Овертайм

– А правда, вы не будете вызывать полицию?

Настя с Борисом переглянулись и хором ответили:

– Нет!

– И ругать меня не будете?
– Костя, как настоящий переговорщик, попытался выпросить для себя необходимые условия.

– А вот этого обещать не могу, - проигнорировав умоляющий взгляд Барской, изрек хоккеист.

Когда в замке повернулся ключ, Настя не поверила удаче. Упрямый мальчишка решил-таки довериться своему кумиру. Сам кумир заразительно зевал рядом и, судя по выражению лица, никакого особого восторга не испытывал. Опережая Бориса, женщина потянула дверь. Ослепительно яркий свет из раздевалки резанул по глазам.

– Вы обещали не ругаться, - пугливо повторил Костя.

– Еще че...
– Борис сделал шаг в комнату и замер. Все слова застряли в горле.

На него, не мигая, смотрел щуплый паренек. Старенькая, потрепанная куртка, истоптанные ботинки и яркий вязанный шарф на тонкой шее - казалось бы, обычный пацан, каких тысячи. Шалопай, нагло считающий, что взрослые должны плясать под его дудку. Казалось бы... Глаза говорили иное. Огромные, синие, они взволнованно смотрели на вошедших из-под длинных, как у девчонки, ресниц и сверкали отчаянным огнем. Ни нахальства, ни дерзости. Страх.

– Пацан, - Борис присел на корточки.
– Что случилось? Ты от родителей сбежал?

Костя мгновение подумал, а затем отрицательно замахал головой.

– Это не ответ.

– Нет...
– с трудом выдавил он.

– Ты можешь мне нормально ответить, где твои родители?
– собеседник начинал заводиться.

– У меня нет родителей. И бабушки...
– мальчишка зажмурился, будто боялся, что глаза его предадут.
– Больше нет!
– не заплакал, выдержал.

– Господи, - Настя, все это время настороженно наблюдавшая за происходящим из-за спины хоккеиста, закрыла рот ладонями.

– Только не вызывайте полицию, пожалуйста. Я не хочу назад в детдом, - Костя переводил испуганный взгляд с женщины на мужчину, боясь услышать ответ.
– Все равно снова сбегу.

– И что же ты здесь искал, боец?
– Борис тяжело вздохнул.

Сомневаться в словах паренька не приходилось. И глаза, и одежда, и эта проклятая бессонная ночь - все говорило в его пользу. Сбежал.

– Тренер сказал, что мне надо играть. Я способный, - он добела сжал кулаки, будто готов был силой отстаивать свою позицию.
– А пожить я и здесь могу. Мне много не надо.

– Здесь? Да...
– Конев обвел взглядом убогую раздевалку с маленьким окошком под потолком.
– Хоромы! А кушать что ты будешь, где будешь мыться?...

– Боря, не надо, - видя, как опустились плечи мальчишки, Настя не выдержала. Страх и отчаяние Кости ощущались, как свои собственные. Будто не он сейчас стоял, как на заклании, перед грозным кумиром, а она сама... Много лет назад перед дядей. До ужаса знакомое ощущение, шрам на душе, который никогда не зарубцуется. Глаза защипало.

– Настя, - Конев хотел сказать, что они бессильны в этой ситуации, но, вновь глянув на испуганного ребенка, передумал.
– Ладно. Что сейчас делать будем? Ночь за окном.

– Ночь...
– как в тумане подтвердила Барская.

– Вот! До утра все равно ничего не решится, а пацану оставаться здесь нельзя.

– Нельзя...

– К себе в квартиру я его забрать не могу - мал еще знакомиться с настоящим мужским бытом. Так что...
– он обернулся к Насте и вопросительно приподнял брови.
– Ну?

– Костя, - она стряхнула с себя оцепенение. Решение было очевидно.
– Давай, ты сегодня переночуешь у меня, а завтра мы что-нибудь придумаем?

– Соглашайся, Костян! Так будет лучше, - Конев, наконец, поднялся на ноги.
– Тетя Настя тебя и накормит вкусно, и спать уложит.

– Но я хочу дождаться тренера, - мальчик попятился к стене.

– М-да...
– Борис потер колючий подбородок, соображая, как бы уговорить парня.

– Я привезу тебя завтра сюда, - вместо него ответила Настя.

– Обещаете?

– Обещаю, - еще не до конца понимая, на что идет, подтвердила она.

Мальчик недоверчиво взглянул на странную женщину, но больше ничего спрашивать не стал. Не посмел. Бабушка слишком хорошо его воспитала.

***

В этот раз Фиат снова завелся по первому же повороту ключа. Машина будто жила своей жизнью, выбирая, когда преподносить неприятности, а когда исправно работать. Правда хозяйка об этом не задумывалась. Она вообще старалась не думать. Вращала руль, переключала передачи - ехала домой. Рядом на пассажирском сиденье дремал ребенок, чужой, одинокий и невероятно упрямый. Что его ждет? Великое хоккейное будущее или казенные стены детских домов и ПТУ, счастливое детство или беспросветное одиночество?.. Настя тихо вздыхала, изредка поглядывая на маленького пассажира. Собственные важные планы потеряли значение, а сомнения и тревоги, царившие до того в душе, сменил покой.

Маленький серебристый Фиат вез двоих к высотному, современному дому в центре города. Ни спешки, ни суеты. И никто из сидящих в автомобиле не догадывался о том, что в это же самое время на другом континенте, в далекой Канаде, машина скорой помощи везла в больницу сжимающего зубы от боли хоккеиста. Не вовремя среагировал, не сгруппировался. Слишком много мыслей в голове, непозволительно мало внимания. Результат.

Не так должен был закончиться этот день, не к тому стремились люди на разных полушариях необъятной Земли. Но что произошло - то произошло, наперекор планам и надеждам.

Зарисовка 4. На два континента

Беззвездная ночь погрузила город в серую, непроглядную тьму. Даже снег не спасал. Словно на дне океана, за окном царили холод и пугающая тишина. Редкие огни автомобилей, как лучи батискафов, изредка разрывали пелену темноты и быстро исчезали.

Женщине на широкой двуспальной кровати не спалось. Несмотря на усталость и позднее время, сон никак не желал приходить. Вместо него в голове роились мысли, и вспыхивали яркими образами картинки из прошлого и настоящего: сжимающий ее в объятиях на этой кровати любимый мужчина; его отрешенный, прощальный взгляд в экране ноутбука; десятки безликих дней и хрупкая надежда на новую жизнь. Без Него, но семьей. С ребенком. С частичкой чужого, неизвестного ей человека. Хрупкий шанс стать матерью.

Тоска запустила липкие щупальца в душу, обхватила безысходностью. Мысли впились иголками в виски, разослали по телу боль. Одна. Во всем мире одна. Никому больше не нужная, цветущая внешне и увядшая внутри. Настя провела ладонью по лицу, стирая жалость. Устала, и от нее тоже. Надо спать. Снова смежила веки. Вдох-выдох, медленно. Мысли прочь, спокойствие и сон. Не вышло. Из соседней комнаты донесся глухой стон, и ее как холодной водой окатило.

– Костя!
– губы прошептали имя, и руки тут же схватили с прикроватной тумбочки халат.