Овсянки (сборник)
Шрифт:
вот например наташа — та самая. она из кирова. окончила консерваторию у нас в нижнем. теорию музыки. перебралась в ветлугу. уроки вела в музыкальной школе. в ветлужской районной библиотеке работала с нотным фондом. в доме культуры была худруком. я когда ее в тот единственный раз на плечах тащил и кричал про утушку — она смеялась немножко над моим дурацким пением — но охотно подпевала. уверен что мы действительно для себя прекрасные жена и муж. и несомненно друг друга полюбим — если захотим. а видимся нечаянно — в силу малости города. и ни разу не были близки. не считая того тополиного трогательного случая — (это каламбур). с закрытыми глазами можем жениться — а нет — разбегаемся с каждым ‘здравствуй’. улыбаемся при встрече — и не думаем друг про друга — не скучаем ничуть. нам — намеренным ветлужанам — трудно сойтись. это ревность — к личной своей ветлуге. приехавший ветлужанин не вздрагивает от одиночества — у него есть город и река — с общим именем.
в
еще потеплело. в ветлуге плюс. решаюсь съездить в ионово. это на пригородном — туда и обратно. близко — недорого — почему бы нет? в ионово молодежь без шапок. мужчины пилят дрова. то ли дождь идет то ли снег. едут фляги на санках. зеленеют дрожат леса. походил походил — из конца в конец улицы — в рыхлом поле еще постоял — задрав голову к небу — и уехал в город. нет желаннее декабря. каждый день его — праздник и чудо. год закончился: и декабрь — лучший подарок за прожитый год. на остановке в ионово когда ждал автобус — ко мне подошли две девочки лет одиннадцати. обе грустные. держат что-то закутанное в садке. возьмите пожалуйста попугая. — сказали мне — развернули тряпку. в садке сидит попугай — зеленый взъерошенный. спасибо. — говорю им. — что — родители не разрешают держать? — мы его без спросу купили. — говорят девочки. — его зовут пика. — приезжайте в ветлугу — вот адрес — заберете когда будет можно. — спасибо. — а вас как зовут? — оля лена.
девочки из ионово приехали на следующий день — забрали пику. и мама с ними была. я поил их зеленым жасминовым чаем. говорил: извините — нечем угостить. но мама сама достала полпирога с рыбой и с яйцом пирожки. пришлось немного съесть — не скажешь же им что у меня декабрь. я объяснил им где в ветлуге находится зооларек с попугайским кормом. посоветовал не морозить пику — не держать в сенях — и иногда выпускать полетать плотно закрыв все окна. у нас кошка. — сказала мама. надо большую клетку. — сказали девочки. мама усмехнулась.
этот ионовский пика в садке приехавший со мной в ветлугу переночевавший в моей ветлужской квартире и уехавший обратно — и был наш сват. эта книга сама прозрачная как ветлуга. как душа и тело ветлужского русского. как счастье его и судьба. так и должно быть. я купил вторую декабрьскую бутылку кагора когда пику унесли. выпил глоток — и позвонил наташе. телефон никогда не знал — узнавал вот — через прежние ее работы: в доме культуры в библиотеке и в музыкальной школе она как выяснилось уже не работала — обзванивал ветлужские образование и культуру — и нашел. ну неважно. а у меня послезавтра день рождения. — сказала наташа в трубку. ничего себе. — не удивился я.
что ли кончился мой пост — мой сугубый месяц? кончился раньше чем в прошлом году — чем во все последние годы — 18-го декабря — еще перед праздниками?
половые губы наташи оказались удивительно фигурными — так лепятся и висят — это тоже декабрьское чудо. из них можно выложить слово ‘ветлуга’ — если по буквам — или даже по слогам. слово ‘киров’ — и слово ‘казань’. почему казань? — спрашивает наташа. плавал с родителями на теплоходе. — скриплю ей в стриженый висок. голос сел — накурился. не забудь сложить ‘нижний новгород’. — смеется в ответ. — сложи мне понравится. — смеется. и ‘нижний новгород’ сложим — и ‘сыктывкар’ — и ‘йошкар-олу’ — подожди пожалуйста. — сажусь поплотней — ее ступни упираю себе в ключицы — улыбаюсь — перебираю пальцами — буквы и фигуры — начиная от слова ‘ветла’.
пост закончился — а декабрь нет. мы купили новые плечики — белые синие — днем на рынке. две подушки с гречневой лузгой внутри. декабрь потек апрелем — и краски совсем размылись. мокрая обувь — треснувшие ледянки — на ветках мокрые лампочки от которых вечером виден пар — наташино венгерское пианино — ее темно-зеленая длинная куртка с капюшоном узкая дутая простроченная на прямоугольники — коричневая вельветовая без капюшона моя — жизнь на две квартиры — хождение из дома в дом — скрип полозьев по разбитому асфальту — тоже фляги от колонок везут. ‘он работает в ‘земле ветлужской’ — это районная газета — редактором — нет — не главным…’ — это наташа в киров родителям от меня звонит — сидит на стуле — в серой клетчатой рубашке без трусов — и я действительно там работал до этого декабря. ее ноги тугие и длинные. как нельмы. — думаю я — вспоминая поэзию манси. куда такая спешка? — спрашивает начальница загса. — хотим успеть в декабре. — зачем? нет ответа. — ну ладно. поздравляю вас.
две бутылки ‘ветлужской’ минеральной воды против одной бутылки ‘ветлужской’ водки. глупая скумбрия. пирог со смородиновым
вареньем. мои капуста и клюква. куда же я без них? говорю: …в филиал университета леса — если возьмут — вряд ли им нужна славистика — но может быть немецкий язык. говорит: лучше сдадим мою квартиру тем же лесным студентам — пианино только заберем.ветлужский казенный винный склад № 4 — теперь ветлужский ликеро-водочный завод — построен в 1901 году — по данным 1907 года производил 150 тысяч ведер в год — надо не забыть пометить себе в планы сделать про него книжку — про его дегустаторов и сбытчиков — цеховых и подсобных рабочих — начальника и главного инженера — юристов бухгалтеров — алкогольных инспекторов из костромы и нижнего — про детей их мужей и жен — женихов невест и любовниц — про домашние праздники и служебные банкеты — надо бы не забыть… — это я лежа думаю — а вставать и записывать лень — ручку искать в потемках. наташа спит. с карнизов вовсю капает. дождь идет. странно тихо на улицах — ведь четыре часа назад наступил новый год. иногда под окнами протопает то одна то другая песня — кто-то крикнет ура — или блядь — или то и другое разом. и собачий лай. все повиснет в шуме дождя. а! — поэтому людей мало. новогоднюю проливную ночь я одну только могу вспомнить — новый 1995-й год — город назывался констанца — и рядом со мной лежала сестра моего товарища по имени юлия сырбу — и она не спала — несколько часов подряд играла пластинка румынских колядок в исполнении штефана хрушки — я вставал ее переворачивать — бесконечное количество раз — в потемках еще иглой тыкал в примерное место на пластинке где была моя любимая песня — про белый цветок — florile dalbe — флориле флориле дальбэ — улыбается юлия — трогает покусанную маленькую грудь — улыбается и молчит — со мной бесполезно разговаривать на румынском — ее трусы лежат в моей зеленой дорожной сумке — ее родители спят под нами на первом этаже — флориле флориле дальбэ. скоро захочется в туалет. долежу — и тогда уже запишу про ветлужский винный склад № 4.
второе января. мы с наташей на рынке. явились за капустой — калиной и клюквой. если снова вредную еду лопаем — то не значит что теперь совсем не нужно полезную есть. дождь уже не льет — но и снега в ветлуге совсем не осталось. наташа зачем-то купила графин. ну да — он смешной конечно. но я сам любитель графинов — и у меня их несколько. а я остановился перед молодой женщиной в кожаной куртке торговавшей намордниками и поводками — искусственными щенячьими косточками и мячиками для кошек. среди них — отсыревшая плоская коробка — а на ней зеленый попугай. написано — ‘potrava pro andulky’. чешский корм для попугаев. потрава про андульки. набежали слезы. наверное потому что крон-то у меня с собой ни одной как нарочно нет.
зачем тебе этот корм? — наташа улыбается. мы медленно идем домой. — насыпать в твой графин — и бросить с моста в ветлугу — хозяину реки. — ну нет. бросай без графина. жертвую мой заварочный чайник. — синий? — синий. — синий я полюбил. — вот и хорошо — нельзя же хозяину ветлуги ненужную дрянь кидать. — тоже мне — шаманка с реки нишань. ладно — найдем что кинуть. купим ему что-нибудь. ромовых баб и сушек. и фирменной водки ‘ветал’. — сушки ты может ему и кинешь… — ну что ты говоришь такое? кто из нас двоих читал устав маньчжурских жертвоприношений небу и духам — ‘маньчжурсай вэчэрэ мэтэрэ кооли битхэ’? — а корм зачем? — съездим в ионово — отдадим пике. нельзя же пройти мимо таких вот слов. я любил чехию. тоже в декабре. в градец-кралове ездил и в прагу. днями и ночами учил язык… — а почему попугай — андулька? — а черт его знает. наверное потому что живет в андах. — волнистые попугаи живут в австралии. — не может быть.
мы бросили сумки — и сразу пошли. перед выходом правда на кухне постояли недолго. то есть это наташа постояла опершись локтями о стол — а я наоборот — но это была моя инициатива: наташа понимающе ждала — а потом ругаясь поскакала в ванную. пока не стало темнеть нам надо быть на мосту. в сумке моей большая глубокая тарелка. ромовые бабы и водку купим. вместо сушек — кусок колбасы. (что ли ему одними ромбабами закусывать?) под мостом полынью промыло — очень теплым был весь декабрь — а последние дни лили ливни. едут с брызгами по мосту ‘газели’ — и прегрязные бортовые ‘зилы’. мы прижались к перилам. наташа держит тарелку — а я на нее все кладу. открываю бутылку. отдаю наташе. тарелку беру себе. мы внимательно смотрим в воду. я начинаю так: кэрани кэрани на восточной горе кэрани кэрани основалась кэрани кэрани взлетающая ввысь птица кэрани кэрани на горе чанлин кэрани кэрани береза чангиса кэрани кэрани на горе манга кэрани кэрани основался кэрани кэрани барсук манмоо… наташа на меня глядит. так говорила нишанская шаманка. — объясняю я. — красиво? …добрый хозяин реки ветлуги — живущий под мостом — здравствуй — другом нашим будь — не сердись на нас — в этом твоем любимом городе у твоей реки разреши нам долгую жизнь — долгую и счастливую… очень близко проносятся машины. …это от нас угощение прими любезно. — роняю тарелку — она летит. забираю водку — лью немного вниз — ветер ее сносит брызгами. говорю наташе: сделаем по глотку? — по глотку сделаем. делаем — коротко целуемся. …этот от нас напиток прими любезно. ну всё. может лучше было бы без бутылки? — спрашивает наташа. она не разобьется. — говорю я. — он сделает из нее вазочку — или колотушку — будет пьяным по коленкам бить — чтобы в воду не заходили.