Овсянки (сборник)
Шрифт:
каждый коми на слове лето морщит лоб и утирает глаза. а уж если коми сказать, что лето кончилось или что его нет — тогда он совсем расстроится: воткнет топор в землю и с ревом потащится в лес, вылезет из-за стола и уткнется в подушку. а в городе в автобусе можно видеть как хорошо одетая тетенька-коми смотрит газету, вдруг ее комкает и с сильным плачем протискивается к выходу — водитель притормаживает, тетенька сходит, автобус едет дальше — из его окон видно как тетенька идет не глядя под ноги и давится рыданиями. все кто в автобусе коми — со страхом думают об упавшей на пол газете — знают что где-то в ней сказано то чудовищное про лето.
этнографы еще в прошлом не раз приезжали на вымь и пижму — на другие неширокие безнадежные заросшие лесом реки — и наблюдали этот
но кто-то и сам начертит на отмели ‘лето кончилось’ — и сидит один. если увидит кого-то сюда идущего — вскочит и затопчет буквы. бывает один коми в сердцах крикнет эти слова другому — чтоб досадить — а потом вместе и плачут и долго не могут успокоиться. трагичен ли этот плач? — безусловно да — но видимо он еще и заветен. такую фразу бывает ведь и в мешочек зашьют и носят на поясе, повесят на шею своему ребенку — велят никогда не снимать и не трогать — не распарывать ни за что. бывает даже на иконе напишут — чернильной ручкой с обратной стороны. весь этот смысл и слезы гораздо шире любви к лету которая на севере действительно особенная. ведь тогда могли бы просто ‘лето’ написать или ‘лето лето’. любовь к лету и жалость его утраты — это только очевидный смысл.
краской пахнет. мы покрасили керосиновую лампу и теперь ждем. геня копается пальцем в рыбьих костях на тарелке и вспоминает тогдашний их разговор — когда манипа с утра выглянула в окно, сказала ‘ну что такое — дождит и дождит’, повязала на голову красный платок и зашагала к двери.
мы на берегу с полбутылкой спирта — разбавляем речной водой — пьем и лезем купаться.
дверь стоит на лугу. света коровина пришла и смотрит — сегодня выходной и не надо в школу. у меня болит голова. — жалуется. света могла бы курить — но она маленькая. волосы прячет за уши — краснеет нос. дверь молчит — как и все луговые двери. у светы наполняются ветром глаза. белые волосы сносит к небу. раньше небо было близко к земле — волосы бы его коснулись. на лугу остались крики неба не считая чудес земли. болит голова. — повторяет света. — не пройдет. цепенеет — и садится на курточку.
на болоте одна девочка проснулась. где деревня дi? — как я сюда попала? — где мама? все милая — теперь ты здесь умрешь — тебя подменили видимо. в деревне дi мама гладит по голове тебя — да не тебя. гладит видимо болотную крошку.
лещ рот открыл и скрипит — вот лопата! леща надо бы отпустить пока не задохнулся. или в пирог его засунуть? лучше отпустить — больно уж он здоровый. лещ поплыл поплыл — и нырнул.
если ветру сказать ‘ветер ветер, твоя бабушка умерла’ — он бросится ее хоронить — подует. если сказать ‘ветер ветер, бабушка не умерла’ — перестанет дуть. дети так играли — гоняли ветер то взад то вперед. а бабушка ветра к ним сзади подошла — плюнула рябиной из стебля-трубочки и сказала по-матерному чтобы не шалили.
большая сыня — маленькая речка. там никого нет. из нее медведь пьет. и много камней.
стоит на дне лодки — и вдруг дождь. скорее тушите керосиновый фонарь — а то стекло треснет. стекло уже треснуло — вот беда.
летом можно хорошо купаться — но полно комара. красив осенний лес — да легко заблудиться. зимой можно ездить по льду — только очень холодно. в марте приедем в кривой наволок — а обратно дорога растает.
из керчомъи в усть-кулом ехали. вот лошадь остановилась и не идет. дядя сказал: что-то здесь не то — конь немолодой — но старая собака на лишайник не залает. снял штаны и нам велел снять. папиросу закурил и перекрестился.
очень умная столля баб — бабушка евстолья. у сашки с павликом пьяных ружья отберет. лодки их сцепит и подальше отгонит. ложку в ухо не несет.