Ожерелье королевы

– О, монсеньор!

– Позвольте, я продолжу. Два часа спустя он вернулся. Продажа этих акций в тот же день привела к повышению их курса на сто процентов и принесла мне сто тысяч ливров.

– Превосходная спекуляция.

– И вот, дорогая графиня, то есть, я хотел сказать, дорогой друг, ваша доля.

Кардинал отсчитал двадцать пять тысяч из присланных королевой двухсот пятидесяти и вручил их Жанне.

– Прекрасно, ваше высокопреосвященство, услуга за услугу. Но больше всего мне льстит, что вы подумали обо мне.

– И так будет всегда, – заверил кардинал, целуя Жанне руку.

– Я в долгу не останусь, – ответила Жанна. – Итак, монсеньор, до скорой встречи… в Версале.

И Жанна удалилась, отдав предварительно кардиналу листок, где королева записала сроки платежей, и первый из них – через месяц – составлял сумму в пятьсот тысяч ливров.

27. Мы снова встречаемся с доктором Луи

Возможно, наши читатели, помнящие, в каком тяжелом положении мы оставили г-на де Шарни, будут признательны нам, если мы проведем их в переднюю малых покоев королевы в Версале, куда отважный моряк, который никогда не пугался ни стихий, ни людей, бежал, боясь выказать слабость перед тремя женщинами – королевой, Андреа и г-жой де Ламотт.

Однако, дойдя до середины передней, г-н де Шарни почувствовал, что более не способен сделать ни шагу. Он пошатнулся, вытянул руки. Слуги заметили, что молодой человек лишился сил, и бросились к нему на помощь.

Молодой офицер потерял сознание и, когда через несколько секунд пришел в себя, то не сомневался, что королева видела это; вероятно, встревоженная, поддавшись первому движению души, она выбежала бы к нему, если бы ее не остановила Андреа, действовавшая скорее под влиянием жгучей ревности, нежели руководствовавшаяся желанием соблюсти приличия. Впрочем, каковы бы ни были чувства, побудившие Андреа высказать свое мнение королеве, она поступила правильно, потому что едва ее величество возвратилась к себе в кабинет и двери за нею закрылись, как тут же сквозь них донесся возглас:

– Его величество король!

Да, действительно, король шел из своих покоев на террасу; перед государственным советом он решил взглянуть на охотничьи экипажи, которые несколько дней назад нашел в довольно запущенном состоянии.

Войдя в сопровождении нескольких офицеров свиты в переднюю, король остановился, увидев человека, привалившегося к подоконнику; поза его встревожила двух гвардейцев, которые бросились к нему с помощью, поскольку не привыкли к тому, чтобы офицеры ни с того ни с сего лишались чувств.

Они поддерживали г-на де Шарни, наперебой повторяя:

– Сударь! Сударь! Что с вами?

Но молодой человек лишился голоса и был не в силах ответить им. Король, поняв по его молчанию, что дело серьезное, ускорил шаг.

– Кто-то потерял сознание, – заметил он.

Услышав голос короля, гвардейцы обернулись и отпустили г-на де Шарни, и тот из последних сил постарался не упасть, а опуститься на пол.

– Что вы делаете, господа! – воскликнул король.

Г-на де Шарни, окончательно лишившегося чувств, осторожно подняли и посадили в кресло.

– Да это же господин де Шарни! – объявил король, узнавший молодого офицера.

– Господин де Шарни? – раздались голоса.

– Да, племянник господина де Сюфрена.

Слова эти произвели магическое воздействие. На г-на де Шарни было вылито содержимое чуть ли не десятка флакончиков с нюхательной солью, словно он оказался в окружении дам. Был призван врач, который тут же приступил к осмотру больного.

Король, проявлявший интерес к любой науке и сочувствовавший любому страданию, решил не уходить и присутствовать при осмотре. Врач первым делом расстегнул у молодого человека камзол и сорочку, чтобы воздух охладил грудь, и тут ему открылось то, что он вовсе не ожидал видеть.

– О, рана! – произнес король с удвоенным интересом и подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть ее.

– Да, – пробормотал г-н де Шарни, пытаясь подняться и обводя затуманенным взглядом собравшихся около него, – старая рана… открылась… пустяки.

При этом он незаметно сжал врачу руку.

Врач все понял, во всяком случае, не мог не понять.

Это был не придворный врач, а простой хирург из Версаля. Он решил придать себе значительности.

– Старая… Вы, верно, шутить изволите, сударь. Края слишком свежие, кровь слишком красная. Этой ране не больше суток.

Возражение словно возвратило силы Шарни, он вскочил на ноги и объявил:

– Я, сударь, не просил вас рассказывать мне, когда я получил эту рану, а только сказал, и еще раз повторяю, что она старая.

И тут только молодой человек заметил и узнал короля. Он застегнул камзол, словно устыдясь, что монарх стал свидетелем его немощности.

– Король! – воскликнул он.

– Да, господин де Шарни, это я, и я благословляю небо, что оказался здесь и могу принести вам некоторое облегчение.

– Пустячная царапина, государь, – пробормотал Шарни. – Старая рана, только и всего.

– Старая или новая, – промолвил король, – но она дала мне возможность увидеть вашу кровь, бесценную кровь отважного дворянина.

– Которому достаточно полежать часа два в постели, чтобы все прошло, – прибавил Шарни и попытался встать, но силы его были на исходе. В голове у него все поплыло, ноги стали как ватные; он сумел лишь приподняться и вновь упал в кресло.

– А ведь ему совсем худо, – заметил король.

– Да, – подтвердил с лукавым и дипломатическим видом врач, учуявший возможность выдвинуться, – но тем не менее его можно спасти.

Король был порядочный человек; он догадался, что Шарни что-то скрывает. Чужая тайна была свята для него. Другой вырвал бы ее у врача, который и без того готов был ее выдать, но Людовик XVI предпочел оставить тайну тому, кому она принадлежит.

Я не хочу, чтобы господин де Шарни подвергался опасности, возвращаясь к себе, – заявил король. – Пусть о нем позаботятся в Версале. Надо сообщить о ране господину де Сюфрену, дяде господина де Шарни, поблагодарить этого господина за его заботы, – король указал на угодливого врача, – и найти моего хирурга доктора Луи; он, полагаю, у себя.

Один офицер помчался исполнять приказы короля.

Двое других подхватили г-на де Шарни и перенесли его в конец галереи, в комнату одного из офицеров гвардии.

Длилось все это гораздо меньше, чем беседа королевы с г-ном де Кроном. Послали к г-ну де Сюфрену, на замену сверхштатному лекарю был вызван доктор Луи.

Мы уже знакомы с этим почтенным, мудрым и скромным человеком, обладающим не столько блистательным, сколько практическим умом, беззаветным тружеником на безграничном поле науки, где равно почетно и посеять зерно, и собирать урожай. Из-за спины хирурга, склонившегося над раненым, выглядывал г-н байи де Сюфрен, которого только что известил нарочный.