Овертайм
Шрифт:
И конечно, я никогда не забуду, как мы шли с Кубком на открытии стадиона в Лужниках. Десятки тысяч людей, президент, все правительство, мэр Москвы приветствовали Кубок, и никто не ушел на перерыв, все остались на местах, пока мы не завершили прохождение по кругу стадиона.
После того как «Детройт» выиграл Кубок Стэнли, я стал хоккеистом, у которого есть все награды в этом виде спорта — и в профессиональном, и в любительском. И я снова подписываю контракт. Охота ли мне теперь играть? Я люблю хоккей, и, наверное, это самая главная причина, почему я не ушел. Даже за хорошую плату тяжело в моем возрасте, скажем так, ломаться. С каждым годом становишься старше, и приходится находить в себе резерв силы, чтобы бороться с молодыми, амбициозными
В моем решении есть и какой-то вызов себе самому: а сможешь ли ты после такой травмы найти в себе силы встать на ноги? Америка не моя родина, я здесь гость, но тысячи и тысячи людей близко приняли к сердцу нашу трагедию. Из тысяч писем, присланных мне за последнее время, я предлагаю вам прочесть только одно, от Денизы Брайан из Карсонвилля. Я не выбирал его специально, просто взял из пачки.
«26 января 1997 года Уважаемый мистер Фетисов!
Пишу Вам, чтобы выразить свое восхищение Вашей любовью к свободе и упорством, с каким Вы шли к ней. Я слежу за судьбой российских легионеров и могу сказать, что «Папа-Медведь» у них, конечно, только один. Благодаря истории Вашей жизни, рассказанной по телевидению, мои две девочки учатся понимать, что свобода — это не врожденное право, а завоеванная привилегия. Во время выборов в России моя младшая давала мне ежедневную сводку событий. Ваше выступление в матче Всех Звезд было таким же ярким символом непоколебимости, каким для мира всегда была Статуя Свободы.
В Америке многие уже давно забыли, что такое лишения. Из-за политических гонений мои дедушка и бабушка тайно бежали из Европы перед первой мировой войной. Мои родители выросли в европейском анклаве в «старом» Детройте, и я всегда с удовольствием слушаю их рассказы о «той далекой стране». А вот мои дети относятся к истории и человеческим испытаниям тех лет как к чему-то само собой разумеющемуся: им не пришлось пережить ни мировую войну, ни Вьетнам, ни Корею. Надеюсь, что с наступлением новой жизни никому уже не суждено стать свидетелем таких событий.
Спасибо Вам и Вашей семье, что привезли к нам в Детройт замечательную русскую культуру. Ваша девочка должна гордиться своим отцом. Наши лучшие пожелания и другим игрокам пятерки, в составе которой Вы выходите на лед. Константинов — просто чудо, а судьи придираются к нему именно потому, что он так хорош.
Я работаю медицинской сестрой с трех до одиннадцати часов вечера и благодаря этому сумела достать билеты на Ваш матч в пасхальное воскресенье 30 марта 1997 года. Мы будем болеть за Вас в 16-м ряду секции 218Б. Ваш номер «2» будет вряд ли различим с нашего места, но это неважно.
Я впервые отправляюсь на «Джо Луис Арену» в Детройте, но, конечно, смотрю дома спортивные каналы Pass, ESPN и FOX.
Если бы у Вас нашлось время, была бы счастлива пожать Вашу руку. Для меня Вы — живая легенда, и встреча с Вами — большая честь. Мой муж и девочки тоже будут со мной. Если Вы сочтете это уместным, я бы внесла 75 долларов на ту благотворительную программу, которую Вы укажете. Моя мечта — чтобы Вы расписались и нарисовали Ваш номер «2» на моей майке.
Я буду не в обиде, если не дождусь от Вас ответа, — понимаю, что Вы очень заняты.
Наилучшие пожелания всей семье. Живите долго и счастливо в Вашем новом доме.
С сердечным приветом,
Дениза Брайан
P.S. Мы всегда будем Вас любить.
Подписался весь штат Мичиган».
Я вернусь к тому символическому вбрасыванию на «Джо Луис Арене», когда стадион скандировал мое имя. Что я тогда сказал, точно не помню, — спасибо за вашу любовь, спасибо за поддержку от меня, от моей семьи, от семей Владимира и Сергея.
Решение поиграть еще один год — оно для себя, для болельщиков и для Володи, чтобы быть поближе к нему. Многое в наших судьбах переплелось, он еще с Толиком моим играл. Он отличный парень, я это точно знаю, последние два
года мы жили с ним в поездках в одной комнате. У него большое сердце. Спасибо «Ред Уингз», что мне дали возможность еще год поиграть, хотя, я думаю, они рассматривали такую возможность еще до того, как произошла авария. А уже после нее никаких вопросов не возникало, кроме чисто технических по контракту, прежде всего по деньгам, но это — обычное дело. Такова суть бизнеса, которая не касается человеческих отношений, тут никаких проблем с клубом я не испытывал.При подписании контракта всегда настает момент, когда ты должен решить: устраивает ли тебя предложенная сумма. Не всегда оправданно в моем возрасте вставать в позу. Иногда ты должен сказать своему агенту: «Слушай, наверное, достаточно». Есть случаи, когда молодой парень, который еще толком не играл в Лиге, не приходит в кемп, потому что его агенты торгуются за сотню тысяч долларов, хотя у него, может быть, последний шанс закрепиться в составе. Поэтому в какой-то момент я определился: «Давай какие-то детали уточним и будем подписывать».
Мне руководство «Детройт Ред Уингз» сказало: «Мы хотим тебя видеть в нашей форме».
Негрустный эпилог
Я уже говорил, что на первых порах своей карьеры в НХЛ мне хотелось все бросить и уехать к чертовой матери. Но я бы перестал себя уважать, если бы сделал такое. Конечно, мне помогла оставаться уверенным в себе Лада. Потом прибавило сил рождение Настеньки. Все это вместе и продлило мою спортивную судьбу в самой сильной хоккейной Лиге мира.
Много разных, в том числе и нелестных, высказываний раздавалось на Родине по поводу моей игры. И хотя я понимал, где рождаются эти разговоры, понимал всю бессмысленность вступать в прения с прессой или непоменявшимися начальниками, чувство обиды, конечно, не отпускало. Но я заставлял себя не обращать внимания на выпады, а просто год за годом подписывал контракты и играл в хоккей, находился в хорошей спортивной форме и любил, и люблю это дело, которому посвятил всю жизнь.
Это не преувеличение — хоккей для меня действительно вся жизнь. Я предан этой игре и думаю, что и она неплохо относится ко мне. Но если спортсмен выступает долго, то главный вопрос: для чего дальше ломаться? Для чего испытывать такое страшное напряжение? Проблемы нет, когда много сил, когда ты удачлив и не измучен травмами. Тогда можно контролировать свое здоровье, для того чтобы сохранять хорошую форму.
Уже очень скоро и для меня станет актуальным вопрос: когда заканчивать? Но все будет зависеть исключительно от внутренних ощущений. Если на следующий год я почувствую, что еще смогу быть полезным своей команде, соревноваться с молодежью, то, может быть, я не уйду со льда. Если же почувствую, что игра не идет, то придется заканчивать.
Чтобы состязаться с молодыми конкурентами, мало опыта, которого у меня в избытке, необходимо иметь и приличную спортивную форму. А для этого тренировочного времени необходимо тратить больше, чем прежде. Какие-то развлечения, которые я раньше себе легко позволял, уже непозволительны. Но все компенсируется тем, что я по-прежнему нахожусь в команде рядом с молодыми и соревнуюсь с ними на равных. А они все амбициозны, все хотят выиграть у меня, хотят быть лучше, чем я. И здоровье у них отменное, и желания огромны.
Я все время слышал, что надо уходить красиво. Есть много примеров, как люди прощались со спортом торжественно, оставаясь чемпионами… но сколько из них потом жалели, что рано ушли, потому что не доиграли, потому что многое осталось недосказанным? Они стали мудрее, увидели жизнь в другом свете, и новые грани могли появиться в их игре, но… И таких примеров много, самый яркий — Владислав Третьяк. В Америке — Майкл Джордан — великий баскетболист, который закончил играть, добившись всего, о чем можно мечтать. Он сам говорил, что нужно заканчивать именно тогда, когда ты чемпион… но вернулся, потому что скучал по баскетболу, потому что у него еще были силы, желание играть. Любовь к игре, которой он отдал всю свою жизнь, победила. Но если игрок морально опустошен, то нужно уходить.