Ожог

— Сами попробуйте!

Агент попробовал. Несколько его ударов плечом в дверь ни к чему не привели.

— Оно закрыло нас, — сказал писатель.

— Кто?

— Призрак. То, что здесь обитает!

Физиономия Лидина перекосилась. Максим хотел было врезать ему, чтобы он пришел в себя, но вместо этого стал трясти за плечи.

— Спокойней!

— Что?.. — Глаза Лидина полезли на лоб.

Дина привалилась спиной к стенному шкафу рядом с дверью. Чьи-то пальцы касались ее лба, холодные мертвые пальцы, напоминающие червей.

Дине кажется, что она открывает рот, чтобы завопить, но ее сковывает паралич. Она скашивает глаза вправо, замечая вибрирующий воздух, поднимающийся волнами к потолку. Из этого марева, излучающего жар, проступает человеческая фигура. Видны глаза и разинутый рот.

Прикосновения к лицу пропадают.

Дина видит перед собой лицо Максима.

— Где оно? Что ему нужно?

— Не знаю, — говорит Дина.

— Очнись!

— Воняет, — произносит девушка. — Они горят и даже не чувствуют боли…

Только огонь… ничего больше… — По подбородку потекла струйка слюны.

Максим схватил ее за плечи и потряс. Почва уходила у него из-под ног, пот тек градом, лицо обдавало жаром.

Глаза у Дины закатились.

Она увидела себя стоящей на верхней ступеньке. Невидимка бежит, приближается, он где-то на уровне четвертого этажа. «Не смей приближаться!» — Дина кричит ему это изо всех сил. Эхо от голоса мечется между бетонных стен, сталкиваясь с эхом от шагов призрака.

«Дина! Дина!» — пробивается сквозь эту какофонию кто-то еще.

Девушка кричит, хватка на плечах ослабевает. Она открывает глаза — перед ней стоит Максим с совершенно белым лицом. За его спиной жмется к двери Лидин. Они не замечают этой фигуры, появляющейся из марева, попросту не способны ее увидеть.

Дина отходит от стены и разворачивается к дверному проему. Она чувствует давление, исходящее с стороны комнаты. Кожу на щеках начинает припекать. Этого не может быть! Ведь они не чувствовали боли!

— Убирайся! Выпусти нас! — Дина вкладывает в этот вопль ярость и страх.

Максим и Лидин закрывают уши руками. Какая-то тень перекрывает на секунду дверной проем и появляется на фоне окна без занавесок. В ту же секунду одно из стекол лопается, точно мыльный пузырь. Облако осколков ярко блестит в сумрачном дневном свете, и густо засыпает пол комнаты, ковер и линолеум.

Жар уходит. Резко, точно кто-то убрал от лиц людей раскаленную сковородку.

Максим навалился на дверь снова и чуть не выпал наружу. Следом выскочил агент по недвижимости. Лидин кинулся к подъездным дверям.

— Ключи! — крикнул ему в Снегов. — Закройте дверь!

Дина вышла и прислонилась спиной к прохладной стене. В ногах была слабость. Лидин остановился — и через пару секунд взял себя в руки, хотя лицо его пугало. Оно дергалось и ходило ходуном, каждый мускул. Агент захлопнул дверь и долго не мог вставить трясущимися руками ключ в скважину.

Тогда Максим оттолкнул его и сделал все самостоятельно.

— Держите. — Писатель протянул Лидину ключи. Те упали на пол. Агент рассмеялся и поднял их.

— Ну и дела, я думал, что мы… — Лидин посмотрел на дверь, улыбка с его лица спала, будто и не было. — Как же я теперь зайду туда?.. После…

Максим отвернулся от него, жалея, что не нашел в себе смелости сфотографировать в тот момент или заснять вид, открывающийся из прихожей.

— Ты его видела?

— Видела.

— Кто это был? Как выглядел?

— Никак?

— Ты видела? — вступил Лидин. — И тебя не Марина зовут? Совсем не Марина!

— Заткнись, — посоветовал Максим. Лидин фыркнул и отошел, меряя шагами пятачок пола перед лифтом.

— Оно появилось до сигареты, незадолго, я поняла, — сказала Дина. Как же ей хотелось разрыдать и заистерить!

— Почему оно стало так себя вести? Мы ему помешали?

— Не знаю! Отвяжись! Я не медиум! — сказала Дина.

— Успокойся…

Она зашипела:

— Да я спокойна, вон его успокой! Оно чуть не изжарило нас из-за него!

— Из-за меня? — Лидин захохотал опять.

— Ты показался нам эти вещи!.. Ты раньше видел его, но не сказал!

— И значит, я виноват?! Да пошли вы оба — психопаты! — Лидин махнул в их сторону зонтом, точно собирался ударить и побежал к выходу. Подъездная дверь грохнула, породив продолжительное эхо.

— Извини, — сказал Максим. — Как думаешь, это она была?.. Самоубийца?

— Не могу сказать. Я чувствовала… к моему лицу прикасались холодные пальцы, просто ледяные. А жар усиливался.

— Может, уйдем отсюда? — Максим указал на дверь проклятой квартиры.

— Она пуста, его здесь нет. Или затаилось.

— Значит, у тебя с ним такой тесный контакт? И ты не все мне говоришь… Ты повторяла там, как в трансе, что им не было больно — это про тех, кто сгорел? Откуда тебе известно?

— Не имею понятия! Я боюсь. За мной оно постоянно следит… В тот раз по телефону я не говорила, что оно появилось в моей комнате. Ты представляешь, что это такое! Эти прикосновения, эти пальцы…

Опять уход от прямых ответов. Максим молчал, давая Дине немного успокоиться. В его мыслях тоже наступил хаос, страх мешал выстроить что-то более-менее логичное. Он и вообразить не мог, каково это — находиться под вечным контролем. Но, похоже, его ожидает именно такая участь.

У него на столе лежит тетрадь, самый важный артефакт из всех. Предмет, являющийся связующим звеном между миром реальным и потусторонним.

Максим подумал, что с самого начала поступал неправильно, отодвигая срок близкого ознакомления с дневником. Записи Кочнева важны, но вряд ли в них можно отыскать ключ к разгадке.

Максим ощутил, как быстро течет время. Что-то проносится мимо них с Диной, улетает назад, точно подхваченные сквозняком листы бумаги. Какова будет конечная станция этого маршрута, неизвестно, но писатель подозревал, что у них билет только в один конец. После случившегося разговоры о призраке уже нельзя назвать забавными или нелепыми. Нечто вступило с ними в контакт — и явно с недобрыми намерениями.