Оживший камень

Отдельно выделил лишь полное отсутствие чувств. Для хладнокровных убийц у меня был отдельный сюрприз. Таких удивить или испугать непросто, так что паралич подойдет лучше.

Затем капля темной силы. Ничего смертельного, немного поплохеет, онемеют конечности, да и настроение куда-то лезть отпадет. Вместе со связкой ментала станет очень печально и стыдно.

Пусть я в праве на своей земле, да и друг согласен помогать избавляться от трупов, но зачем эти сложности, когда можно перепугать до такой степени, что разлетятся нужные слухи. К Вознесенским лучше не соваться — белья не напасешься, да и здоровье сильно испортишь.

И последнее, для чего пришлось побороть жадность и оторвать те крохи, что остались в накопителе из лаборатории. Иллюзия. Снова переплетенная с разумом. К чему создавать монстров, когда с этим чудесно справится человеческий мозг? Реальных монстров я, конечно же, потом сделаю.

Ну а пока расплести такую комбинацию вряд ли кто-то сможет.

Потратил я и часть природной силы. Для визуальных эффектов, чтобы скрипели деревья, шевелилась земля и похолодало до мурашек. Закрепить морок.

Честно подсмотрел такой ход в одном местечке. Учитель постарался, уж кто был любителем навести жути и трагизма.

Изюминку бы, в виде пыльцы китайского одуванчика, в простонародье известного как «проклятая вонючка». Чтобы одарить запашком, который долго не смывается. Но её достать не удалось.

И без того работа удалась.

Со временем улучшу ещё не раз. Сейчас же буду спокоен — проникнуть без моего ведома не получится. Даже теневику, которому не обмануть магию смерти. Как и ни одному другому живому существу.

Не смотря на глубокую ночь, на крыльце меня поджидал слуга. Старик напряженно вглядывался в темноту и с облегчением расслабился, когда я подошел.

— Ты чего не спишь, Прохор?

— Дык шастал кто-то. А это вы, оказывается, бродите. Иль на миссии опять были?

— Ну, можно сказать и так, — у меня глаза слипались от усталости и я потряс головой, чтобы не вырубиться прямо тут. — Защиту подправил, чтобы не шастали как раз.

— О, вот это дело! — одобрительно откликнулся он. — За это спасибо вам, ваше сиятельство. Лука Иванович-то говорил, что дырявая стала охранка. Да рукой махнул, что с нас взять-то? Теперича и запасы имеются, так что правильно, нече всяким голодранцам шляться.

Я согласился, что еда это святое, и зашел в дом.

— Молодой господин, — остановил меня Прохор и указал на мешок возле входа, куда я убрал крысу и грязную одежду. — А с этим что делать?

— Сжечь прямо с мешком, — коротко ответил я.

Мужественно переборов искушение сразу уснуть, я сначала принял душ. И в этот раз сумел забраться под одеяло. От женских воплей просыпаться начинало надоедать.

Мне кажется я уснул, так и впечатав свою донельзя довольную улыбку в прохладную мягкую подушку.

И снилась мне баранья нога под клюквенным соусом. Её почему-то пыталась отобрать Павлова, страстно убеждая что есть животных жестоко.

Глава 22

Проснулся я от звонка в дверь. И сразу же удивился — у нас есть дверной звонок?

Потянулся и взглянул за окно, а затем на часы. За окном было серо и непонятно — могло быть как пять утра, так и полдень. Но часы показывали начало девятого.

Контрастный душ, свежая одежда и боевой настрой — что ещё нужно для нового насыщенного дня. Именно таким он и планировался.

Но сначала — завтрак.

Ароматы выпечки встретили меня ещё на лестнице. След вел на кухню, за ним я и пошел, как загипнотизированный.

Прохор хозяйничал, насвистывая какую-то простую мелодию.

Доставал из пакетов продукты, аккуратно раскладывал на столе и что-то прикидывал, почесывая затылок рукояткой тесака. Я заметил пухлую тетрадь, лежащую неподалеку, и незаметно заглянул в неё. Так и есть, вручную записанный рецепт под заголовком «Буйабес». Судя по тексту — мудреная уха с рыбой и морепродуктами.

Я дождался, пока слуга отложит тесак, чтобы с перепугу не порезался, и поздоровался:

— Доброго утра, Прохор.

Старик вздрогнул и резко обернулся, но сразу же заулыбался, обнажив выбитый зуб. Упрямца придется заставлять воспользоваться помощью целителя. Наверняка же тот предлагал.

— Добренького утречка, молодой господин! Я вот тут обед планирую, — важно объявил он, указывая на тетрадь. — Похлебка заморская будет, дюже вкусная!

Я усмехнулся и начал читать список ингредиентов:

— Устрицы, омары, морские ежи, осьминоги, моллюски… Кхм, морской петух? Шикарная, видимо, сегодня доставка была.

— Да ну что вы, откуда такое в лавке, — смутился старик. — Дык там написано, что на выбор всяких гадов иль рыбы. А петуха обычного возьму, на кой мне морской. Да корюшки родимой! Щучий хвост ещё есть! Во навар будет, — он поднял вверх большой палец.

Я сделал вид, что закашлялся и прикрыл рот. Прокашлявшись, всё таки уточнил:

— А фенхель?

— А вы не ругайтесь, молодой господин, — насупился Прохор. — Я может в кулинариях не очень, но еду сытную справить умею.

— Да вот тут написано — фенхель, — я думал, что сейчас подавлюсь, но стойко держался из последних сил.

— Хде? — удивился слуга и посмотрел в рецепт. — И точно. Извините, ваш сиятельство. Ну дык… Картоха будет! В рыбную похлебку самое оно.

— Не поспоришь… — слабым голосом ответил я.

— Вы присядьте, барин, а то вон пятнами пошли. Плохо? — разволновался старик, схватил полотенце и принялся меня им обмахивать. — Не бережете вы себя, работаете и работаете! Оно понятно, дело важное. Но и отдыхать надобно, верно я вам говорю!

Я послушно присел, а скорее сполз по стене на табурет. И глубоко задышал. Главное сейчас не заржать, обижу его страшно. Выпил воды, поданной Прохором, и меня немного отпустило.

Слуга тем временем продолжил безжалостно расправляться с рецептом.

— Ну перец острый не надобно, Луке Ивановичу нельзя сейчас, пока он хворый… Шахран какой-то, обойдемся без дурости этой… Во, лук да чеснок, это дело, этого и побольше можно… Цедра апельсиновая? Где-то корки валялись засохшие с того года, сгодятся… — бормотал старик, глядя в тетрадку.