойдет, не война? Ой ли? До сих пор драли их конкретно, по-взрослому. Без шуток.

Почему так тихо? Почему все так аккуратно? Почему не заметно кострищ? Не может быть, чтобы муджи жили без жареного мяса…

Да и дымом не пахнет…

Он пополз назад, за гребень. Кроме него, наблюдателем вызвался быть Сашка Ижевский, он был где-то слева.

— Ну? — Борян явно нервничал.

— Лагерь. Человек на сто. Типовой, наш. Один въезд, три поста.

— Сколько человек?

— Я видел семерых…

— Вооружены?

— Да, все как положено.

— А наши?

— А хрен знает, где они… В лагере не меньше двадцати помещений, где они могут быть. Это если…

— Тихо! — сказал Мага.

Все замерли.

— Что?

— Нет… ничего.

— Что? — переспросил и Сашка. Они все знали правила: если тебя что-то беспокоит, надо сказать. Чутье — на самом деле продолжение опыта, и часто оно может спасти от большой беды. Казаться может не тебе одному.

— Как машина на дороге… Ничего.

Дорогу, насколько можно, проверили ночной оптикой. Ничего.

— Мысли?

— Попробовать просочиться внутрь.

— И чего ты добьешься? Ты же не знаешь, где наши. Будешь все двери подряд пинать?

— Надо взять часового, — сказал Мага, — он не может не знать.

— Он не скажет, — заявил Борян.

— По условиям учений, захваченный в плен обязан отвечать.

— Это не учения, — мрачно сказал Санек из Ижевска, — уже нет.

— Еще мысли…

— Понаблюдать…

— Над нами беспилотники, вы что, не поняли? Они не оставят нас в покое!

— Тогда надо атаковать! — решил Борян. — И прямо сейчас. Ты и ты — возьмете часового. Только тихо.

— А я? — спросил Сашка.

— Прикроешь нас на шесть. Обеспечишь отход, если потребуется…

Это было что-то вроде мести. Но он не мог не выполнить отданный приказ. Борян поднялся на ноги.

— Спасибо за патроны, пацаны…

Для Маги, горца и сына охотника, труда снять часового что живым, что мертвым — проблемы не составило. Именно этим занимались поколения его предков, в набегах оттачивая свое искусство, пока казаки не положили этому конец. Он смотал с пояса веревку… каждый, кто служил в Афганистане, носил под ремнем или вместо ремня несколько метров прочной, способной выдержать вес человека веревки. Свернул из нее лассо — им на Кавказе ловили что скотину, что рабов… когда не было казаков. Подобрался поближе…

«Язык» оказался сговорчивым. Молодой, толком и борода-то не проросла. Видимо, оставили на посту самого младшего, а сами ушли в горы…

— Пашто поежи? — спросил Мага, играя парашютной стропой в пальцах. В его руках она моментально сворачивалась удавкой.

— А! А! Пашто поегам…

— Ном шома чист, бача…

— Зарран! Зарран!

Странное имя. Впрочем, у пуштунов имена странные, сильно отличающиеся от арабских. Происхождение некоторых и сами пуштуны объяснить не могут…