Овертайм

Прошли четыре недели, а он до сих пор терялся в ощущениях. Не ясно было: что правильно - что нет, где хорошо - где плохо. Жизнь несла его стремительным потоком, и лишь ожидание встречи с любимой женщиной поддерживало на плаву.

О том, что "любимая", теперь Андрей знал точно. Осознание пришло внезапно. Еще перед первым матчем с новой командой. Стоило только выйти на лед для разминки. Не жалея голосов и барабанов, зрители приветствовали игроков, взволнованно озирались по сторонам еще неопытные новички, энергично раскатывались ветераны, и лишь он один ни на кого не смотрел. Со злостью полосовал коньками лед и, как хищник на арене, дожидался окончания поединка. Привычный кураж так и не пришел.

А ночью после игры приснилась Настя. В летнем сарафане, на лугу у Колькиной дачи. Красивая и счастливая. Такой, какой и запомнил ее, несмотря на нелепое расставание и глупые споры. Во сне она о чем-то рассказывала, но он не слушал. Как дурак, стоял рядом и радовался. Всего лишь рядом, а уже было хорошо. Просыпаться не хотелось.

Без нее теперь стало пусто. И кровать слишком широкая, и ночь слишком длинная. Не обнять, не признаться, как сильно скучал, не забыться в щедрых, ленивых ласках. Реальность переменилась, и дожидаться встречи с каждым днем становилось все труднее. Днем спасали тренировки, ускоренные курсы английского и тренажерный зал. Ожидание незаметно отходило на второй план, выжидало. А ночью, когда голова опускалась на подушку - безжалостно нагоняло.

Четыре недели, в два раза дольше обещанного срока, минуло с его отъезда. Терпение подходило к концу. Проклиная разницу во времени и отключенный телефон Барской, Андрей отправил смс: "Надо поговорить. Серьезно. Включи вечером скайп". Сообщение ушло. Таранов, не дожидаясь уведомления о доставке, сунул телефон в карман и вышел из дома. В том, что Настя послушается, он не сомневался. Смутное, тревожащее сомнение было лишь в результате разговора. На душе кошки скребли, и вразумительно понять "почему", не мог.

***

Аккуратно ступая по мокрой плитке, Анастасия Игоревна Барская направлялась в раздевалку "Северных волков". Именно там назначил ей встречу очень занятой в последнее время Иван Гагарин. У бывшего вратаря не было ни единой свободной минутки. Новая должность помощника тренера в юношеской команде накладывала кучу обязательств, оттого Настя согласна была ехать куда угодно и когда угодно. Сама напросилась.

И вот Ледовый дворец - тренировочная база команды, бывшая работа. От воспоминаний замирало сердце, а в пакете позвякивали турка и футляр с золотой медалью. Пришло время расставлять точки и возвращать чужое.

Не дойдя с десяток метров до цели, она остановилась. Дверь в массажный кабинет оказалась приоткрыта. Оттуда доносился разговор. Два знакомых мужских голоса.

– Едрит-Мадрид, Ванька!
– Борис Конев чуть не свалился с кушетки, заметив бывшего вратаря.
– С какого покойника ты это снял?

Иван покрутил пальцем у виска и обернулся к большому, в рост человека, зеркалу. Строгий костюм сидел отлично. Рубашка и галстук тоже сочетались.

– Знаешь, Боря, - значительно протянул он.
– У нормального мужчины кроме парадно-выходных трусов и свежих носков еще и костюм быть обязан.

– Да ладно! Знаю я вас, вратарей! На вас что ни надень, а без вратарской маски лица, как у пучеглазых филинов... Напряженные!

– Ох, Конев. Время над тобой не властно. Ни зубов, ни волос... О мозгах молчу.

– На мозги еще никто не жаловался, - Борис ехидно улыбнулся, кивнув на свои огромные кулачищи.
– А вот зубы... Хороший хоккеист зубастым быть не может.

– Ага. Особенно такой мозговитый!
– Гагарин весело засмеялся. За несколько лет знакомства Борис действительно ни капли не поменялся. Оболтус. Даже разозлиться на него не получалось.

– Я тебе не Таранов, чтобы и зубы на месте, и нос не ломан, - Конев состроил глупую гримасу и снова плюхнулся на кушетку, предоставляя спину под умелые руки Карена.
– Кстати, какие новости от нашего звездного кэпа?

– Цветет и пахнет, - коротко отмахнулся Иван.

– Ну... То, что он вонючка я, допустим, знал. Однако, хотелось бы подробностей.

– Да все у него нормально, - Гагарин равнодушно пожал плечами.
– Квартира недалеко от арены, тренировки каждый день, кормежка из ресторана, толпы поклонниц и даже молодая училка английского. Персонально! Говорит, симпатичная.

Борька присвистнул.

– НХЛ, ни хухры-мухры!

– От как... Живет на полную катушку наш орел, - Конев поцокал языком.
– Да... Ради молодой училки я бы и на китайскую грамоту согласился. Но Андрюха...

– Андрюха заслужил, - закончил Иван.
– Пусть пожинает плоды.

Ответить что-либо Борис не успел. Дверь в комнату раскрылась полностью, и бледная, но удивительно спокойная Барская тихо поздоровалась с присутствующими. Коневу хватило одного взгляда, чтобы понять: она все слышала. Хотелось материться, но вместо этого он крепко сжал челюсть и отвернулся. В памяти были еще свежи события четырехнедельной давности.

– Настя...
– Гагарин с подозрением глянул на дверь.
– Я совсем не то имел ввиду...

– Ваня, не стоит, - она отрицательно заворочала головой, протягивая вратарю пакет.
– Не важно. Прошу, возьми это.

– Что там?
– Иван осторожно, словно бомбу с часовым механизмом, взял в руки поклажу.

– Это вещи Андрея, - голос звучал ровно. "Все нормально", "заслужил", "училка английского", "на полную катушку" - вихрем крутилось в голове.
– Одежду и экипировку он отвез к родителям. Осталось лишь это...

– Не понял, - Иван потер ладонью лоб.
– Сама бы отвезла ему.

Молчание. Холодный, спокойный взгляд.

– Настя...
– Гагарин не мигая уставился на нее. Догадался.

– Я не полечу в Монреаль. Никогда.

Комната заполнилась проклятиями. Никогда не позволявший себе сквернословия при женщинах, Гагарин витиевато выругался.

– Таранов знает?
– сквозь зубы процедил он, успокаиваясь.

– Сегодня вечером нам предстоит разговор. Узнает.

– Черт... Это, конечно, не мое дело, но ты совершаешь колоссальную ошибку.

– Ваня, ты правильно сказал. Это не твое дело, - она развернулась к выходу. Находиться здесь стало трудно.
– Пойми, если ему там хорошо - значит там его место. Пусть будет счастлив, - потом собралась с силами и завершила заученной фразой, - а я подстраиваться под его жизнь не собираюсь.

– Значит, так?
– Гагарин вспыхнул от гнева. Лицо покраснело.

– Да. Так. И давай на этом завершим.