Озаренные
Шрифт:
Варя вошла в комнату и остановилась у порога.
— Здравствуй, Варек! А ты похорошела. Солидней стала, — непринужденно воскликнул Крестов, будто они расстались месяц назад, и встал из-за стола.
Варя ничего не ответила, продолжала стоять, прислонившись к двери.
— Что ж стоишь? Садись. Не в гостях... Ты что, разговаривать со мной не хочешь?..
Варя молчала.
В этот миг, несмотря на навязанною встречу, ей стало легко. Эта беззаботность Крестова, его легкомысленное отношение к тому, что произошло, рассеяли все ее колебания, смяли и раздавили ростки надежды. Ничто не изменилось в нем —
Их взгляды встретились — самодовольный и в то же время накаленный раздражением взгляд Крестова и спокойный, пристальный взгляд Вари.
Крестов снова сел за стол, закурил и в упор выжидательно смотрел на Варю.
— Ну, рассказывай, как живешь, — с явной растерянностью произнес он.
— Зачем ты приехал? Что тебе нужно? — Она подошла к окну, стала выравнивать занесенные ветерком занавески.
— Мне нужно очень серьезно поговорить с тобой. Мы должны, наконец, выяснить отношения.
— Они давно выяснены.
— До сих пор не одумалась? — насмешливо произнес Крестов. — Не дури. Пора покончить с сентиментами. Будем восстанавливать семью...
Он говорил об этом так беззаботно, будто речь шла о какой-то домашней утвари, которую легко склеить, собрать.
— Ты напрасно приехал. У меня с тобой не может быть семьи. — Она, слыша свой голос, не узнавала его. Он звучал холодно, резко. — Мы... разные...
— Мелодрама, — усмехаясь, оборвал ее Крестов. — Сколько раз ты мне доказывала, что все семейные ссоры, разлады — дело случая, прихоти. Так?
— Ты меня даже не спросишь, почему мы не можем быть вместе.
— Хорошо, послушаем, — снисходительно произнес Крестов. Подойдя к окну, он стал рядом с Варей — выжидательно смотрел на нее.
— Ты мне чужой. Чужой во всем.
— Когда мы сходились был свой? — озлобляясь прервал Крестов.
— Казалось, да...
— Казалось? — подражая ее голосу, протянул Крестов. — Тогда любила, теперь разлюбила. Все это романтика для десятиклассников, нужно смотреть проще на жизнь, в ней...
— Я знаю твои взгляды на жизнь, — с негодованием оборвала его Варя. — Так смотреть я не стану.
— Значит, ты хочешь, чтобы дочь росла без отца? — он произнес эту фразу медленно, с явным расчетом на ее эффект. — Ну, что же ты молчишь? Ты сама убеждала меня, что ради детей стоит жертвовать всем.
— Да, всем — личным... — резко сказала Варя. — Но не убеждениями. Не честью. Не достоинством человека. Этого я не сделаю. Никогда. Мы по-разному смотрим на жизнь... И то, что мы не живем вместе — лучше для тебя... И для меня... Пора оформить развод. Он состоялся давно.
— Я не могу этого сделать сейчас, — торопливо произнес Крестов. — Может быть...
— Что может быть? — резко оборачиваясь, возмущенно спросила Варя. Она побледнела. — Развод состоялся... Давно. Раньше, чем ты думаешь. Не хочешь оформлять? Суд обяжет тебя...
— Хорошо, ты не хочешь жить со мной... — как-то примирительно произнес Крестов. — Я теперь чувствую, что это... навсегда...
Тогда сделай для меня одно: напиши письмо мне, что здоровье дочери заставляет тебя жить здесь… Чтоб было ясно, что у нас ничего не произошло... Бывает, что люди на время разъезжаются.— Это тебе нужно?
— Нужно. Мне нужно сейчас, в эти дни.
Варе стало понятно, почему он приехал: кто-то интересуется его семейным положением...
— Письма я не напишу, — твердо произнесла Варя, направляясь к двери. — Можешь поступать, как хочешь.
— Ты слишком рано обрываешь разговор. Где дочка? — преграждая ей путь у двери, грубо спросил Крестов.
— Тебе не нужно видеться с ней.
— Почему? Запрещено?
— Нельзя будоражить девочку. Ты знаешь, как на нее может подействовать твой приезд.
— Понятно! Подыскали дочке другого папу!.. Хорошо! Ты это запомни, Варвара! Я сделал все, что должен был сделать. Я протянул тебе руку... Ты еще пожалеешь о многом. — Он отошел от двери и стал ходить по комнате. — Когда вырастет дочь, посмотрим, на чьей она будет стороне. Кого она осудит — мать или отца...
— Того, кто был виноват.
— Ты виновата! — злобно выкрикнул Крестов. — Во всем. Ты бросила меня из-за своих... — он не находил нужного слова. — Черт знает из-за чего... Я добьюсь, что дочь будет жить со мной.
— Хорошо. Я виновата, — спокойно согласилась Варя, — только оставь меня в покое.
Варя вышла из комнаты на веранду, потом прошла к калитке.
Крестов выбежал на крыльцо, собираясь догнать ее, но остановился на дорожке: он умел сдерживать себя. Даже в такие минуты он был строго расчетлив.
«Аудиенция окончена. Так нужно понимать. Задерживать ее — значит ставить себя в смешное положение. Напрасно проделал тысячу километров... Хорошо, Варвара Андреевна, увидим, как это обернется».
Варя прошла в сквер, села на крайней скамейке под молодым кленом. Отсюда были хорошо видны все проходившие по улице, скверу. Алексей должен был зайти в консультацию. Они собирались на матч.
«Он не должен видеть Алексея... От него можно ожидать всего, — напряженно думала Варя, — будет жаловаться, пойдет в парторганизацию, начнутся разговоры, расспросы. Нельзя делать Алексея участником этой неприятной истории...»
На другом конце сквера Варя увидела Алексея. Она порывисто поднялась со скамейки, пошла навстречу ему, полная решимости рассказать обо всем, что произошло несколько минут назад, развеять навсегда сомнения, которые ее терзали...
11
С зари по степи разливался жгучий, как кипяток, зной. Лето неистово накаляло незримые печи, словно стараясь израсходовать все оставшееся тепло. Все изнемогало от зноя — люди, деревья, растения.
Наверное, в эти дни во всем Белополье его не замечали трое — Алексей, Володя Таранов, Лабахуа. Вместе с первым нарядом приходили они в электрообмоточную мастерскую и возились с реле, контакторами, датчиками весь день.
Автодвигатель был смонтирован. Они придирчиво экзаменовали его. На полу мастерской лежали глыбы угля разной толщины и крепости. Деревянная модель рабочей части «Скола» с клеваками и электроды были смонтированы на тележке; ее провозили вдоль угольных глыб. Электроизмерительные приборы показывали изменение напряжений...