Ойкумена
Шрифт:
– Несерьезно, - в третий раз скривилась Матриса.
– Серьезно, - бригадир гнул свою линию упорно и настойчиво.
– Она тебе пригодится, даже если вообще ничего не припомнит, никогда. Ты, помнится, жаловалась, что порошки некому молоть. У подмастерьев руки то слишком грубые, то слишком слабые. Посмотри на ее пальцы.
– Все посчитали, достопочтенная, - сообщил из-за плотной занавески приказчик, с должным уважением в голосе. Сантели его не видел, но был уверен, что человек склонился в полупоклоне. Да и оборот использовал характерный - "distinguella" - дословно это значило "выдающаяся".
– Ждите, - кратко отозвалась хозяйка.
Матриса без сантиментов взяла ладони Хель и подняла выше, под свет хорошей трехфитильной лампы. Рыжая скривилась, но промолчала и не препятствовала осмотру.
– Хм-м-м...
– Матриса всмотрелась в руки Хель, помяла подушечки пальцев, гладкие ладони без единой мозоли. Рыжая закусила губу, но по-прежнему молчала.
– Ну, прямо скажем, товар не так хорош, как ты расписывал, - Матриса приосанилась, выпустив руки жертвы, и Сантели усмехнулся. Определенно начался торг.
– А еще он очень горячий, прямо обжигает, какой горячий!
– Раньяна мы встретили в дороге, - отрицать это не было смысла.
– Вот именно. Таких рутьеров просто так не нанимают. Эту девчонку кто-то ищет. Настойчиво ищет. Кстати... почему ты ее не продал прямо там?
– Не люблю такие сделки, - насупился бригадир.
– Слишком мутно.
– Ты не любишь деньги?
– усмехнулась Матриса.
– Я очень люблю деньги, - еще больше нахмурился Сантели.
– Но предпочитаю в точности знать, что и кому продаю. Вот тебе я продам ее руки, два хороших лекарских фокуса и возможно еще что-нибудь, что она вспомнит потом. Хорошая сделка с понятными правилами.
– Раньян заплатил бы больше. Намного больше.
– Возможно. Но откуда мне знать, что на самом деле она стоит не в два раза больше? В десять раз? Или что рутьер вообще не будет платить и ринется в бой как только увидит ее. Это мутное дело, а в таких сталью платят куда чаще, чем золотом.
– Разумно, - согласилась Матриса, хмуря лоб, как будто перекатывая сложные, тяжелые мысли усилием воли.
– За это ты мне и нравишься, всегда в точности знаешь, что и за сколько готов продать и купить.
Сантели усмехнулся. давая понять, что оценил легкую лесть и хотя она приятна сердцу, на переговоры влияния не окажет. Матриса вернула улыбку, такую же легкую и холодную.
– Что хочешь?
– деловито спросила она.
– Хорошую цену за товар, - сразу начал перечисление Сантели, показывая, что давно обдумал этот вопрос.
– Без фокусов с "поцарапано", "патина новодельная" и "слишком ново выглядит". И скидку за лечение.
– А за саму девку?
– приподняла бровь аптекарша.
– Я вот что подумал...
– Сантели понизил голос, хотя здесь их и так никто не мог подслушать.
– Продавать ее саму по себе не стоит. Кто знает, как дело обернется. А вот ученичество с грамоткой - это самое то.
– Так что ты мне ее не продаешь как добычу с пустошей, а отдаешь в ученичество как посредник, - с ходу поняла мысль Матриса.
– И все довольны, - криво ухмыльнулся
Сантели.– Прямо сплошное милосердие. А свою выгоду отобью на лечении.
– И сколько?
– Половину от обычной цены. Отравление, ранение, переломы - все за половинную стоимость. А у эликсиров и прочих микстур - скидка в треть цены.
– Морда не треснет?
– осведомилась Матриса.
Сантели провел рукой по лицу, разгладил бороду.
– Да пока вроде цела, - сообщил он после короткой проверки.
– Четверть от всего, - подытожила аптекарша, подбоченясь и буквально нависая над бригадиром, хотя была ниже его на голову.
– Половинная скидка на этого бездельника с перебитой ногой и нашу следующую закупку перед походом, - парировал Сантели, который, разумеется, не ожидал, что его первое предложение будет принято.
С полминуты коммерсанты давили друг друга взглядами, ловя малейшую слабину, ища брешь, чтобы вклиниться и отыграть хоть немного в свою пользу. И не находили. Слишком уж давно они друг друга знали и слишком часто торговались.
Шумно сопела чумазая Хель, не знавшая, но догадывающаяся, что сейчас в очередной раз решается ее судьба. Причем надолго.
– По рукам, - вздохнула Матриса.
– Подлый бесчестный грабитель.
– По рукам, - подтвердил Сантели.
– Жадная паучья барыга. Кстати, как ты ее укроешь?
Теперь вопрос прозвучал вполне уместно, без риска понизить ставки или сорвать договор.
– Да никак, - хмыкнула аптекарша.
– За эту неделю много людей пришло, прямо караванами тянутся. В Королевствах снова давят налогами крестьян, да и церковь жмет, все учит, как правильно молиться. Вот и тянутся сюда, прямо десятками зараз. Все нищие, правил не знают, с разными чужими говорами. Эта рыжая месяцок отсидится подальше от ненужных глаз, поучится порошки тереть, расскажет свои фокусы. А там и показывать можно людям.
– Переодеть ее не забудь, - подсказал Сантели.
– Учи паука пряжу тянуть, - осклабилась Матриса, показывая забавную комбинацию из золотых зубов и отсутствия оных.
– Ну, пошли, глянем, что ты там привез. А ... да ... еще вот что ...
– Что?
– подобрался Сантели, реагируя на тон. Так сообщают новости, которые рассказывать надо, однако не очень хочется. Или очень не хочется.
– Да тут случилось кое-что...
– досадливо протянула Матриса.
– В общем ... твои блондинистые херувимчики из "Гетериона"...
– Да?
– лицо бригадира враз окаменело.
– Сам понимаешь, тут не королевства, всем плевать, кто с кем и где, но даже здесь есть вещи, которые напоказ не выставляют.
– И?
– Сантели снова ограничился междометием, в котором холода было больше, чем в куске льда с самой высокой вершины.
По крыше стукнуло. Потом еще раз и еще. Дождь начинался. Непогода накатывала с севера сплошной волной, эхом страшного океанского шторма.
– Парни распустили языки в твое отсутствие, - вздохнула аптекарша.
– Ты человек с именем и репутацией, пусть бригада за тобой и небольшая, но тебя знают и уважают. Блондинчики стали открыто похваляться, что там у вас и как. Набивают себе цену, дескать, не маленького человека под одеялом ... э-э-э ...