Овсянки (сборник)

леонид-кугыза — леонид агеевич — тоже онаенг — тоже жрец — тоже старший — но после капитона. сидел-сидел дома — чай с салатом пил. и немножко еще ‘крестьянской’ — то есть самогона. вдруг надел молитвенную белую рубашку отороченную красным — шапку белую жреческую нацепил — посмотрел по комнате — взял охапку блинов — положил в пакет — взял из супа кусок мяса — подумал что маленький — положил обратно — со стола зачем-то схватил деревянные счеты — и туда же в пакет сунул. включил радио — в радио треск. выключил радио — вышел. во дворе жижа — собачьи куриные хозяйские следы — на солнце все так и играет. думал курицу может поймать — взять с собой — да передумал — ладно. очень хочется леониду с пакетом в руке на охотничьи лыжи встать чтоб идти — но ведь снега почти что нет — где грязно где сухо — но земля ведь. леонид агеевич заморгал — чуть не заплакал. но потом очень решительно с крыльца сошел — лыжи обул в сарае — и зашагал по деревне в сторону шиньшинской священной рощи. дом его на краю почти шиньши — роща вот она прямо по дороге — никто его не увидит. идет — расстегнулся — дышит — выбирает посуше обочины. капитон поехал за ботинками — капитон поехал за ботинками. — шепчет.

вениамин дома телевизор смотрел — юмористическую программу. он и жена сильно над ней смеялись — и старшеклассницы-дочери. вениамин собирался баню топить — чтобы с женой хорошо помыться. думал — вот досмотрю и пойду. но вместо этого говорит жене: я сейчас приду. — и встал с кресла. — да подожди дослушай. — сказала жена и взорвалась хохотом. вениамин со двора вышел и куда-то быстро идет. прошел всю насквозь шиньшу — поднялся на трассу — и зашагал в морки. перед этим в магазине купил бутылку настойки — такую сладкую он никогда не пил. вениамин — в шиньшинской школе учитель физкультуры. юмористическая программа давно закончилась — жена вениамина во двор вышла — вернулась — сказала младшей дочери: ну-ка сходи к дяде капитону — поищи отца. — так дядя капитон же в морки уехал. — ответила дочка. — да-да — точно… иди тогда топи баню-то. у старшего сына капитона — михаила — того который живет в шиньше — жена речную свежую рыбу почистила — теперь стала уху варить. сварила — насыпала сухих трав — ушла с кухни. пришел из сеней михаил — понюхал — хорошая получилась. эй жена! — говорит. — принеси мою шапку. — белую или серую? — спрашивает из комнаты жена. — а ты куда собрался? — серую принеси. хотя нет — давай белую — в которой выхожу в рощу. жена михаила вышла в кухню — за кухней порог. михаил стоит на пороге — уже обутый — в обеих руках прихватками кастрюлю с ухой держит. голову с проплешинами к жене наклонил — говорит: надень-ка. — ты уху-то куда кому понес — есть ведь ее думали? — хочет спросить жена — но не решается — потому что ее михаил тоже жрец — мало ли почему ему уху надо. открывает только мужу дверь — потом калитку. папиросу достала из его куртки — в уголок рта ему сует — вынула спички — подожгла — михаил раскуривает. она спрашивает тревожно: отец-то твой сегодня что ли приедет? михаил поворачивается к ней уже на улице — улыбается беззубой улыбкой — говорит: аленька — не бойся — я тебе еще наварю ушишки.

сегодня выходной — а виталий семенович — который тоже между прочим жрец и работает на мельнице — с самого утра как услышал про уехавшего за ботинками капитона — пришел на мельницу — переоделся в выбеленную мукой спецодежду — и мельницу запустил. такой грохот внутри стоит. виталий то выбежит на улицу — понюхает воздух. то обратно — слушать как машина тарахтит. бегал так бегал — потом песню красивую спел ‘авай’ — (‘мамочка’ значит) — потом шапку снял — (это шлем который строители зимой под касками носят) — трижды на коленях обошел мельницу — землю поцеловал — шлем поцеловал — мельницу в стену поцеловал тоже — и сказал со слезами в голосе: белая белая белая лебедь — белое солнышко — белая белая мельница-тарахтун — пусть моя семья долго вместе со мной смеется — а капитон из морков с новыми ботинками вернется. виталий без шлема стоит на земле. от мельницы хорошо всю шиньшу видно — сверху на нее льется прозрачный свет — шиньша сигналит ему субботним банным дымом.

любой дом в шиньше открывай — на улице бери любого — увидишь похожую несуразицу-ласку.

3

капитон в морках из автобуса как школьник спрыгнул. сам хромает — но быстро к рынку пошел. по рядам ходит — смотрит. с кем-то за руку здоровается. и думает неожиданно про себя: страшно это как — покупать ботинки. очень очень страшно. хорошо бы их долго носить — не пришлось бы в них лечь. по этому или по тому свету придется в них бегать? новая обувь — серьезнее не придумаешь. новые ботинки купить — как монету подкинуть. лучше бы не весна — лучше бы зимой приехал на рынок искать ботинки — и нашел вот какие мысли. но ведь ботинки весенние нужны. новые ботинки — сердце. это сердце капитона — в белой коробке где-то рядом лежит — на коробке наверно еще какая-нибудь дрянь написана… кугарня где-то близко — волочет за собой ходули — в них не походишь по рынку — но вот привстала все же — на капитона прикусив губу тревожно смотрит. капитон все медленнее медленнее идет.

что за мысли что за тревога? — удивляется капитон. — или это лишь в странные дни весны покупка ботинок приносит столько страданий? а радость-то тоже будет? но апрельское солнце моркинский рынок весь греет — и капитона который шапку с головы стянул — и стоит между рядов качаясь как водяной хвощ — смотрит по сторонам — пуговицу своего тулупа крутит — крутит крутит — она упала — оторвалась. капитон вдруг увидел — яснее ясного — как лежит в красном русском гробу в темно-синем своем костюме в зимней шапке-ушанке (как принято у марийцев) с пучком шиповника в кулаке — в этих новых не купленных еще ботинках. и капитон заплакал. в субботнее утро людей на рынке много — толкают капитона — и чтобы так не стоять — он отрывается и начинает по рядам плыть. капитон по рынку ходит и ревет — капитон-кугыза — старший жрец шиньши и всего моркинского района. плывет и плывет — на новые ботинки смотрит.

капитон потерялся — заблудился — не знает — но догадывается — что причиной всему особая эта тонкость — которая овладевает миром в некоторые утра и пополудни на границе марта-апреля. когда исчезает небо — и исчезнув всё проникает в голову — когда особенно сильно пружинит и тянет земля. не везде не всегда — ну в морках примерно тогда вот. капитон не знает еще что в шиньше творится. кто-то капитона берет за локоть. оглядывается — перед глазами все льется искрит — промаргивается: людмила. она его выше ростом. капитон-кугыза — говорит — что с вами? — помоги мне ботинки люда купить. — а вы какие ищете?

кугарня отвернулась — чтобы не слишком тревожиться за капитона с людой — чтоб не смотреть в упор. вышла — осторожно неся ходули. на выходе из рынка купила себе в палатке стакан растворимого кофе с ложечкой — и сосиску в тесте. она их здесь подождет.

4

леонид агеевич по бесснежной земле на охотничьих лыжах долго-долго шел — хотя вот она роща — рукой подать. да так уж ему захотелось — весны и медленности. иногда на снежный островок нарочно свернет — постоит — потопчется — и от снега и от земли поднимается пар — и от самого леонида агеевича. шиньшинская роща на небольшом пригорке стоит. у пригорка леонид-кугыза снял свои лыжи — оставил их внизу — сам с поклоном наверх поднялся. вот они — все старшие деревья. вот четыре высокие ноги-липы — вот пятая главная нога-береза. вот дощечка у одной из лип — на дощечке написано ‘шочын-ава. онаенг леонид петров’ — это липа матери рождения — у нее леонид-кугыза старший. а вот личное дерево капитона — старая очень ель. на влажных зеленых ветках — два полотенца. под нее леонид свои блины положил — громко сказал молитву — разных-разных хозяев рощи просил чтобы капитон привез в шиньшу ботинки — и носил их как можно дольше. из пакета и счеты достал — посмотрел на них с большой любовью. поиграл-посчитал на косточках сколько лет уже в эту рощу ходит. тысяча — девятьсот — сорок — шесть — (щелкает): это он тогда первый раз сюда в пятнадцать лет пришел — положить богам свои первые подарки. тысяча — девятьсот — шестьдесят — шесть: это он уже помощник жреца-онаенга. тысяча — девятьсот — девяносто — два: с этого времени сам онаенг — перед матерью-липой старший. так пощелкав леонид-кугыза эти счеты — которые у него еще от родителей — тоже оставил на теплой святой земле — под елью капитона — рядом с блинами. крикнула громко птица: весело — не страшно. глаза леонида намокли. прости меня роща что немного глотнул ‘крестьянской’ — я не знал с утра что приду. — думает. зашмыгав — от дерева капитона обратно пошел — той же тропкой что сюда явился. по дороге деревьям гладит кору — мокрые кочки земли и оттаявших кислых листьев ладонями трогает — ладони нюхает осторожно. проходя мимо липы у которой он самый старший — смотрит — под дощечкой с его фамилией что-то синее блестящее лежит. наклонился — а это складная лопатка — новенькая — с наклейкой еще хозяйственного магазина. синяя лопатка — некрашеный черенок. леонид ее в руки взял — залюбовался — разложил сложил разложил снова. это мне что ли? — спросил задрав голову. голова его закружилась.

михаил капитонович — михаил-кугыза — на моркинскую трассу с кастрюлей вышел — на место откуда утром отъехал капитон. хорошо уха еще не остыла. крышку снял. поклонился асфальтированной дороге в сторону морков — и в другую в направлении параньги сторону. шиньше поклонился — направо. налево — медленно вверх уходящему полю с одиноким далеким деревом. еще — зажмурившись — солнцу. солнце уже наверху сидит — так что получился не поклон а кивок затылком — так тоже можно. вместе всего пять раз. вылил уху с двух сторон дороги — на две обочины — и немножко-немножко тонкой линией саму дорогу поперек прочертил. перевернул пустую кастрюлю — сел у края дороги — закурил — и стал ждать отца. в три часа из морков должен быть автобус. очень долго еще. но михаил никуда не торопится. а если бы торопился — на все бы плюнул. нет сейчас дела важней чем сидеть здесь и ждать — посматривать в моркинскую сторону.

если б глаза михаила могли просматривать трассу огибая все повороты — он бы увидел как километрах в шести в сторону морков движется веня — физкультурник вениамин — друг его очень славный и по линии жены близкий родственник. да и вениамин если бы оглянулся и так же поогибал глазами — увидел бы на кастрюле сидящего шурина мишу в жреческой белой шапке — и тоже бы удивился. но михаил не знает что вениамин решил посвятить новым ботинкам его отца свой долгий пеший проход ‘шиньша — морки’. не знает и веня что михаил ради них же вкусную уху его сестры на дорогу вылил. и мельница неподалеку — тоже у дороги. михаил думает: а что это там жужжит? — сегодня же суббота. там виталий семенович в честь капитоновых новых ботинок вовсю работает — из мешков засыпает сверху зерно — снизу вяжет мешки с мукой. и фураж и отруби. одному несподручно — надо вдвоем — так и бегает по железной из арматуры лестнице — вверх вниз. михаил разулся — снял сапоги — носки. на самой границе сидит земли и асфальта. иногда встанет — белой-белой босой ногой землю трогает — о теплый асфальт чешет.

толина жена — тоже людмила — быстро открыла и сняла замок с двери магазина — опустила на ступеньку длинную щеколду — оба зашли. это обычный сельский магазин — в котором по одну руку от кассы растительное масло консервы томатная паста и вермишель — по другую ночные рубашки тетради ножи волчки мягкие игрушки и вот пожалуйста например корнеудалитель. вот он вот он. — людмила почти закричала мужу — забежала за прилавок — и уже оттуда протянула его толе. — ну что скажешь? толя корнеудалитель вертит смотрит — не знает что и сказать. а что тут говорить — ну пусть будет. винт которым нож крепится к палке не до конца вкрученный — ну дома вкрутим. смотрит на жену — а жена такая радостная перед ним за прилавком стоит. толя улыбнулся — ладно возьми. людмила отвечает: как возьми? ты его у меня купи. толя расхохотался: а у меня денег нету. людмила ему протягивает свои — на вот. толя говорит: дайте мне люда пожалуйста корнеудалитель. люда говорит: тридцать пять рублей заплатите. толя протягивает: держите. люда руку протянула — и толя ее схватил. медленно-медленно солнце течет в магазин — всеми незакрытыми окнами — на крыльце кто-то громко стучит — стряхивает с сапог комья апрельской жижи. толя вышел из магазина — и идет — корнеудалитель несет под мышкой — с которым теперь никогда не расстанется. думает: умру — на могилу попрошу воткнуть. боже как сладко было. морщит вдруг лоб — думает: может нужно его отдать капитону — раз уж он старший в роще? — пусть всегда в руках держит вместо рябинового посоха. остановился: нет не могу — иногда давать может буду. движется дальше — к дому — погруженный в большие сомнения.

5

а в это время в морках на рынке сапуньжинская люда держит под руку капитона — спрашивает веселую молодую тетеньку — уронившую на плечи платок — раскутавшую рыжеватую голову: а сколько у вас ботинки стоят? — а вам какие — коричневые или черные? капитон кивает. — черные? капитон мотает головой. — коричневые? капитон кивает снова. тетенька берет коричневые ботинки на липучках и говорит: вот примерьте дядя капитон — на липучках-то ведь удобнее. вы меня не помните? я из нижней юплани люба. вы мое полотенце вешали в кужерской роще. берите — они хорошие — стоят пятьсот рублей. примерьте! капитону дает двойную картонку — чтобы встал обеими ногами и переобулся — очень грязно везде. капитон наклониться не может — мешает не гнется тулуп. люда ему тулуп расстегнула — снимает совсем — и держит. в красном свитере худенький капитон стаскивает сапоги — обувает ботинки — застегнул — выпрямился. люба спрашивает: хорошо ли? капитон говорит: да вроде. люда кивает: очень красиво. капитон опять наклонился. липучки — чик чик — расстегнул. чик чик — застегнул липучки. говорит: мы берем их. люба обрадовалась: а я вам еще для них дам бесплатно крем и обувную ложечку. достала из-под прилавка ослепительно белую пустую коробку. крем достала — с поролоновой губкой в крышке. желтую пластмассовую маленькую ложку. капитон сказал: вот спасибо. кугарня за рынком пятый стаканчик после выпитого кофе в коробку для мусора кинула.